Не могу поверить, что она моя. Не могу поверить, что она отдастся мне. Вспышка гордости с оттенком вины проносится сквозь меня, и я следую за ней.

В спальне Оливия наблюдает за мной, опуская бретельки платья с плеч, пока ткань не спадает к ее ногам. Она не надела лифчик, поэтому остается стоять в кружевных черных стрингах и черных туфлях на шпильках.

— Чертовски сексуально, — стону я, останавливаясь перед ней, чтобы поцеловать ее губы, а затем шею.

Мои брюки все еще расстегнуты, и Оливия проникает внутрь, чтобы снова взять меня в руки.

— Боже, женщина, — я словно пластилин в ее руках. Что бы она ни хотела сделать, я в игре. Но я не могу позволить ей контролировать все. — На кровать, — рычу я, отстраняясь.

Оливия повинуется, скидывая туфли и ложась на кровать. На нашу кровать. Черт, к этому можно привыкнуть. Я должен нервничать из-за этого, из-за того, что эта женщина будет здесь, когда я проснусь, что это не обычная ночь. Если я облажаюсь, если после всего что-то изменится и станет странным, избежать Оливии будет невозможно.

Странно, однако, это не заставляет меня нервничать.

Этот сладкий, полный надежды взгляд синих глаз Оливии, с которым она наблюдает за мной. Она хочет испытать этот эротический опыт со мной, хочет испытать все удовольствие, которое я могу предложить ей. Но что, если эта встреча пройдет так, как и должна пройти, и все закончится беременностью? Что тогда? Готовы ли мы к ребенку? Готовы ли мы стать родителями? Будет ли она ненавидеть меня?

Но время для разговоров закончилось. Я упустил все шансы поговорить о наследнике; я расскажу ей все завтра. Потому что сейчас Оливия ждет меня, а я никогда не оставлял женщину неудовлетворенной.

Стараясь не думать о младенцах, я раздеваюсь и ложусь рядом с Оливией так, что мы оказываемся лицом друг к другу.

— Нервничаешь? — спрашиваю я, поглаживая ее щеку и пытаясь вернуться в этот момент.

Она осторожно кивает.

— Это глупо, да? Ведь мы женаты.

— Ничто из того, что ты чувствуешь, не является глупым.

Она улыбается мне.

— Просто… прошло немало времени.

Я ласкаю ее плечи, не могу перестать прикасаться к ней. Она выглядит такой сексуальной, раскинувшись здесь лишь в одних стрингах, глядя на меня так, словно я ужасный большой волк, готовый съесть ее.

— Мы можем не торопиться, — бормочу я, целуя ее губы.

— Хорошо, — соглашается она, отвечая на мой поцелуй.

В залитой лунным светом комнате мы лежим рядом, наши руки и ноги переплетены, и целуемся в течение долгого времени. Мой язык исследует ее рот, и она соответствует моим стремительным темпам, встречая меня, облизывая и посасывая. Ее язык на вкус словно шампанское, и, черт, я постоянно отдергиваю себя от мысли о снятии ее трусиков. Вкуса прошлой ночи мне не хватило. Когда дело доходит до Оливии, ничего не может быть достаточно.

Разочарованный стон слетает с ее губ.

— Мы не должны идти настолько медленно.

— Нет? — смеюсь я. Слава, черт возьми, Богу. Я стягиваю ее трусики вниз и закидываю их за кровать. — Моя женщина.

Я придвигаюсь ближе и расставляю ее ноги в стороны. Затем провожу головкой члена по ее клитору, покрывая себя ее теплом и заставляя стонать.

— Так хорошо, Ной, — вскрикивает она, обхватывая меня бедрами и прижимаясь ближе.

— Нужно убедиться, что ты готова.

Я прижимаюсь лицом к ее шее, вдыхая знакомый запах, пока ввожу в нее один палец. Она теплая, и я не спеша ввожу еще один, прежде чем медленно вытащить.

Она прижимает ладошку к моей щеке, проводя по щетине. Оливия не отводит от меня взгляда, пока я ввожу пальцы.

— Я хочу тебя, Ной, — шепчет она, и когда я смотрю ей в глаза, то вижу, сколько мужества ей потребовалось, чтобы признаться в этом. Она так долго старалась быть сильной, решительной, что секс только усложнит наше деловое соглашение. Понятия не имею, что повлияло на ее мнение. Ладно, у меня есть догадка — это мог быть тот оргазм, который я подарил ей прошлой ночью. И еще много чего.

Просто сделай это.

— Я знаю детка. Скоро. Легко и приятно...

Я приподнимаюсь, дрожа от того, насколько теплым и мягким ощущается ее влажный вход на кончике моего члена. Погружаясь всего на пару сантиметров, я издаю стон. Ее тело сжимает меня так сильно, что это кажется совершенством.

Все внутри меня хочет наполнить ее своей спермой и смотреть, как она извивается, задыхаясь, отходя от множественных оргазмов, которые, знаю, я могу ей доставить. Вместо этого мой мозг кричит, чтобы я остановился. Сказал ей правду.

— Подожди, — говорит она, положив руку мне на грудь.

Я почти рад, когда она останавливает меня.

— Что-то не так?

— Разве нам не нужен презерватив? Я не на таблетках.

— Я…

Мое сердце колотится, голова кружится, и, мне кажется, я словно в бреду. Это последствия того, что я отчаянно чувствую ее вокруг себя, или потому, что не абстрагировался от обмана и опустошения, которое маячит впереди. Даже не знаю.

— Я не могу этого сделать, — произношу я.

— Что? Почему? — Оливия садится, глядя на меня в замешательстве.

Я отвожу взгляд в сторону.

— Просто не могу, — бессмысленно повторяю я, не в силах придумать что-то другое.

— Если речь идет о презервативах, я сбегаю в аптеку. Это займет десять минут. Максимум пятнадцать, — в ее голосе слышится беспокойство.

Я качаю головой.

— Прости. Мне неожиданно стало не по себе.

Это не совсем ложь; мой желудок, конечно, крутит. Я встаю с постели и поднимаю свои боксеры с пола, надевая их, и Оливия хмурится.

— Какого черта, Ной?

Я не отвечаю; просто хватаю подушку с кровати и направляюсь к дивану. Черт, это будет долгая ночь.

— Погоди, я правильно тебя понял? — говорит Стерлинг с полным ртом блинчиков. — Ты притворился, что у тебя болит голова, как старая домохозяйка, и не трахнул ее?

Я тыкаю вилкой в яйца, протыкая желтки, аппетит пропал. Конечно, вчера вечером я не был болен. Это было наваждение позора и сожаления.

— Я не мог этого сделать.

Стерлинг качает головой.

— Конечно, не мог. Тебе нужно перестать вести себя как пещерный человек и поговорить с ней о контракте. Для чего еще нужны слова? Я тебе это говорил еще на свадьбе, хочу напомнить, — он указывает на меня вилкой, акцентируя на этом внимание.

— Ага-ага. Заткнись, — я делаю глоток чая, пока Стерлинг продолжает есть. По крайней мере, хоть у одного из нас есть аппетит.

После бессонной ночи, проведенной на диване, я рано встал и попросил Стерлинга позавтракать со мной перед работой. Мы никогда не встречались так рано, но он практически прыгал от счастья. С самого начала он знал, что наш спланированный брак потерпит крушение, и я думаю, этот ублюдок просто хотел занять место в первом ряду.

— Даже не знаю, любит ли она детей, хочет ли она их, — рассуждаю я вслух.

— Да, это проблема.

Будь он проклят за то, что всегда является голосом разума. Благодаря ему, все мои головоломки выглядят простыми и очевидными.

И я начинаю понимать, что между мной и Оливией есть что-то бóльшее, искра. Я не смогу обмануть женщину, особенно Оливию. Она не только средство для достижения цели. Между нами может быть что-то реальное, и я не готов упустить такую возможность.

Но все же… Судьба всей нашей компании стоит на кону. Как мне защитить и Оливию, и «Тейт и Кейн»? Как убедить ее?

Я бросаю немного денег на стол и встаю, не способный больше есть.

— Мне нужно в офис. Спасибо за беседу.

— В любое время, если тебе потребуется психолог, я здесь, — произносит Стерлинг, улыбаясь, прежде чем снова накинуться на блинчики.

Приехав на работу, я тут же направляюсь в место, где, уверен, Оливия не найдет меня.

— Привет, Росита, — говорю я и опускаю прилавок в почтовом отделении, присаживаясь.

— Я скучала, любовь моя, — говорит она, толкая тележку, заполненную посылками. Когда она приближается, то цокает себе под нос. Затем останавливается передо мной и проводит большим пальцем под моим глазом.