- Мальчик, когда я выйду, мы начнём всё заново.

- Да, сэр, я рассказывал вам о том проекте, над которым я работаю вместе с другом.

Натаниэль ответил:

- Да, что-то там о компьютерах, и о том, как быстро получать информацию.

- Да, это называется информационно-поисковая система. У нас несколько супер идей…

- Я ничего не понимаю в этом. Но я знаю, что тебе нужны деньги, чтобы сделать деньги. Я понимаю, что ты можешь начать эту твою штуку с поисковой системой, и когда она сработает – двигайся дальше. Покупай, инвестируй, продавай и только помни, это самое главное. Твой отец всегда беспокоился о людях.

Натаниэль встал и начал расхаживать перед столом. Привычка, которая у него была, когда он начинал размышлять, особенно в случаях, когда тема его увлекала. Это напоминало Антону зрелище, когда наблюдаешь за львом в клетке.

- И где эти чёртовы люди сейчас? - спросил Натаниэль. Не дожидаясь ответа, он продолжил:

- Они исчезли! Им плевать на меня, Мэри, тебя или даже на твоих родителей. Ты полагаешь, кому-то из них есть до тебя дело, если у тебя будут деньги развить эту твою идею?

- Нет, сэр, но это не имеет значение. Я заставлю всё это работать.

- Чертовски правильно. Но только деньги и помогут тебе. Я говорил с Мэри об этом. Относительно денег, которые мы обсуждали, ты можешь использовать столько, сколько тебе нужно, чтобы твой проект заработал. Когда я выйду отсюда, я помогу тебе с тем, чтобы расти, инвестировать и продавать. Будь умнее, мальчик. Если у тебя появится слишком много, чёртовы федералы выйдут на тебя раньше, чем ты об этом узнаешь.

- Спасибо вам, сэр. Но я не могу взять деньги Мэри.

- Я знаю, что твой отец невысокого мнения о ней. Но эта женщина – в высшей степени незаурядна. Ей не важны деньги. Просто не позволяй своему отцу добраться до неё. Я стар. Меня греет мысль о том, что там, на свободе у неё есть ты, чтобы позаботиться о ней, если всё станет слишком сложно.

- Я сделаю это, сэр.

***

Пока Антон пробирался в тени к комнате 12 А , он размышлял о том, насколько всё стало сложно. Он никогда не ожидал, что эта семейная вражда окончится таким образом, но он и не был совсем уж удивлен.

Когда он приехал в Санта-Монику навестить родителей, Антон хотел обсудить последнее решение суда об успешной аннуляции брака Мэри. Он не приходил в восторг от идеи выслушивать победные речи родителей.

Антон хотел остановить судебное разбирательство; он пытался. Позволив судебному решению свершиться, он чувствовал, что разочаровал своего деда. Он надеялся, что этот визит мог привести к компромиссу. Самюэль донёс свою точку зрения. На сей раз Мэри планировала подать апелляцию, может быть, Самюэль мог позволить ей сделать это.

У Антона так и не появилось возможности поговорить ни со своим отцом, ни со своей матерью. Когда он вошёл в их бунгало три дня назад, то обнаружил их мёртвыми. Антон сразу же понял, что Мэри опередила его.

Изложенный ею ход событий не был таким уж неправдоподобным, если вы знали всю историю. По словам Мэри, она пришла в их дом поговорить. Именно Самюэль был тем, кто взорвался первым. Он приказал ей убираться из его дома. Когда она отказалась и попросила объяснить, в разговор вступила Аманда. Поддерживая своего мужа, она попросила Мэри уйти. Это была вторая попытка Мэри обсудить всё. Больше всего на свете, она хотела заставить их понять.

Мэри была настроена говорить до тех пор, пока они не услышат. Аманда была той, кто преподнёс Мэри сюрприз в виде пистолета. После этого момента воспоминания Мэри стали нечёткими. Была драка. Она не хотела убивать их, но как только был застрелен Самюэль, Мэри понимала, если любой из них выживет, её арестуют. Она не смогла бы вынести того, что было у Натаниэля в тюрьме; она просто не смогла бы. Комбинация из копившейся ярости, стольких лет унижений, страха, инстинкта самосохранения: всё это подогрело способность Мэри устроить финальную сцену. Она понимала, что избыток выстрелов из пистолета сведёт на нет теорию убийства/самоубийства. Тем не мене, Мэри надеялась, что инсценировка, постановщиком которой была она, поможет.

Далее, Мэри включила телевизор и убрала следы стычки. Её отпечатки пальцев были стёрты. По всеобщему признанию, она всё ещё была в Нью-Йорке. Она проехала три тысячи миль на своей собственной старенькой Хонде, расплачиваясь только наличкой. Нигде не зафиксировано следов её путешествия в Калифорнию. Никто не знал, что она была там, кроме Антона.

Открыв дверь с номером 12 А , Антон вошёл в маленькую комнатку отеля. Вонь старого табака и физиологических жидкостей заполнили органы чувств Антона. Этого было достаточно, чтобы заставить замолчать любое желание о еде, которое было у него до этого. Тем не менее, он принёс еды из местной забегаловки на вынос. Поставив пакет и стаканы на маленький столик, он сказал:

- Я принёс это тебе.

- Антон, я хочу выбраться из этой помойки. Когда для меня будет безопасно выйти отсюда?

Он прошёлся по единственному пространству достаточно большому, чтобы сделать не более трёх шагов, около кровати. Он подумал о том, чтобы присесть; но, грязь и пятна на мебели быстро изменили его намерения.

- Ещё несколько дней. Я поговорил с полицией и сделал все необходимые приготовления. Пока сосед, Честер, сотрудничает. Он сделал только одно заявление в ту первую ночь какому-то полицейскому. После этого, он удачно позабыл о визите сестры моего отца.

- Это будет стоить денег, заставить его молчать, не так ли?

- Да, но я веду переговоры. Платить всё сейчас не будем, выплаты станут ежегодными.

- Он согласился? - спросила Мари.

- Я очень хорош в переговорах. Он понимает – внезапно свалившееся богатство вызовет много вопросов. Это взаимовыгодно. Со временем его выплаты возрастут, и это гарантирует нам его содействие в будущем.

Мэри встала перед Антоном. Он смотрел на женщину, которую любил его дед. Она выглядела намного старше положенных трёх лет от его возраста. Её уставшие серые глаза кричали в агонии от событий последних нескольких месяцев. Она потеряла своего мужа, своё имя и теперь свои деньги. Антон знал, что мог бы сдать её полиции и вернуться к своей жизни. Мэри это тоже понимала.

- Я отплачу тебе за это, - произнесла она, опуская глаза в попытке не замечать глубоко въевшуюся грязь на изношенном ковре. Мэри продолжила:

- Я знаю, что ты делаешь это для Натаниэля, не для меня. Но, я благодарна тебе.

Он приподнял её подбородок; она была женой его деда. Она должна действовать соответствующим образом.

- Ты права. И ты Роулз; не смей опускать больше глаз. Это я тот, кто подвёл его, не остановив судебный иск отца. Больше я его не подведу.

- Я пришла в вашу семью в качестве прислуги. И от меня не убудет, если я буду делать это вновь. Я могу работать на тебя.

Антон уставился на неё. Его мысли наполнились воспоминаниями о семье. Он вспомнил об обедах в большой столовой – его дедушка, бабушка, отец, мать, Мэри и он сам. Как так случилось, что остались только они вдвоём?

- Я не уверен, как сработает это соглашение. На данную минуту у меня совсем нет необходимости в домашней прислуге.

- Будет.

Посреди абсолютного хаоса, голос Мэри звенел от уверенности.

- Ты внук Натаниэля. И ты будешь успешен. У меня нет сомнений.

Антон вспомнил оценку Натаниэля: она в высшей степени незаурядна. Он ответил:

- Я не брошу тебя. Через несколько дней мы сможем перевезти тебя. Как только мы вернём тебя обратно в Нью-Йорк, то восстановим временные рамки, железобетонное алиби для твоего местонахождения во время смерти моих родителей. Будущее само о себе позаботится.

- Так и будет, Антон. Я уверена в тебе.

Она потянулась к его плечу… не было никакого сексуального влечения. Они были семьёй. Мэри ощущала себя так, как будто смотрит в глаза Натаниэля каждый раз, когда она смотрела в глубокие чёрные зрачки Антона. Прикосновение едва можно было назвать касанием. Они были вместе в этих неприятностях и связанны навечно Натаниэлем.