Воспитатель сам должен быть воспитан.

В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам.

Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма.

Надо заставить народ ужаснуться себя самого, чтобы вдохнуть в него отвагу.

Пусть жизнь и умирает, но смерть не должна жить.

Легко быть святым, когда не хочешь быть человечным.

Моральную силу невозможно создать параграфами закона.

Жестокость характерна для законов, продиктованных трусостью, ибо трусость может быть энергична, только будучи жестокой.

Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель.

Нет ничего более ужасного, более унизительного, чем быть рабом раба.

Процесс жизни человека состоит в прохождении им различных возрастов. Но вместе с тем все возрасты человека существуют бок о бок.

Отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере.

Я знаю только одно: что я не марксист.

Религия – опиум народа.

Каждый из нас действительно делает себя тем, чем он является в глазах другого.

Наслаждающийся богатством – в одно и то же время и раб, и господин своего богатства.

Стыд – это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь.

В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира.

Народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи.

Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишней.

Самая крепкая крепость – это человеческая голова.

Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых.

Никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принужден подчиняться законам брака, раз он вступил в брак.

Всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени.

Противно быть под ярмом – даже во имя свободы.

В политике ради известной цели можно заключить союз даже с самим чертом – нужно только быть уверенным, что ты проведешь черта, а не черт тебя.

Писатель, конечно, должен зарабатывать, чтобы иметь возможность существовать и писать, но он ни в коем случае не должен существовать и писать для того чтобы зарабатывать.

Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами.

На плоской равнине всякая кочка кажется холмом.

Успех идей зависит от того, насколько масса «интересуется» известными целями и насколько эти цели вызывают энтузиазм масс. «Идея» неизменно посрамляла себя, лишь только она отделялась от интереса масс.

Обеспечьте 10 % прибыли, и капитал согласен на всякое применение; 20 % – становится оживленным; 50 % – готов сломить голову; 100 % – попирает ногами все законы; 300 % – нет такого преступления, на которое он не рискнул бы хотя бы под страхом виселицы.

Одного дзенского мастера спросили:

– Что вы обычно делали до того, как стали Просветлённым?

Он сказал:

– Я обычно рубил дрова и носил воду из колодца.

Затем его спросили:

– А теперь, когда вы стали Просветлённым, что вы делаете?

Он ответил:

– Что же ещё я могу делать? Я рублю дрова и ношу воду из колодца.

Вопрошающий, естественно, был озадачен.

Он спросил:

– В чём же тогда разница? Перед Просветлением вы делали это и после Просветления делаете то же самое, в чём же тогда разница?

Мастер засмеялся и сказал:

– Разница большая. Раньше мне приходилось делать это, а теперь всё это происходит естественно. Раньше мне надо было делать усилие: перед тем, как я стал Просветлённым, это было обязанностью, которую мне приходилось выполнять, делать нехотя, заставляя себя. Я делал это потому, что мне приказали это делать; мой учитель велел мне рубить дрова, поэтому я и рубил.

Но в глубине души я злился, хотя внешне я ничего не говорил.

Теперь я просто рублю дрова, потому что знаю сопряжённую с этим красоту и радость. Я ношу воду из колодца потому, что это необходимо. Это уже не обязанность, а моя любовь. Я люблю старика. Холодает, зима уже стучится, нам будут нужны дрова. Учитель с каждым днём всё больше стареет; ему нужно больше тепла. Необходимо хорошо отапливать его жилище. Именно из этой любви я рублю дрова. Из этой любви я ношу ему воду из колодца. Теперь появилось большое различие. Нет неохоты, нет сопротивления. Я просто откликаюсь на момент и на текущую необходимость.

Однажды под вечер Давид, встав с постели, прогуливался на кровле царского дома и увидел с кровли купающуюся женщину; а та женщина была очень красива. И послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему:

– Это Вирсавия, дочь Елиама, жена Урии Хеттеянина.

Давид послал слуг взять её; и она пришла к нему, и он спал с нею. Когда же она очистилась от нечистоты своей, возвратилась в дом свой.

Женщина эта сделалась беременною и послала известить Давида, говоря: «Я беременна». И послал Давид сказать Иоаву:

– Пришли ко мне Урию Хеттеянина.

И послал Иоав Урию к Давиду. И пришёл к нему Урия, и расспросил его Давид о положении Иоава и о положении народа, и о ходе войны. И сказал Давид Урии:

– Иди домой и омой ноги свои.

И вышел Урия из дома царского, а вслед за ним понесли и царское кушанье. Но Урия спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошёл в свой дом. И донесли Давиду, говоря: «Не пошёл Урия в дом свой».

И сказал Давид Урии:

– Вот, ты пришёл с дороги; отчего же не пошёл ты в дом свой? И сказал Урия Давиду:

– Ковчег Божий и Израиль и Иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле, а я вошёл бы в дом свой и есть, и пить, и спать со своею женою! Клянусь твоею жизнью и жизнью души твоей, этого я не сделаю.

И сказал Давид Урии:

– Останься здесь и на этот день, а завтра я отпущу тебя. И остался Урия в Иерусалиме на этот день до завтра. И пригласил его Давид, и ел Урия пред ним и пил, и напоил его Давид. Но вечером Урия пошёл спать на постель свою с рабами господина своего, а в свой дом не пошёл. Поутру Давид написал письмо к Иоаву и послал его с Уриею. В письме он написал так: «Поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражён и умер». Посему, когда Иоав осаждал город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди. И вышли люди из города и сразились с Иоавом, и пало несколько из народа, из слуг Давидовых; был убит также и Урия Хеттеянин. И послал Иоав донести Давиду о всём ходе сражения. И приказал посланному, говоря: