– Позовите его, – скомандовала я. – Он же не знает где мы. Заблудится, потом ищи его.

Женька метнулась к двери. Сашка ткнула в меня длинным пальцем.

– Ты с ним говоришь.

– Я? – Настал мой черед растеряться. – О чем?

– Понятия не имею, но сейчас выходные, твое дежурство.

– Бред, – я устала удивляться. – Ну, хорошо. Хотя и слабо себе представляю, что из этого выйдет. Мне что, надо купить покойников по-дешевле?

– Выясни, что ему нужно. Я по телефону ничего не поняла.

– Прекрасно. – Мне осталось только развести руками. – Зовите.

Женька выглянула в коридор. Она напялила на себя официальность, как новый реквизит к очередному действию. Сашка торопливо поправила, что успела на столе. В кабинет, озираясь, вплыл невысокий мужичок, каких на любом рынке водится в невероятном количестве. Восточный мужичок заставил меня всерьез забеспокоиться, не окажутся ли мои шутки на рыночную тему былью и не предложат мне сейчас выгодный опт мертвечины.

Женька усадила гостя и приняла деловую стойку по левую руку от меня. Сашка уселась по правую. Мужик был явно растерян, и думаю, не ошибусь, если предположу, что новый персонал не очень соответствует заведению. Что ж, пора было его оживить.

– Я вас слушаю, – вкрадчиво произнесла я, с ужасом представляя, что буду делать, когда он зарыдает, вспоминая, каким хорошим был человеком усопший.

Но он не зарыдал, он внимательно осмотрел каждую из нас, сделал таинственный жест рукой, подался вперед и выдал:

– Я слушай здэсь был, другой хозяин, да.

– Вы были здесь хозяином? – Я с готовностью напрягла способности переводить на русский рыночную тарабарщину. Благо опыт есть.

– Нэт, слушай. Я здэсь был другой хозяин, да. Я с ним договаривался.

– Вы договаривались с прежним хозяином?

– Да.

– Хорошо. О чем вы договаривались и что вам нужно от нас?

– Мнэ, слушай, что мнэ надо. Мнэ мой надо, да?

– Простите… – Я глянула на Сашку, но та лишь сидела с серьезной миной.

Помощи у Женьки искать бессмысленно. Стараясь, как можно корректнее, я поинтересовалась:

– Вы хотите забрать… – последнее слово выдавить долго не получалось, но я напряглась: – Тело?

– Забрать, то что оставил. Слушай, врэмя, да? Портится.

– Конечно. – Я пожевала губы. Сашка молчит, Женька, слава Богу, еще стоит, даже смотреть на нее не стала, чтобы не сглазить. – Когда вы его сдали?

– Слушай, – мужик развел руками. – Я нэ сдал, я на врэмя оставил. Слушай, я нэ идиот. Мнэ мое надо.

– Поймите и вы нас, – я придала голосу жесткости, хотя, честно признаться совершенно не была уверена, что меня хватит надолго. И уж точно я ему ничего не буду отдавать. Пусть эти курицы сами своих покойников сортируют. А вообще странно. Они что, купили вместе со зданием… нет, уж лучше и не думать.

– Есть процедура, – продолжила я официальничать, пока мозги мои кипели от абсурда происходящего. – Все должно быть оформлено…

– Зачем, слушай! – Похоже, и собеседник начал возмущаться, ну уж этой радости я ему не доставлю. Не хватало чтобы носитель абсурдной ахинеи начал повышать на меня голос.

– Прекратите истерику! – открыла я предупредительный огонь. – Вместе с заведением нам не было передано никаких обязательств. Радуйтесь, что с вами вообще разговаривают…

– Слушай, как вообще, да? Я свое хочу. Он, слушай, портится. Куда его девать потом, да?

– Возьмите себя в руки, – уже совсем спокойно произнесла я. – Вы оформляли какие-нибудь документы?

– Слушай, какой докумэнты! Я на врэмя оставил, потом никого, двэрь закрыт, тэлэфон нэкто нэ ответил. Слушай, мэсяц прошел. Портится!

– Месяц? – По спине пробежал неприятный морозец.

– Здесь даже свет был отключен, – прошептала Сашка и только теперь я поняла, что она не пытается создать деловую мину, она где-то на грани обморока и за сознание цепляется из последних сил. Стол заскрипел. Ну, конечно, Женька потеряла равновесие, но в целом молодец, держится.

– Ну, что же. – Не знаю, какого усилия мне стоило остаться на плаву, но голос мой все еще звучал ровно. Хотя воображение и разыгралось, что скрывать. Не знаю, чем тут промышляли предшественники, но если тело не было оформлено, то совершенно запросто его могли и забыть. И что теперь там с ним, спустя месяц жары без электричества стало… ох, многовато для первого дня работы.

– Что ж. – Я вновь помолчала. – Думаю ситуация давно вышла из под контроля. И все же, почему не оформили с прежней администрацией документы?

– Слушай, зачэм докумэнт. Зачем оформил? Я положил, забрал, я на рынке работаю. Сам думай, жара, портится. Я же не могу все сразу продать, да?

– Продать? Что продать? Шашлык что ли из него… – И тут меня осенило… что совпало с грохотом рухнувшего тела. Бог свидетель, Женька держалась долго, но всему есть предел.

По коридору мы летели едва ли не в припрыжку. Круглый азербайджанец возглавлял процессию. Женька по началу отказывалась идти с нами, но альтернатива остаться одной в кабинете вдохновляла еще меньше. Итак, впереди бодрый и даже смеющийся Михман, то есть Миша, следом я, дальше, поддерживая друг дружку белая как простыня Сашка и мутно зеленоватого оттенка Женька. Миша не может унять своего веселья, даже мысль об испорченном товаре не способна омрачить его порозовевшей души. Его разрывает счастье от мысли, что он едва не загнал в могилу трех тупых куриц, решивших, что он торгует на рынке телами своих родственников.

– А я, слушай, – тарахтит Миша, пока мы спускаемся в подвал. – Какой докумэнт. Я, слушай, думаю мэлыция, что ли. Красивый такой дэвушка и мэлыция. Думаю, съел мой товар, а сам мэнэ мозг морочает, да? Вах, слушай, думал, все, сейчас взятка, да, орэстуют Михмана.

Подвал оказался спланирован иначе, чем второй этаж. Здесь пространство было поделено смежными помещениями. Столярный цех, склад, подсобки и наконец холодильная. Зрелище, конечно выдающееся. Запах того, что мы искали давно пропитал весь цоколь. Миша сам открыл нужную дверцу, глянул на печальное зрелище. Выдал свое трагическое:

– Вах, – и с тоской уставился на нас. Но здесь ему было не найти поддержки. Бананы, которыми он когда-то наполнил холодильники, почерневшие и растекшиеся по всему полу, выглядели едва ли намного лучше трех пожелтевших от впечатлений подруг. Миша быстро сориентировался в ситуации, превратившись в маленького, круглого, но очень веселого джентльмена. Он вновь отвел нас наверх и томительно долго повествовал о сложностях своей жизни. Он поделился своими знаниями и о выбранном нами бизнесе, не упустив такой важной статьи дохода, как аренда ему холодильника, тем более его основной склад находится тут в двух шагах. На мое замечание, что можно заняться и курами-гриль, он задумался. Спустя пару часов, когда стол опустел, и небо стало окончательно черным, Миша заторопился. Звал к себе в гости, предлагал дружбу и даже любовь, но был выдержан и в меру корректен. И все же, спасибо ему, он умудрился немного растормошить нас. Но пора было и нам собираться в сторону дома. Тем более, что оставаться в этом чудном месте одним, не улыбалось никому. Миша радостно принял предложение подбросить его до склада, и мы все, наскоро покидав мусор со стола в пакет, направились к выходу. Кто бы знал, что эта ночь окажется длиннее самой длинной полярной. Уже у самого выхода на улицу нас ждал сюрприз. На вид в этом сюрпризе было не меньше ста пятидесяти килограммов. Сюрприз-гора ждал нас, заложив свои огромные клешни за спину. От неожиданности вся наша процессия замерла в гордом молчании. Человек-гора вынужден был нарушить тишину своими силами.

– Ну, это, – подобно камнепаду в глухом ущелье, ахнул на нас «гора», – короче, – и он выглянул в дверь, остатки обвала тяжелых слов высыпались в черноту ночи: – давай пацаны, заноси. – Он посторонился, так, что нам пришлось вернуться на несколько ступеней вверх. Сквозь поручни лестницы было видно, как две тени скользнули вниз. Опять подвал! Они не без труда волокли на плечах что-то продолговатое, и почему-то не хотелось думать о том, что именно они тащили.