Когда мы добрались до угла Маршант Лайн и Круп Энд, прогорклый аромат Бойни Тиволи заклубился, вызывая слёзы на глазах резким привкусом от винной фабрики Селси, наполняющей воздух непередаваемым ароматом. Прикрыв носы, мы вышли на Марголис Стрит, где дымка бело-розовой пыли висела в воздухе. Подоконники, ступени, бордюры, карнизы; любая поверхность узкой улицы была покрыта толстым слоем пудры.

Четырьмя магазинами дальше, изогнутый знак над кованными воротами извещал готическими буквами, Алгернон Мортимер & Компани - Монументальные Каменщики. Я заглянул внутрь, пока мы проходили мимо.

Двое приземистых мужчин в комбинезонах стояли посреди двора, их тела были окутаны развивающейся каменной пылью, пока они пилили огромную плиту мрамора. Третий - с повязанным на голове красно-чёрным пятнистым платком - сидел на низком табурете справа от них, с зубилом и молотком в руке, скалывая камень на арочном надгробии. Он насвистывал что-то весёленькое и мелодичное, что перекрывало даже шум резаемого камня, бойкая мелодия вступала в противоречие со скорбной природой их работы.

Рядом с ними высился стек законченных надгробий, каждое ожидая своей надписи. Чёрные, белые, розовые и серые; некоторые весьма экстравагантные, другие скромнее. Тут были арки плит и угловатые прямоугольники. Одно было вырезано как свиток, другое в форме книги, чьи страницы застыли открытыми на середине, тогда как несколько куда более простых крестов были вырезаны из гранита и песчаника.

Но не надгробия заставили меня прервать шаг и смотреть открыв рот через ворота каменщиков. Нет, это был вид резных фигур, взгромоздившихся на них - каменные ангелы, широко расправившие крылья, сцепив ладони и опустив головы, их незрячие глаза пялились вниз. Я невольно вздрогнул, на мгновение, меня унесло обратно в ту ужасную ночь на Кладбище Аделаиды.

Я почувствовал как меня дёрнули за руку. Ты в порядке, Барнаби? спросил Уилл. Выглядишь, будто увидел -

Не вздумай произнести это, прервал я его. Пошли, Сант Джуд уже виден впереди.

Мы обогнули угол Бишопс Уолк, и он был там, высокий импозантный неоклассический фасад здания Госпиталя.

Тридцать лет назад, место было просто позором - не более чем лихорадочной ямой, из которой пациентам везло, если они могли выбраться живыми. Его доктора были худшим типом костоправов; сёстры пропитанные джином неряшливые женщины. Но всё изменилось в течении последней войны, когда новый тип медсестёр вышел из армейских госпиталей Востока. Эти ангелы милосердия реформировали ужасные условия, в которых томились раненые солдаты, и привнесли новые методы трезвой чистоты и дотошного порядка с собой, когда вернулись с войны. Теперь, Сент Джуд стал образцовым госпиталем, принося облегчение и утешение городским больным.

Людно, как обычно, прокомментировал Уилл, пока мы приближались к забитому входу.

Я кивнул. Внешний дворик был переполнен бесчисленными повозками, запряжёнными лошадьми, теснящимися за место у полукруглых ступеней, и неубывающий поток людей входящих и выходящих из гигантских шипованных дверей. Некоторые были на костылях, другие на носилках и, когда мы поднимались по ступеням, я заметил, что ставлю диагнозы людям, мимо которых мы поднимались.

Ребёнок - с ободранным лицом и ногами в ссадинах - которого нёс его отец, должно быть жертва дорожного инцидента. Женщина с глубокой раной на руке, несчастная жертва бешеной собаки. Тогда как серокожий, со впалыми щеками старик, дико кашляющий в тряпочку всю в точках крови, лёжа на деревянных носилках, ясно чахоточный ...

В приёмной атмосфера менялась. Зал был светлым, тёплым и с едким запахом медикаментов, витающим в воздухе. Дымчатый аромат ламп, развешенных по стенам смешивался с безошибочно угадываемым запахом карболового мыла. Сёстры в хрустящих белых передниках распределяли беспорядочную массу пациентов в строгие ряды в большом сводчатом зале, направляя их в различные части госпиталя в зависимости от недуга.

Сломанные кости, сюда, рявкнула высокая сестра в очках в тонкой оправе, заметив мою перевязь и указывая в длинный коридор справа.

С ним всё в порядке, сестра, сказал Уилл, выступая вперёд. Он со мной. У нас доставка.

О, добрый день, Уилл, сестра улыбнулась. Не заметила тебя. Она возвела глаза к потолку. Сегодня просто хаос. Абсолютный хаос ... Нет, мадам, закричала она, бросаясь в погоне за дородной дамой, чьё лицо было покрыто гнойной сыпью. Я же вам уже говорила, серные ванны там ...

Мы оставили её заниматься пациентами. Уилл провёл меня через гигантский холл, пол был выстлан бледно-серой и зелёной мраморной плиткой в прекрасную мозаику изображающую Жезл Асклепия; зелёную змею, широко разинувшую рот и запутанную вокруг него.

Морг внизу, сказал Уилл, когда мы подошли к подножию лестницы на дальней стороне зала.

На стенах лестничного колодца были развешаны классические репродукции: порхающие крылатые младенцы, держащие виноград у уст сладострастных девиц; кентавры и сатиры, и группы людей в длинных халатах и с толстыми бородами. Один человек выделялся. Выше остальных, у него было перо в руке и топор в другой и, на макушке, маленькое пламя горело в центре его нимба. Уилл кивнул на него, пока мы спускались.

Сам Святой Джуд, сказал он.

По мере того, как мы спускались вниз, звуки гигантского улья приёмной угасали вдали. Пара сестёр в чистой белой униформе прошли нам навстречу, сжимая в руках лампы, и вскоре следом за ними появился доктор, с тем, что я принял за один из их новомодных деревянных стетоскопов, заправленный за край его шляпы. Мы продолжали спуск в мрачный сумрак огромного госпиталя.

Внизу, Уилл толкнул тёмную лакированную дверь, и мы шагнули в большие сводчатые покои с рядами деревянных эстакад, тянущимися и теряющимися в тени. Высоко над нашими головами простая люстра с четырьмя белыми свечами - три из них горели - свисала на цепи из центра свода.

Могу помочь? Низкий надломанный голос прокаркал за нашими спинами.

Повернувшись, я увидел короткого человека в грязном переднике и с чёрными прилизанными волосами. Подмигнув мне, Уилл выступил вперёд и выудил стеклянный флакон из кармана.

На самом деле, думаю, можете, произнёс он. Я ищу Доктора Фитцроя. У меня здесь лекарство, которое он просил ... продолжал Уилл.

Лекарство? удивлённо повторил человек. Ты что, не в курсе куда попал, сынок? Это морг. Он кивнул на прикрытые ряды подмостков. Несколько поздновато для лекарств, добавил он и закаркал с видимым удовольствием от собственной шутки.

О, право, как это глупо с моей стороны, сказал Уилл, наивным бодрым голоском. Полагаю, вы не ...? его слова повисли в воздухе.

Дежурный морга выразил неодобрение, покачав головой из стороны в сторону. Даже не знаю, пробормотал он. Вы тик-так парни! Лучше пойдем со мной, сынок. Я присмотрю за тобой.

Он взял Уилла под руку, и они исчезли за дверьми, оставив меня одного в морге. Я подошёл к прикрытым простынями стеллажам. Из под белых отрезов ткани торчали ноги, к большому пальцу каждой была аккуратно прикреплена бирка. Я глянул на первую.

Элиза Моррис, слова были написаны наклонными чёрными каллиграфическими буквами. Причина смерти: круп. И ниже, жирными заглавными: НА ПОГРЕБЕНИЕ.

Следующий труп, Томас Райдаут. Причина смерти: Сердечный приступ. НА ПОГРЕБЕНИЕ.

Я продолжил двигаться вдоль ряда. Удар по голове. Апоплексия. Лихорадка ... НА ПОГРЕБЕНИЕ, НА ПОГРЕБЕНИЕ, НА ПОГРЕБЕНИЕ ... Спустя восемь столов, я сделал паузу, моё сердце бешено колотилось в груди, когда я прочитал следующую метку:

Неизвестный инцидент. Причина смерти: Утопление. ДЛЯ ПРЕПАРИРОВАНИЯ.

Тело под простынёй было зримо больше прочих. Там где должна была скрываться голова, из под простыни выбивался вихор, в свете свечей, он казалось имел имбирный оттенок. Мои руки дрожали, когда я наклонился вперёд. Меня бросало то в жар то в холод. Я коснулся простыни. Как только я сделал это, то почувствовал легчайшее, но безошибочное, движение под тканью. Я застыл, заворожённый.