- Не сейчас, - разжал ее пальцы, кивнул подоспевшей Минору - мол, не дай ей снова ворваться, куда не звали.
И скрылся за дверью, плотнее задвинул за собой створку. Может еще и закрепил ручку чем-нибудь для надежности.
- Что ж вы творите, барышня! - выговаривала Минору, бродя за Сайэнн, которая сама ходила кругами по комнате.
- Последний солдат... последний уборщик уже все знает! И я... я должна!
- И узнаете, вот как господин покончит с делами...
- Что мне до его дел?!
- Да вам-то, барышня, как раз и...
- Молчи!
Только на один вопрос хотелось ей знать ответ - кто на самом деле подходит к Сосновой? Север далеко, случайные дезертиры или отколовшиеся от войска бандиты не пройдут так далеко... и так тихо. Разве что захотели мирной жизни в новой стране, но тогда им проще затеряться в одном из северных городков или осесть в деревне.
...А в Сосновой - почти одни новобранцы... обученных уже отослали к Трем Дочерям, и об этом-то в войске рухэй знать могли, шпионов довольно. Сейчас крепость обороняют слегка натасканные земледельцы, половина уже дрожит - неужто перепугались совсем малой горстки? И оружия хорошего пока нет, с ним ушли на войну, а тренируются пока с чем попало, в реальном сражении от него мало толку.
А крепость, хоть и содержится хорошо, старая, стены разрушены кое-где, не так уж и сложно преодолеть...
Все это глупой девице знать не положено, да. А она знает вот. Потому что именно этого от нее и хотели... и еще много чего. Про караулы, заставы, про мост...
С яростным шипением сбросила со стола тушечницу, за ней полетела дощечка для разглаживания бумаги.
- Госпожа?! - перепугалась Минору.
- Клянусь Нижним Домом... если он продолжит говорить со мной так, я... я не знаю, что сделаю!
Она продолжала бушевать, и в соседней комнате грохот явно услышали, хоть и прочные, толстые тут были стены и двери. Вскоре отодвинулась створка, Таниера шагнул к Сайэнн, темный и озадаченный. Она вытянула вперед руки, расставив полусогнутые пальцы на манер когтей.
- Закончен совет? Никого уже нет, я вижу? Так говорите! И попробуйте только... Все плохо?
Какие бы вести ни принесли ему ночью, поведение Сайэнн стало задачей не менее легкой.
- Дорогая, это не женское дело, и я тебя уверяю... - начал он неловко - всегда был неловким, когда пытался говорить ей что-нибудь ласковое.
- Или вы говорите правду, или я... спрыгну со стены! - выпалила она первое пришедшее в голову.
- Скажите уж все, как есть, - вздохнула Минору, обычно молчавшая при командире. - Вон как она беспокоится, а все равно ведь узнает, что будет.
Таниера еще поколебался какое-то время, потом сдался:
- Тебе пожалуй и впрямь лучше знать, дорогая. Только возьми себя в руки. Все не так плохо. Их не слишком много, но это отряд, не бродяги; у нас больше людей, но меньше сил.
- Не так плохо? - усмехнулась Сайэнн деревянными губами.
- Я послал голубей в Лаи Кен и Срединную, надеюсь на помощь, но скорее всего рухэй подойдут раньше. Лаи Кен далеко, а в Срединной мало людей... До тех пор придется их сдерживать нам. Здесь тебе оставаться опасно.
Скорее всего? Разве что налетчики надолго лягут спать в ближайшей канаве!
Мир треснул и обрушился. Кажется, она что-то кричала, куда-то падала. Таниера ее удержал, и был лицом вроде снега в конце последнего месяца зимы - серо-белый. Известие о врагах возле крепости он принял куда спокойней, чем поведение Сайэнн сейчас.
Он что-то говорил, непривычно для себя много, что-то уговаривал выпить. Усадил на обитую мягким скамью. И снова что-то сказал.
Придя в себя, Сайэнн поняла, что убеждает ее как можно скорее уехать.
Наотрез отказалась. С некоторым озлоблением поняла, что он тронут до глубины души - как же, не хочет его покидать...
Но если он - дурак, то она кто?
- Пока рухэй будут заняты крепостью, проходы на юг останутся свободны, даже если перекроют восточные тропы, - убеждал он. - Пока еще не одолели ущелье...
- Я остаюсь, - сказала она, пряча руки в рукавах и сжимая до боли пальцы.
- Мне некогда с тобой спорить, - вздохнул командир. Наклонился, поцеловал ее в лоб, - Через полчаса уедешь отсюда со своими служанками, Минору присмотрит, и еще я дам человека. И... вот, - положил на столик тугой кошелек, - Возвращайся к родным.
Минору, оставив хозяйку, поспешила следом за ним.
Сайэнн сползла со скамьи на пол; все равно слишком высоко, второй этаж, и фундамент высокий. Лечь бы на землю, прижаться к ней плотно-плотно. Самой стать землей.
А ведь он - не командир, другой - не соврал ей ни словом. Она сама придумала, на чьей он стороне - готова была принять любую, кроме той, что оказалась на самом деле.
Во рту был горьковатый привкус хвои, и сухость - словно наелась сосновых опилок.
А перед глазами - Энори, каким он был еще недавно в ее комнате. Устроился на подушках, уютно ему тут, словно не тайно пришел к чужой женщине. Красивый. Живой. Вот так он глянул чуть искоса, тяжелая прядь упала на лоб, но не ее потянулся убрать - а прядку с лица Сайэнн. Ласковый жест, и такой... почти родной, словно давным-давно они одно целое.
И снова поднялась рука перед внутренним взором, и снова...
...Где эта клятая Минору, когда она нужна? Хоть бы прислала кого-нибудь вместо себя. А ведь она обо всем догадалась...
Обещала не бросать, и вот она, верность.
Минору так и не пришла. Сайэнн поднялась, одернула платье, направилась в свои покои.
- Один только вопрос...
В коридоре, скрестив на груди руки, возвышался первый заместитель командира. Темный; одежда, головная повязка, лицо; только шитый золотом знак на повязке ярко блестел.
- Я вас слушаю?
- Твой приятель из этих мерзавцев, или тебе попросту заплатили?
- Не понимаю, - холодея, сказала Сайэнн.
Всегда был к ней почтителен, хоть и сух - но так он вел себя со всеми. Да, недолюбливал молодую веселую женщину, боялся, что ее прихоти командир поставит превыше всего. Но при себе держал недобрые мысли, если они и были. А сейчас довольно грубо развернул, втолкнул ее обратно в комнату, будто провинившуюся служанку, сказал с неприкрытой враждебностью:
- У меня нет уверенности, иначе бы я доложил. Но я думаю, это ты помогла.
- С ума вы сошли, по-моему, - ответила Сайэнн, подчеркнуто не замечая неуважения, жуткого от человека, всегда поступающего как предписано.
- Кто-то к тебе приходил ночами... мои люди следили, но не сумели его поймать. И ты читала бумаги командира. Если попробуешь уехать, сбежать...
- Если я попробую, то уеду, - ответила Сайэнн спокойно и неожиданно для себя почти весело. - Но я уже отказалась, хотя господин Таниера намерен отослать меня силой. Так что вы сейчас мой союзник - спрячьте меня где-нибудь, и доложите, что я покинула крепость.
Мужчина не сводил с нее недоверчивого взгляда.
- Так это не ваших рук дело?
- Не кажется ли, что я была бы последней дурой, до упора оставаясь в Сосновой? Только смотрите, теперь не откажитесь мне помогать! Иначе... так и будете мучиться сомнением, виновна ли я. Даже в Нижнем Доме, - Сайэнн коротко рассмеялась.
Все они скоро окажутся там. И она - точно без права выхода очень и очень долго.
Собственные покои казались чужими, незнакомыми. Занавеска - вышитые уточки, символ семьи. Пальцем погладила атласные спинки. Селезень хорош, а его подружка слишком уж блеклая. Грустная. И на сундуке уточки вплетены в резной орнамент - надо же, не замечала. Зачем так много их? Семья у нее тут, что ли, была?
Бродила, разглядывала. Думала.
Можно во всем признаться, только зачем? Пусть уж Таниера до последнего считает ее чистой и верной. Этот человек ее любил, и не его вина, что невзаимно. И как она подойдет, скажет? Кому другому бы могла в глаза посмотреть - уже смотрела четверть часа назад, - но не командиру Сосновой, не мужчине, которого она предала и лишила всего.
