- Если огонь охватит все существо, человек погибнет, - тихо сказала хозяйка дома.
Энори только плечами пожал.
- Сжигаете себя вы, без нашей помощи. За этим порой интересно смотреть. Нам бы такое в голову не пришло.
- Нам? Ты знаешь много себе подобных?
- Иногда я встречал их следы. Давние... Но свежих мне и не надо.
- Других таких сейчас в провинции нет?
- Таких - нет, - он рассмеялся, откидывая со лба упавшие волосы. - Но, как бы сказали вы, есть мои братья и сестры... ищите. Если вам мало войны.
Лайэнэ слушала, и картины возникали в ее голове: недобрая, пульсирующая сила, похожая на звезду, чужая всему, болезненное порождение мира. Через этот злой сгусток проходил дождь, сквозил ветер, травы стонали испуганно, но росли там, где он был - а черная звезда то замирала, то принималась двигаться, и непонятно, по каким законам она избирала путь.
А ему... казалось, он испытывает потребность говорить, все равно что. У молодой женщины мелькнула мысль - вот разоткровенничается сейчас, а потом решит не оставить свидетеля этой словоохотливости. Немного передвинула стул, чтобы сидеть возле стола. Нашарила ручку ящичка в столе, отодвинула его слегка, вытащила длинную острую шпильку. Не его, упаси Небо - она и не успеет, да и не сможет. Себя, если поймет, что вот он, конец.
- Я вижу, - сказал он, глядя не на хозяйку - на незажженную лампу.
- Я все думала - ведь такие, как ты, должны бояться огня, - сказала Лайэнэ, шпильку не убирая. Знает? Пусть!
- Вот уж чушь несусветная! - от возмущения он даже вскинулся. - Зажги огонь ночью в горах или степи - и тори-ай или мстительный призрак не тронет тебя, но кто-то из нас может придти, привлеченный пламенем. Мы не умеем только разводить огонь, он умирает у нас в руках.
Голос неожиданно дрогнул; кажется, еще немного, и сорвался бы, но прозвучал только короткий смешок, совсем неестественный. Что она там гадала, может ли такое случиться, что ее страшному гостю не по себе?
Не по себе - это мягко сказано, он был как натянутая струна, впервые видела его таким. Жизнь бы поставила в споре, что нет, не играет сейчас. Будь кто другой, постаралась бы доискаться до причин, успокоить. Но за ним только с недоумением наблюдала.
У него-то нет человеческих страстей? Ну, как понимать...
Доводилось по-разному - и готова была вцепиться ему в лицо в том летнем саду, и дрожала от страха, узнав, кто он, и отвечала холодно и высокомерно... Сейчас не понимала ничего, только сердце толкалось из-под ребер гулко и тяжело: что-то случилось... или скоро случится.
Готова была перечеркнуть всё, в прошлый раз сказанное, удержать - но он не за этим пришел. А за чем?! Рассказать ей о Забирающих души? Через третьи руки поздравить Рииши со свадьбой?
В глаза ему смотреть опасалась, разглядывала лису на воротнике. А он вдруг стянул куртку, бросил ее на пол:
- Так уставилась... забирай, если нравится! - и будто его ветром вынесло за дверь.
Лайэнэ побежала следом, но разве ветер догонишь. Вернулась, присела возле брошенной вещи, тронула пушистый мех. Прекрасно. Ну хоть не белые цветы... теперь серебристо-черные лисы.
И что это было?
Ах, да... на сей раз испугаться так и не успела. Не странного этого поведения, а его самого. Теперь уже смысла нет.
**
Ветер, ветви качаются, души никогда не виденных предков возмущены тем, как она общается с такой страшной нечистью
А перед ними не оправдаешься
Ночью пришел вестник, торопился - она была дома, ворочалась в постели, не находя себе места, и аж подскочила, когда служанка ее тихо окликнула. Сперва рассердилась на этого своего человека - зачем так прямо явился? опасно, вдруг проследят. Но известие важное, из Лощины.
Мальчик, похоже, получил некое послание, или сумел с кем-то встретиться, говорил вестник. Неизвестно все остальное. Но Тайрену очень-очень взволнован. Что бы то ни случилось, было это вроде бы прошлой ночью, если можно судить. Нет, хуже ему не стало. Только не мог успокоиться с рассвета и сильно за полдень... тогда гонец поспешил сообщить.
- Сейчас заполночь, отчего же так долго! - в сердцах сказала Лайэнэ, чувствуя, как руки и ноги дрожат. - На закате запирают ворота!
- Так я же... спешил, ног не жалея, пешком-то не один час, - растерялся вестник, привыкший к наградам, а не к порицаниям, - А потом отдыхать пришлось, а ведь вам, госпожа, все равно никого ночью из города не послать.
- Никого...
В самом деле, что она бы сумела, приди он раньше?
Но встреча и вправду была, и дорого бы заплатила, чтобы узнать, о чем говорилось на ней. Ясно ведь, с кем. Только ведь не один мальчик не находил себе места. Тот, другой, тоже.
**
С того дня, как Лайэнэ преступила порог дома Кэраи, он поручил приглядывать за ней - что делает, с кем видится. Красивая женщина всегда угроза, женщина опытная тем более.
Шпионы выполняли свою работу, а она как ни в чем не бывало появлялась в этих стенах, всегда нарядная, по-весеннему светлая, и обсуждала с ним дела города и провинции, пусть в малой мере - сколько ему было надо от такой соратницы, - но умно и обстоятельно.
Постепенно стал ловить себя на том, что знает как-то слишком уж много, слишком пристальное внимание проявил к ее жизни. Будто в окно подглядывает...
Кто приходил к ней, в какие дома ходит она - почти все это не имело ни малейшего отношения к возможному заговору. А доносили не только об этом - каждый день мог проследить с точностью до четверти часа; даже когда в одиночку бродила по саду или по рынку, за ней следовал тайный свидетель.
Постоянным покровителем она так и не обзавелась, из поклонников ни с кем не сближалась больше других. Охотней всего принимала приглашения на общие праздники, а не личные.
Думал, что узнал о Лайэнэ все, уже хотел уменьшить слежку, как вдруг громом с ясного неба прозвучало известие о ее собственной слежке за наследником Дома Таэна. Хорошо устроила, умно - за себя не слишком-то беспокоилась, тут же надежно скрыла свой интерес, не сразу шпионы прознали, что за торговцы амулетами или просящие милости бедняки к ней приходят
Обвела вокруг пальца, несмотря на запрет.
Неожиданно это возмутило его до глубины души, больше, чем возможная игра на два Дома, чем заговор - он сам удивился такому сильному чувству. И чувство это, видно, было написано у него на лице - с предупреждающим стуком заглянувший слуга чуть не уронил челюсть, и повинуясь взмаху руки, сбежал, пятясь.
Было это именно возмущением, а не яростью - не примерно наказать нахалку хотелось, а, позабыв про их возраст и положение, сгрести за шиворот и высказать все, что о ней думает, и как она посмела...
К счастью, их дома находились от друга так далеко, что шансов это исполнить у него не было.
Залпом выпил чашу вина, надеясь, что хмельное зелье вернет душевное равновесие. Но нет: еще в юности, только приехав в Столицу, ходил по веселым пирушкам, и даже тогда не умел таким немудреным способом прогонять неприятные мысли.
Глянул на небо - солнце едва персекло полуденную черту, она может еще спать, проведя сегодняшнюю ночь с... Ах, да, сегодня было женское сборище, несколько учениц достигли полного звания. Вряд ли участницы праздника напились там или чересчур утомились. Хотя Лайэнэ все равно могла еще спать.
Не все ли ему равно?
Велел привести ее сразу, хоть бы она была в ночном одеянии. Наряд женщины - это ее доспех. К тому же, пока прихорашивается, успеет обдумать, что говорить.
Уже отдав приказ, пожалел о нем - слишком живо представил, как всему городу известную красавицу заворачивают в одеяло и пихают в носилки, а из свертка свисают длинные неуложенные волосы.
