- Прикажите авангарду отойти назад и перестроиться, - решил Тарваил, глядя на потрепанные остатки передовых частей, уже попавших под огонь тристанских эскадр, идущих навстречу. Слишком растянутый и без поддержки резервами, авангард не мог даже замедлить их продвижение, погибая под перекрестным огнем. Примерно двести судов тристанского флота и их союзников шли в отчаянную контратаку, не смотря на более чем двух кратное превосходство противника в численности, - Нам нет смысла без толку терять корабли, когда начинается настоящая битва…

***

Поле боя растянулось на несколько сотен тысяч кубических километров, одно из крупнейших столкновений Рейнсвальдских феодов с самого конца Внутренних Войн, и теперь грозило стать еще одним из самых кровавых. Лоб в лоб сходилось почти тысяча боевых кораблей, в окружении многочисленных эсминцев, канонерок и кораблей сопровождения. Эти легкие и маневренные суда обычно даже не подчитывались при учете основных сил, идущих в сражение, обеспечивая дополнительную защиту и сопровождение при маневрах.

Первые залпы из дальнобойных лазерных излучателей и тяжелых орудий с массукрорителями, начались, когда противникам друг до друга оставалось около двадцати тысяч километров по прямой. Расстояние, считавшееся оптимальным для ведения дальней артиллерийской дуэли с использованием лишь орудий основного калибра, бортовые батареи и меньшие по дальнобойности плазменные и рельсовые пушки еще молчали, ожидая сближения. Да и первые выстрелы в противника по большей части проходили мимо, в движении и на предельном расстоянии навести точный прицел очень сложно, но и тех немногих, что достигали своих целей, хватало для первых потерь. В вечном противостоянии брони и снаряда на Рейнсвальде уверенную победу одерживал снаряд, сверхтяжелые орудия основного калибра, установленные в корабельных башнях, пробивали практически любые силовые щиты и многослойное бронирование после двух или трех попаданий, нанося огромные повреждения внутренним помещениям и основным системам.

Подбитые корабли в реальном пространстве еще дрейфовали в магнитных течениях вокруг острова, выглядя как огромные костры и оставляя за собой длинные шлейфы раскаленного дыма и пара. Сейчас потери Гористаров были все же больше, во многом из-за продолжавших стрелять орудий Тристанского замка, бьющих через специально оставленные коридоры в построении сил защитников. Одного или двух прямых попаданий хватало, чтобы вывести корабль из строя. Канониры старались стрелять по самым крупным целям, но далеко не каждый выстрел приходил в цель. Случалось, что другие корабли, составлявшие еще несколько рядов перед тяжелыми линкорами и дредноутами, порой случайно перехватывали не предназначенный для них снаряд, меняя свой маршрут и выходя на его траекторию, либо же сам снаряд сбивался с первоначального прицела, идя уже совсем по другому пути.

На расстоянии шести или семи тысяч километров в бой вступили уже бортовые батареи и системы запуска торпед. В столь полномасштабном бою возможно применение практически всех вооружений, в том числе и ядерных боеголовок. Торпедные аппараты с обеих сторон практически одновременно выпустили сотни таких торпед, оставлявших в открытом пространстве длинные и яркие инверсионные следы выгоревшего топлива, вытягивающиеся в сторону вражеских кораблей. Часть торпед обладала даже навигационными компьютерами, способными корректировать курс и все равно дойти до корабля-жертвы, пытающегося уклониться от попадания.

На перехват торпед сразу же вылетели эскадрильи истребителей, легких и маневренных, расстреливавших их еще на подлете, но сталкиваясь и с вражескими эскадрильями, прикрывавшими доставку торпед к кораблям противника. Между сближающимися флотами загорелся ожесточенный бой легкой авиации, где сотни истребителей непрерывно атаковали друг друга, пытаясь выиграть лучшую тактическую позицию и выполнить поставленные задачи. Секундные яркие вспышки, неожиданно рождающиеся в открытом пространстве и тут же гаснущие, отмечали места, где выстрелы находили свою цель, и очередной истребитель или торпеда исчезали во взрыве, превращаясь в мелкие обломки, разносящиеся по полю боя.

Идущие в авангардах эскадр корабли приняли на себя основной удар прорвавшихся торпед, снимавших дефлекторные щиты и прямыми попаданиями рвавших многослойное бронирование. Часть фрегатов второй линии, успевшая развернуться для ведения фронтального огня, так же получила попадания, но даже две или три торпеды, попавшие в корпус, не могли вывести такой корабль из строя, если только не задевали особо важные сектора.

Бой подобных крупных воздушных сил не был чем-то особенным в плане тактического гения, но здесь даже небольшая остановка в открытом пространстве могла привести к тому, что уже через несколько минут корабль будет разорван на части сосредоточенным огнем продолжавших маневрирование кораблей противника. Разделяясь на заранее рассчитанные боевые группы, корабли маневрировали, пытаясь выйти на наилучшую траекторию для стрельбы или же продвигаясь к заранее определенным точкам. Лишь огромные линкоры и супердредноуты могли застопорить основные двигатели и перейти в некое подобие дрейфа, становясь теми самыми якорями, по положению которых можно рассказать об успехах действия флота. С тристанской стороны так же выделялось две эскадрильи «Буранов» в тылу построения. Малоподвижные и медленные воздушные батареи, все вооружение которых практически полностью устранено в обмен на установку трех башен, на каждую из которых монтировались спаренные орудия «судного дня», как их называли во флоте, по мощности уступавшие только орудиям «Пустоты» Тристанского замка. Их выстрелы забирали из основного и резервных реакторов корабля столько энергии, что остатков хватало лишь на удержания корабля в воздухе. И именно к ним сейчас рвались действующие на флангах сражающихся эскадр корабли-призраки, быстрыми и меткими залпами ведущие убийственный огонь, подбираясь на максимально близкое расстояние, стреляя, а затем снова затемняясь.

Постепенно начинала вырисовываться общая картина боя вместе с намеченными с обеих сторон планами. Гористары рвались вперед, проламываясь сквозь рубежи защитников и не считаясь с потерями. Несколько мощных клиньев фрегатов и дредноутов ломились сквозь центр тристанского построения, освобождая путь линкорам и авианосцам, в то время как фланги все больше прогибались назад, лишенные достаточной поддержки сверхтяжелыми кораблями. Тарваил, как и рассчитывал, собрал бронированный кулак и с ходу нанес удар в самый центр, но такой силы, что тристанцам действительно не хватило сил сдержать подобную мощь.

Открытое пространство превратилось в настоящий апокалипсис огня и смерти, расчерченное яркими лучами залпов лазерных излучателей, охваченное огнем горящих кораблей и освещаемое вспышками взрывов. Непрерывно маневрируя, отступая, нападая или же неожиданно контратакуя, огромные бронированные монстры обрушивали друг на друга бортовые залпы, способные стереть с лица земли целые города. Еще недавно сверкавшие начищенной и выкрашенной броней, с яркими флагами и сияющими гербами баронатов, теперь корабли превратились в черные от копоти и дыма корпуса, покрытые пробоинами, порой накрывавшими несколько палуб в глубину, но продолжавшие вести огонь из еще уцелевших орудий. Над ними продолжали истребление себе подобных легкие истребители и группы штурмовиков, рвавшиеся к уязвимым точкам поврежденных кораблей, засыпая их бомбами и ракетами.

Гористары постепенно прорывались, оставляя за собой шлейф из горящих обломков и корабельных остовов. Сосредоточенный огонь линкоров, сведенных в единую боевую группу, выкашивал тристанские линии несмотря на огонь «Буранов», сосредоточившихся на уничтожении линкоров и супердредноутов противника. Один из «Буранов» тоже был уничтожен неожиданной атакой призраков, чья группа почти сразу же после этого была истреблена фрегатами прикрытия, но все же успевших сделать свое дело. Позиции этих кораблей уже находились слишком близко к линии непосредственного сражения, меньше четырех тысяч километров.