На вершине горы в безоблачном пространстве Тенсинг вместе с Дилом Баадуром занимались тао-шу, представляющей собой сочетание различных боевых искусств, придуманных ещё монахами удалённого и как следует укреплённого монастыря Шентан Джонг. Выжившие после разрушившего монастырь землетрясения разошлись по всей Азии, обучая желающих своему искусству. Каждый тренировал лишь одного человека, избранного для обучения исключительно по своим физическим возможностям и моральной твёрдости. Таким способом знания и передавались. Общее число воинов, мастеров по тао-шу, в рамках одного поколения никогда не превышало двенадцати человек. Тенсинг как раз и был одним из них, а учеником, которого выбрал себе на замену в дальнейшем, являлся Дил Баадур.

В настоящее время скалистая местность была далеко неоднозначна и, можно сказать, предательская, потому что с рассветом всё покрывалось изморосью и становилось скользко. Осенью и зимой тренировки казались Дилу Баадуру куда приятнее, потому что нежный выпавший снежок смягчал падения. Вдобавок тому нравилось дышать зимним воздухом. Выносить холод являлось частью обучения, которому его подвергал наставник наряду с практически постоянным хождением босиком, слишком умеренной пищей и многочасовым пребыванием в неподвижности за занятиями медитацией. Стоял солнечный полдень, который не охлаждался даже малейшим ветерком; у молодого человека болела ушибленная нога, отчего каждый плохо выполненный кульбит оканчивался на камнях, но о передышке он не просил. Жалоб от ученика наставник никогда не слышал.

Принц, человек стройный и среднего роста, существенно выделялся на фоне размеров Тенсинга, бывшего родом из восточной области Тибета, где местные жители – люди слишком высокого роста. Лама вышел ростом более двух метров и посвятил свою жизнь как духовной практике, так и физическим упражнениям. Он представлял собой гиганта с мышцами настоящего штангиста.

- Прости меня, если я был слишком резким с тобой, Дил Баадур. Возможно, в своих предыдущих жизнях я был жестоким воином, - сказал Тенсинг извиняющимся тоном, пятый раз валя с ног своего ученика.

- Это я в предыдущих жизнях, скорее всего, был хрупкой горничной, - ответил Дил Баадур, тяжело дыша и распластавшись на камнях.

- Возможно, было бы более уместным, если бы ты не пытался управлять своим телом разумом. Ты должен стать как гималайский тигр – чистый инстинкт и сплошная решимость…, - подсказал лама.

- Пожалуй, я никогда не буду столь сильным, как мой досточтимый учитель, - сказал молодой человек, поднимаясь на ноги с некоторым трудом.

- Буря вырывает из земли здоровенный дуб, а не тростник, потому как последний склоняется. Ты не имей в виду мою силу, а помни о моих слабостях.

- У моего учителя, пожалуй, нет никаких слабостей, - улыбнулся Дил Баадур, приступая к действиям по защите.

- В моей силе моя же слабость, Дил Баадур. И ты должен использовать её против меня же.

Спустя считанные секунды ста пятидесяти килограммовая состоящая из мускулов и костей плоть полетела по воздуху по направлению к принцу. На этот раз Дил Баадур всё же встал навстречу туши, что прилетела к нему сверху с потрясающей грацией настоящей балерины. В мгновение, когда два тела лишь соприкоснулись, молодой человек слегка свернул влево, ловко уклоняясь от веса Тенсинга, кто упал на пол, сразу же умело перекатываясь на плечо и ребро. Он немедленно вскочил на ноги, сделав потрясающий прыжок и вернувшись к нападению. Дил Баадур его ждал. Несмотря на своё телосложение, лама поднялся, точно хищник из семейства кошачьих, описывая дугу в воздухе, но тому всё же не удалось задеть молодого человека, потому что когда его ногу пронзил бы ожесточённый удар, того бы не оказалось в нужном месте, чтобы получить предполагаемое. В доли секунды Дил Баадур оказался позади своего противника, кому быстро нанёс резкий удар в затылок. На деле это являлось одним из приёмов тао-шу, способных немедленно парализовать, а то и убить, хотя сила конкретного удара была точно рассчитана на то, чтобы, не причиняя вреда, слегка оглушить человека.

- Возможно, в предыдущих жизнях Дил Баадур был какой-то воинственной горничной, - сказал довольный Тенсинг, вставая и приветствуя ученика глубоким поклоном.

- Пожалуй, мой досточтимый учитель позабыл преимущества тростника, улыбнулся молодой человек, здороваясь в ответ.

В этот момент на землю пала тень, отчего оба подняли взор: над их головами летала кругами та же белая птица, что они видели несколько часов назад.

- Заметил ли ты что-то странное в этом орле? – спросил лама.

- Возможно, меня подводит зрение учитель, но я не вижу его ауру.

- И я тоже…

- А что это значит? – осведомился молодой человек.

- А вот ты мне и скажи, что это означает, Дил Баадур.

- Если мы не можем её увидеть, значит, вероятно, её просто нет, учитель.

- Данное заключение очень мудрое, - подтрунил лама.

- Как это может быть, чтобы вообще не было ауры?

- Возможно, просто некая духовная проекция, - предположил Тенсинг.

- Попытаемся с ней пообщаться, - сказал Дил Баадур.

Оба закрыли глаза, открыв свои разум и сердце, чтобы воспринять энергию мощной птицы, которая всё кружила и кружила над их головами. Они пребывали в такой позе несколько минут. Столь сильным оказалось само присутствие птицы, что у людей пошли мурашки по коже.

- Она вам что-нибудь говорит, учитель?

- Я лишь ощущаю её тревогу и смятение. И никак не могу расшифровать сообщение. А ты?

- У меня тоже не получается.

- Я не знаю, что всё это означает, Дил Баадур, но, несомненно, есть какая-то причина, по которой орёл нас ищет, - пришёл к выводу Тенсинг, кто в своей жизни ещё не имел схожего опыта, отчего казался несколько смущённым.

- 11 –

Тотем-ягуар

В городе Тункхала никак не успокаивалось великое смятение. Полиция допрашивала чуть ли не половину народа, в то время как отряды солдат отправились вглубь страны, кто на джипах, кто верхом на лошадях, потому что ни одно колёсное транспортное средство не могло преодолеть находящиеся в горах вертикальные тропы. Монахи с состоящими из цветов, риса и ладана подношениями сосредоточились близ религиозных статуй. В храмах звучали трубы и повсюду развевались молитвенные флаги. Телевидение работало целый день, пожалуй, впервые с момента установки, повторяя многократно всего лишь одну новость и показывая фотографии пропавших девочек. В семьях пострадавших и яблоку было негде упасть: друзья, родственники и соседи приходили со своими соболезнованиями, принося еду и написанные на бумаге молитвы, что сжигали перед образáми.

Кейт Колд удалось дозвониться до американского посольства в Индии, чтобы убедиться, мол, помощь уже в пути, но всё же не очень верила, что та придёт своевременно, если вообще придёт. Принявший её чиновник сказал, что Запретное Царство находилось не под его юрисдикцией, и что вдобавок ко всему Надя Сантос не американская подданная, а всего лишь бразильянка. Учитывая всё это, писательница решила стать тенью генерала Муара Кунглунга. Этот человек рассчитывал лишь на существовавшие в стране военные ресурсы, и женщина не собиралась допускать того, чтобы он отвлёкся от дела хоть на мгновение. Одним рывком она сорвала с себя саронг, что носила все эти дни, сняла одежду экспедитора и забралась в джип генерала, да так, что никто не смог разубедить её в подобном поступке.

- Вы и я работаем в паре, - объявила она удивившемуся генералу, кто не понял ни слова из сказанного писательницей, зато великолепно уловил её намерения.

- А ты останешься в Тункхале, Александр, потому что если Надя вдруг сможет, она с тобой свяжется. Позвони ещё раз в посольство Индии, - велела женщина своему внуку.

Оставаться лишь в ожидании со сложенными руками оказалось для Александра поистине невыносимым, хотя тот и понял, что бабушка была права. Мальчик отправился в гостиницу, где был телефон, по которому удалось поговорить с послом, человеком не намного приятнее ранее встреченного ими чиновника, но тот не смог пообещать ничего конкретного. Ещё он поговорил с руководством журнала Интернэшнл Джеографик, находящимся в Вашингтоне. Ожидая, мальчик составил список всех фактов, которыми располагал на данный момент, вплоть до самых незначительных, но всё же способных навести на нужный след.