— Ну, ты же больше Маргарите Павловне понравилась.

Артур засмеялся, переглянувшись многозначительно с Максом:

— А вы, значит, меньше?

— А я сюда не на смотрины приехала, — Ольга выдержала взгляд блондина с тощей косичкой на затылке, — Максим, ты остаешься?

— Артурчик! — из дома вышла Маргарита Павловна, сама заметившая из окна молодых людей, — а, и ты здесь? Ну, конечно, как один может без другого?

Макс подбежал к ней и обнял:

— Зд-дравствуйте, тетя Маргарита! М-можно с вами поговорить? — и повел ее в дом.

— Какая я тебе тетя, ты что, заболел? — бормотала ошарашенная Маргарита Павловна.

— Ужасно не любит, когда ей напоминают о возрасте, — объяснил Артур девушкам.

— Но Максу, похоже, все равно, — Ольга даже не улыбнулась, — ладно, приятно было познакомиться… За нами вон та машина приехала?

— Да, но… — этот Артур теперь весьма прилежно глядел на Ольгу, однако девушка рассеянно смотрела по сторонам, куда угодно, только не на молодого человека, — мы с вами еще увидимся?

— Я не знаю. Где же Макс? Передайте, что мы подождем его в машине. Вы, наверное, устали с дороги, вам непременно нужно отдохнуть, — Ольга, наконец, взглянула на Карамзина и даже уверенно выдержала его насмешливо любопытный взгляд. До свидания,

Дав понять, что продолжения разговора не будет, она взяла Олесю под локоть и повела к машине.

— Ну ты чего? — Олеся недоумевала, — такой мальчик хорошенький. Богатый притом. Могли бы еще поболтать, познакомились бы поближе.

— Мы сюда приехали работать, ясно? Еще не хватало заводить интрижку с сыном работодателей. Тебя сразу же с проекта выпрут.

— А жаль, — Олеся вздохнула, садясь в машину и оглядываясь на глядящего им вслед молодого человека, — так вот он какой Никуськин одноклассник, Артурчик Карамзин. Похож…

— А мне, слава богу, не понравился… — Ольга, прижимая к груди ладонь, туда, где под униформой висел нательный крест, задумчиво смотрела на торопливо бегущего к машине Макса с двумя конвертами в руках. По пути он задержался ненадолго возле Артура, что-то взял у него небольшое, что поместилось в ладонь, и положил в карман, на прощание обнялся и побежал к машине, запрыгнул на место рядом с водителем и обернулся:

— Эт-то вам, д-девочки. Коля, п-поехали.

— Ух, ты! — Олеся заглянула в свой конверт и показала содержимое Ольге, которая сразу убрала свой, даже не полюбопытствовав.

— Максим, может, ты расскажешь нам про свои родственные связи? Ты зачем нахамил женщине? — Ольга взъерошила волосы Максу.

— П-потом…

37

Ночь. Шел я спешно.

Не заметил, как свернул.

Чужой проулок.

Вечером этого же дня Ольга и Нинель разбирали меню для съемки. Нинель нервничала сама и сбивала помощницу, без того витающую в облаках.

— Давай сделаем так, — после десяти минут обсуждения Ольга поняла, что время пройдет в сплетнях и оценивании шансов других участниц, — я завтра утром сделаю тесто для нашей кулебяки, а ты во время съемки замесишь немного и уберешь под полотенце, а достанешь мое. Я твое потом переделаю. И бульон тоже с утра сварю, тебе останется только вытащить мясо, порезать его, бросить в бульон красный болгарский перец — резать его вот так, — поняла? Сыр, запомни, в суп перед самой подачей. Я тебе сейчас напишу все более подробно. Ты повтори утром и перед съемкой… Ты о чем сейчас думаешь, я кому объясняю? Или я буду это все делать?

— Извини, слушаю.

— Сейчас попробуем пирожные сделать: этого я тебе заранее приготовить не могу. Единственное, что тебя спасет, если ты что-то забудешь, обратись к Елене и Александру, спроси, что они думают. Или попроси нарезать что-нибудь. Самое главное, постоянно говори, говори, рассказывай про своих родителей, что мама лучше всего готовит и так далее… А может, тебе рецепт внутри холодильника повесить?

Колобова начала зевать: время было позднее для получения новой информации. Это, конечно, было не Ольгино дело — учить невнимательную Нинель, словно плохую ученицу. И, в сущности, было плевать, вылетит Колобова или нет в конце недели. Николаева должна была натаскать по кулинарии эту бестолковую красавицу, это была ее задача как помощницы, согласно контракту.

— Так что ты там про домашних говорила? — Ольга поняла, что кулинарию, так или иначе, придется разбавить сплетнями и разговором по душам. (Где ты, умница Ирэн Артисян?)

Нинель мгновенно «проснулась»:

— Я нашим девочкам говорю, что никак не могу нормально ни с родителями, ни с подругой поговорить. Только заходит разговор про меня. Я спрашиваю: «Ну как я со стороны смотрюсь, есть у меня шансы?», как — хоп! — и звонок срывается. Ничего не могу понять. И у Шурки, Оли и Вики то же самое. Такое ощущение, что специально разъединяют. Но я все равно стала орать в трубку оператору, чтобы соединил с подругой. Этот мужик говорит: «Подождите минуту». Блин, я больше десяти минут ждала! Потом соединили, и все равно с подругой нормально не поговорили. Она каким-то странным голосом мне всякую ерунду говорит. Я ее спрашиваю: «Скажи, точно в туалетах и ванных камер нет?» Она говорит, что точно, и просит меня быть внимательной. Хоп! И опять линия разъединяется. Что за ерунда?

— Да, наши тоже что-то подобное рассказывали, — Ольга устало смотрела на болтающую золушку.

— А ты сама нормально дозванивалась? — Нинель, наконец, занялась делом и стала отделять желток от белка, кусая губы от напряжения.

— Я подругам не звонила ни разу — зачем? Сейчас все равно каникулы, кто где. Только своей крестной позвонила пару раз, через соседку, первый раз ждала минут двадцать. А потом все нормально было, ничего особенного лично я не заметила, — Ольга задумалась, — хотя, если… На этой неделе мне нужно было подруге-однокурснице позвонить. Она мне что-то такое говорила, что я не совсем поняла: что они там все за меня болеют, каждый день смотрят… Что они там увидели, я не знаю. Я сначала подумала, что она что-то напутала, потому что я должна была… — Ольга осеклась, чуть не проговорившись про танцевальный кастинг, — не важно…Но мне показалось, что подруга что-то пыталась мне сказать про Маслову… Не знаю, не хочу голову ломать.

— И вас разъединили?

— Мне некогда было все выяснять: я тогда с телефона Веры набирала, неудобно как-то было все выяснять, а потом просто забыла перезвонить подруге.

Нинель слегка взбила тесто на пирожные, отставила его в сторону и слушала помощницу, подперев руками голову:

— А что, можно у Веры попросить телефон, сделать пару звонков?

— Попробуй, но, я думаю, не получится. Я же тогда по делу звонила: Виктор заболел и нужно было проконсультироваться. Даже у Макса телефона нет. Ему самому Виктор откуда-то приносит на пять минут, когда нужно, — Ольга непроизвольно вздохнула, заговорив о Максе: весь день они не могли выкроить минуты, чтобы побыть с глазу на глаз

— Так значит, Макс может разговаривать, когда захочет, если только попросит? — красавица Нинель задумчиво помешивала ложкой жидкое тесто.

— Хватит болтать, давай, выкладывай тесто на противень, а я пока включу печку, и начнем мы с тобой делать крем.

Удивительно, но Нинель стала болтать меньше. Возможно, сказалась вечерняя усталость. Пирожные уже были почти готовы, оставалось их начинить кремом, и чудесный запах заполнил кухню, как появилась Вера.

— Ух ты! Как тут у вас пахнет! Репетируете?

— Попробуйте! — Нинель с гордостью пододвинула к Вере тарелку.

— Только одно, пожалуйста. Ох, еще горячее! — Вера взяла в руки пирожное и отложила его назад, на тарелку, — Ника со своей золушкой завтра утром готовятся?

— Да, мы договорились, что сегодня вечером мы, а завтра утром — они, — Ольга, сдерживая зевоту, мыла посуду, забыв про присутствие на кухне посудомоечной машины. — Говорят, что завтра три съемки будет, а не две?

— Да, сегодня Татьяна уже отстрелялась. Молодец, шустрая девушка. На субботу, получается, останется одна Рамина Султанова, но в пятницу надо подводить итоги. Так что завтра у нас будет два ужина, — Вера тоже зевнула, не удержавшись, — Елена Синицкая готовит в одиннадцать; ваша съемка, Нинель, перенесена на три часа, а после вас, в пять, — Рамина. Так что вы много на ужин не готовьте. Пополам, на пятнадцать человек каждый делайте, а то продукты пропадут. За ужином разберетесь, кто что есть будет. В общем, как сегодня.