Прощание прошло в гораздо более непринужденной обстановке. Виктория, не желавшая сейчас возвращаться домой, предложила Матвею свою помощь в ликвидации разгрома, а заодно в кормлении и выгуле подопечных зверюшек и была просто счастлива аж пару минут, пока парень, прощаясь с Еленой, не предложил той так же попробовать себя в ветеринарии, раз уж она так великолепно чувствует животных, что сразу могла определить, что с котом, а услышав, что Лена до полусмерти боится всего, что связано с медициной, и высказав искреннее сожаление, заставил ее дать честное слово, что обязательно притащит тетрадь со своими стихами к следующей же встрече. Все это уложилось в несколько слов, но настроение у Виктории снова успело испортиться, с девочками она попрощалась довольно неприветливо…
«Интересно, а можно прощаться – приветливо?» – Не дразнила бы ты ее, Лен, честное слово! – заметила Маргарита, когда девочки уже вышли из ветлечебницы. – Сама ведь понимаешь, каково ей! – Понимаю. Наверное, это потому меня и раздражает: становится очевидно, как я себя глупо вела. Так же глупо, как она сейчас! – Елена вздохнула. – Это просто несправедливо! Когда человек нравится, очень нравится, ему на глаза боишься попадаться, не то что заговорить, а когда он уже не нужен, все оказывается так легко! Подумать только, я столько времени считала чуть ли не небожителем самого обыкновенного мальчишку, в котором и особенного-то ничего нет! Он не любит некоторые уроки… может перепутать все ноты на первом концерте от волнения… – Нельзя прикасаться к идолам – позолота остается на пальцах, – пробормотала Дарья. – но ты сама говорила, что никто и не должен быть идеальным. А Вику ты все равно не тереби, она сейчас и без нас на взводе. А я даже не могу ее по-настоящему понять. Пытаюсь представить, чтобы МОЯ мама закрутила роман с учителем… да с кем угодно вообще! – Ну, с отцом-то твоим до свадьбы как-то, наверное, крутила! Хотя, если честно, я этого себе тоже не представляю, – весело призналась Ева. – И какие у нас планы на вечер, раз Виктоша нас на парня сегодня променяла? – Я буду помогать Дарье с материалом для статей, – Марго пожала плечами. – а Елена поможет Алине с портретами. Раз уж пообещали, надо выполнять. Может, найдем насчет Марьиванны что-нибудь интересное. Я чем тебе заняться – понятия не имею, но не мне тебя учить прожигать время. – Вы что, правда собираетесь копаться во всем этом в СУББОТУ? Вечером? Уф! Ладно, в архив сегодня все равно не пробиться, пообщаюсь с Сорокиными, у них свой архив не хуже, может, что необычное и замечали. Всем пока. – Встретимся завтра у меня! – напомнила Алина. – К девяти часам. Евгения явно не была в восторге от перспективы так рано вставать в воскресенье, на этот раз ничего ворчать не стала. Видимых результатов усилия девочек так и не принесли. Мария Ивановна приехала в Вересково и купила здесь домик четырнадцать лет назад, откуда – неизвестно, замужем никогда не была и вообще, похоже, родственников не имела, во всяком случае, никто не мог утверждать обратного. Соседи, коллеги и прочие знакомые характеризовали математичку как очень хорошего человека, однако глубоких дружеских отношений у нее ни с кем не возникало. Не привлекалась, не участвовала… такое чувство, что с Марией Ивановной давно знакомы были чуть ли не все Вересковцы, и при этом никто ничего конкретного о ней не знал. В том числе и Сорокины, собравшие на всех знакомых людей по развернутому досье. Архиву сплетниц позавидовал бы любой частный детектив, но когда Марьиванна приехала в городок, даже старшая «сорока» была еще в пелёнках и до замочных скважин еще не дотягивалась. Дарья запоздало заметила, что можно было бы расспросить видевшего в школе медведя физрука, но тот, как девчонки недавно узнали, был уже уволен и, где его искать, вообще понятия не имели – этого учителя никто не навещал и не поздравлял, а жил он до увольнения прямо в школе – в каморке за тренировочным залом. Впрочем, Алина почти не принимала в этом участия, сосредоточившись на портретах для стенгазеты. Взявшаяся ей помогать Елена отчего-то впала в прострацию над почти законченным портретом Дениса Денисовича, утверждая, что что-то изобразила не так, но что – понять не может. На взгляд стороннего наблюдателя – и Алины в том числе – портрет вышел отлично, но Елену это не убедило. Пришлось, пока она терзается сомнениями, за остальные портреты браться Алинке. Часов в восемь за Маргаритой явился шофер на джипе и любезно раскидал по домам всех остальных подружек. «Если бы бабушка по-прежнему была со мной… порой ее советы оказываются не просто бесценными, а совершенно необходимыми! Да уж… когда в фильмах и сказках обычные девочки становятся героинями, все происходит совсем не так! Тычемся, как слепые котята и некому ни научить, ни объяснить…» Родители так же считали, что Алине ни к чему присутствовать на оглашении завещания, утром девочке почти час пришлось потратить на убеждения. – Не понимаю, что это вообще за история с завещанием… мама ничего о нем не говорила… Девочка ободряюще сжала ладонь матери. С завещанием действительно было что-то непонятное, но Алина, в силу обстоятельств знавшая о бабушке немного больше, чем родители, уже ничему не стала бы удивляться. Во всяком случае, она так считала. К девяти часам все девчонки были в сборе. Даже вечно всюду опаздывающая Евгения. Виктория вообще пришла первой, и даже успела рассказать причину: вчера, пока она помогала Матвею наводить порядок в подсобке ветлечебницы, а потом – кормить и выгуливать пациентов, вездесущий Орешек, уже послуживший один раз причиной шумного недоразумения, забрался то ли в карман куртки, то ли в рюкзак с учебниками и, благополучно «приехав» к Вике домой, отправился обследовать новое пространство, сегодня в полседьмого утра напугав до полусмерти Жанну, от крика которой дочка и вынуждена была проснуться пораньше. – Что-то не выглядит этот зверь чем-то больным, – заметила Алина. – что он вообще делал в клинике? – А. Матвей рассказал мне, что нашел и выходил его совсем малышом, а теперь не может отпустить на волю, поскольку Орешек вряд ли теперь уже научится сам о себе заботиться, как это делают дикие белки. А домой, где живут три кота и четыре собаки, принимающие его за угощение, Матвей белку взять не может. Знаешь, он пригласил меня тоже подрабатывать в ветеринарке по выходным. Правда, здорово? – А что твоя мама? – Раз у нее появилась своя жизнь, то и у меня будет своя! – слегка нахмурившись, отрубила Виктория. На этом разговор закончился, потому что появились родители с нотариусом – сухощавой женщиной неопределенного возраста с темно-рыжими и очень густыми наполовину поседевшими волосами – и еще какой-то незнакомой девушки. На этих-то двоих Виктория и Маргарита с совершенно потрясенным видом и уставились. – Мое имя Рысина Любовь Вячеславовна, – представилась женщина. – это Ольга. Дело в том, что ей, по завещанию Ядвиги Светозаровны, принадлежит половина жилой площади. Вторая половина оформлена на Алину Лоиковну Шевралиеву. Это, как я полагаю, внучка. – Но кто такая Ольга… – Отчества не нужно, – девушка поморщилась. – моя фамилия Бореева. Поверьте, Юлия Юрьевна, для меня все это оказалось не меньшим сюрпризом, чем для вас. Мои родители умерли довольно давно, а о существовании тетки я даже не подозревала до недавнего времени. – Вы племянница Ядвиги? Она никогда не говорила, что у нее есть братья или сестры… – К сожалению, я знаю не больше вашего, – повторила девушка. – если для Вас эта квартира… – Нет-нет, дело совсем не в этом. Прошу Вас, продолжайте. – Кафе так же принадлежит Алине Лоиковне, до совершеннолетия которой распоряжаться собственностью имеет право мать наследницы Юлия Юрьевна Шевралиева с условием – помещение нельзя продавать, хотя Вы можете использовать его на свое усмотрение или сдавать в аренду. Так же тут упомянуто… Золотой ободок, украшенный самоцветами, завешен Маргарите Геннадьевне Романовой, бусы из речного жемчуга и раковин – Лариной Евгении Тимофеевне, позолоченное павлинье перо Кукушкиной Дарье Леонидовне и резной деревянный лук для Чубайс Виктории Рикхардовны. Родители Алины слегка недоуменно переглянулись, однако к чудачествам Ядвиги оба были давно привычны и, не слишком удивившись, не стали возражать. Впрочем, если они на предмет завещания совершенно незнакомой и непонятно откуда взявшейся родственнице половины квартиры возражать не стали, что уж говорить о каких-то бусах и перьях. – Насколько я понимаю, эти вещи уже находятся у Вас. Девочки могут быть свободны, а мы еще должны обсудить… Вообще-то Алина предпочла бы остаться и разобраться толком, что тут происходит, и откуда взялась ее новоявленная «тетя», однако Вика настойчиво пихала ее в бок, а Марго косилась «страшными глазами» в сторону двери. Через какое-то время сдавшись, Алина позволила буквально транспортировать себя в свою же комнату, оставив родителей выяснять подробности. – Это она! – трагическим шепотом высказалась Маргарита, едва захлопнулась дверь. – Эта нотариус – та самая монашка, Любава. – И Ольга, – негромко поправила Виктория. – подозреваю, это и есть новая учительница физкультуры. – Скорее всего, – согласилась Марго. – когда она подвозила нас обратно в город – на мотоцикле, представляете? – она сказала, что нам не помешает тренировка и что она сама, пожалуй, теперь сможет этим заняться. Теперь понятно, что она имела в виду. Представляю, сколько шкур она с нас спустит!
