Док видел, что происходит, но ничего не сказал.

Детям явно было жарко и скучно и хотелось пить, они нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Хелла подумала о чужой воле, которая удерживала здесь их всех, и вспомнила ребенка на КПП, выцарапывающего ЧОРТОВЫ ПСЫ на стенке полицейской будки.

— Эти все тоже на продажу? — спросила она.

Она сказала это очень тихо, чтобы услышал только Док, но стоявший рядом с ним мальчик тоже расслышал. Он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и бросил на нее быстрый взгляд, полный такой злобы, что от испуга у Хеллы перехватило дыхание.

— А вот и ваш, — сказал Док.

Взгляд Хеллы перебегал с одного зубастого малыша на другого, когда она почувствовала, что кто-то схватил ее за ногу. Посмотрев вниз, она увидела совсем маленького мальчика. У него были удивительно яркие глаза, он пытался обнять ее и тянул вверх свои маленькие ручки. Ребенок был крупнее, чем она ожидала, но все-таки гораздо младше других детей и от этого казался прелестным и трогательным.

— В отличной форме, — услышала она голос Дока. — Метис. Родители не могут содержать его. Им нужны деньги. Три года — отличный возраст.

И снова у нее в голове промелькнуло: «Кто мы такие, чтобы так вот распоряжаться чужой судьбой?» А потом в воображении возникла картина детской, для которой они уже купили кроватку, высокий стульчик, весы, лошадь-качалку, целый шкаф игрушек, подушки, одеяльца и чучела животных, — все это напоминало об их неоднократных попытках обзавестись ребенком. Хелла знала, что всегда была сентиментальной. Думая о ребенке, она всегда представляла, как будет его кормить, одевать, ласкать, учить ходить и говорить. Ему оказалось именно три, и это был знак — к ним пришел тот самый ребенок, которого они начали искать три года назад, когда избавились от своих последних животных.

— Превосходный экземпляр. Можете проверять его, сколько душе угодно, — сказал Док. — Так оно даже лучше. Он будет более контактным, когда вырастет.

Арвин согласно кивал, речи Дока были вполне разумны.

— У него и документы есть, — сказал тот. — А если результаты тестов вас не устроят, можно будет отменить сделку.

Арвин сделал знакомый жест, который для Хеллы означал: «Что мы теряем?»

Ребенок был достаточно чистый и казался игривым и дружелюбным, в это теплое утро на нем были легкая рубашка и шорты. Но и у него были зубы. Когда дитя поцеловало Хеллу, Арвин машинально сделал шаг вперед, чтобы защитить ее, но его жена обняла ребенка и сама поцеловала его в щечку. Мучительная жалость охватила ее, но она попыталась мысленно отстраниться от ребенка, чтобы не привязаться к нему раньше времени. Если он пройдет все тесты, можно будет…

— Как его зовут? — спросил Арвин.

Прежде чем Док успел раскрыть рот, ребенок произнес: «Меня зовут Корбен». Он слышал, понимал, реагировал! Он забыл закрыть рот, и внутри поблескивали огромные зубы.

— Я хочу поехать домой с вами. Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой.

Хелла выдернула руку и подтолкнула его к Арвину. Она знала, что ему не терпится начать тесты.

Арвин с сомнением поглядел на ребенка.

— Ему три? А выглядит старше — лет на шесть как минимум.

— Да, великоват для своего возраста, — согласился Док. — Я, пожалуй, заберу ваши телефоны.

— Погоди-ка, — воскликнул Арвин и инстинктивно прикрыл рукой запястье.

— И как насчет перечислить мне денежки?

— Да что происходит? — вскричал Арвин.

Страх тяжелым молотом ударил ему в голову. Что-то явно шло не так.

Маленький мальчик вцепился ему в руку и выхватил из нее телефон. Арвин оглянулся: Хеллу тоже окружили, а Док стоял и довольно улыбался, будто хозяин, натравивший собак на бродягу.

— Нет! — взвизгнула Хелла. При виде окруживших ее ртов и глаз она похолодела от ужаса. Казалось, ее вопль возымел действие: зубастые детки и их воспитатель, толкаясь, бросились врассыпную. На стоянку, сигналя, заруливала полицейская машина.

Металлический голос из мегафона велел: «Всем назад!» Тот самый офицер с КПП, Силли, распахнул двери бронированного автомобиля, и Арвин с Хеллой забрались внутрь. Теперь парень казался еще неопрятнее, чем раньше, коленки на брюках вытянулись и блестели, значок на шлеме облупился.

— Я же вам говорил быть поосторожнее, — проворчал он.

— Как вы нас нашли? — благодарно спросил Арвин.

— Думаете, это было очень трудно?

Они все еще благодарили его, когда над спинкой переднего сиденья показалась головка малыша. Словно почувствовав их взгляд, он обернулся и в упор посмотрел на Арвина. Меж пухлых губ блеснули огромные зубы. Это окончательно убедило Арвина, что перед ними тот самый ребенок, который качался на табуретке в полицейской будке на КПП.

— Подождите, там на стоянке остался наш пикап, — вспомнил Арвин.

Полицейский ничего не ответил. Машина медленно ехала по улице меж высоких молчаливых зданий, зиявших пустыми глазницами окон.

— Куда вы нас везете?

Арвин еще не успел договорить, когда офицер обернулся к нему: «Слушайте-ка…»

Мальчик на переднем сиденье грубо оборвал его: «Заткнись!»

Арвин не сразу понял, что он обращался к полицейскому. В его голосе было столько ярости, что тот вздрогнул и судорожно вцепился в рулевое колесо.

— Извините, — сказал полицейский. — Он — босс.

Они ехали дальше. Кругом царила полная разруха. От домов остались одни руины, в мостовой недоставало целых кусков; насколько хватало глаз, не было ни одного дерева, ни единого клочка зелени. Все деревья были выкорчеваны, словно в припадке бешеной ярости, и явно не на дрова — кругом валялись поломанные сучья и целые стволы. Траву местами вытоптали, местами вытравили или выжгли, — казалось, здесь пронеслась орда бесчинствующих варваров, настолько бессмысленно и безжалостно все кругом было изничтожено.

Пейзаж нес печать ужаса и насилия: сломанные знаки, поваленные фонарные столбы, разбитые окна, всюду на стенах огромными буквами нацарапаны бранные слова и странные надписи:

КРЫСЬИ ПРАВИЛА, ЧОРТОВЫ ПСЫ, ЯНГСТЕРЫ,^[21] АПАСНЫИ УРОДЫ, ПАЩАДЫ НИ БУДИТ и БАЙЦЫ.

Арвин понял, что бормочет про себя эти названия, только когда Хелла попросила его перестать.

Впереди показался большой склад с выбитыми окнами. В каждом из них виднелось по ребенку, а в некоторых торчало сразу по нескольку человек, старавшихся разглядеть, что творится на улице.

Огромные ворота распахнулись, пропуская машину; внутри Арвин увидел Дока. Тот сидел на нелепом маленьком стульчике, окруженный детьми. Когда полицейский вышел из автомобиля, тот демонстративно отвернулся. Двери машины открыли, едва не выломав; дети, вооруженные копьями, сделанными из заостренных железных прутов, смеясь, тыкали ими в Арвина и Хеллу. Те, протестуя, выбрались из машины.

Мальчик с тонкими волосами, одетый в длинную, как платье, рубашку, держал пистолет. Его голос прозвучал резко и надтреснуто:

— Почему ты не завязал им глаза?

Полицейский слегка поклонился и ответил почтительно и словно извиняясь:

— Повязки пугают их.

— Завязать им глаза! — приказал ребенок. — Чертовы псы!

Мягко, словно пытаясь успокоить расшалившихся детей, Док спросил:

— Мне позвонить насчет выкупа?

— Пошел вон! — рявкнул мальчик из автомобиля и повернулся к Хелле. Последнее, что она увидела, когда вонючий мешок опустился ей на лицо, были огромные кривые взрослые зубы во рту ребенка. Она услышала свой голос, произнесший там, на стоянке: «А эти тоже на продажу?»

Кто-то хрипло завизжал: «Вон! Вон! Оставьте нас в покое! Пощады не будет!»

Во тьме мешков, испуганные и не в силах шевельнуться, Арвин и Хелла услышали, как двое мужчин, бормоча, вышли за дверь, которая с грохотом захлопнулась за ними. Свет померк, а потом послышался тихий звук, от которого у них волосы встали дыбом. Дети подходили поближе. Хелла чувствовала их мокрые личики и слышала горячее жадное дыхание, со свистом вырывавшееся сквозь зубы, как у собак, взявших след.