Сердце стучало в ушах Лараджин. Она должна закричать? Снег падал густо, приглушая все звуки. Ее губы начали двигаться, шепотом прося милосердия.

— Пожалуйста, — попросила она. — Не делайте…

Лараджин внезапно почувствовала запах цветов. Ноздри эльфа затрепетали. Он втянул воздух — затем его глаза расширились.

Рука эльфа зажала ей рот. Его вторая рука опустилась к поясу, к месту, где был вложен в ножны его нож. Внезапно, осознав, что он может дотянуться и мгновенно перерезать ей горло, Лараджин бросила себя назад так яростно как могла и вывернула свою голову в сторону.

— Оставь меня в покое! — закричала она. Затем: — На помощь! Стража!

Странно, аромат Поцелуев Сьюн стал даже сильнее сейчас, как будто бы Лараджин стояла на мятой области цветов, а не на снегу. Незнакомец утихомирился, освободив хватку на ее запястье. Его тело напряглось, и лоб покрылся морщинами, как будто бы он боролся против какого-то внутреннего демона. Затем он повернулся на пятах и быстро зашагал прочь, снег скрипел под его мягкими кожаными ботинками.

Лараджин, прислонившись спиной к стене, задрожала от облегчения, когда увидела одного из стражников Селгаунта, бегом огибающего угол. За то время, когда он достиг ее, эльф ушел, поглощенный тенистыми улицами. Стражник помог ей найти мокрую буханку хлеба, выпавшую в снег, затем проводил домой к Штормовому Пределу.

— Ты уверена, что это был Хулорн?

Голос Тала отозвался эхом из темноты позади Лараджин. Он шлепал через сточную трубу позади нее, прямо по краю желтого света, бросаемого фонарем в ее руке. Когда он говорил, то зажимал рот и нос надушенным носовым платком, который дал ему Кремлар. Туннели воняли, даже в низкой воде, когда отступающее течение унесло большинство нечистот.

— Ты не веришь мне? — спросила Лараджин.

— Я верю тебе, — ответил Тал.

Вероятно, он не кривил душой. В девятнадцать, Тал был на четыре года моложе, чем Лараджин. Он всегда внимательно прислушивался ко всему, что она говорила, хотя она была только служанкой, а он вторым сыном благородного Дома Ускеврен, который Лараджин обслуживала.

Вчера вечером, когда Лараджин рассказала ему о Хулорне и о том, как она использовала канализацию, чтобы прокрасться в Охотничий Сад, Тал настоял на том, что пойдет с ней, когда она будет возвращаться назад. Он пытался уговорить ее подождать день или два, говоря, что ему нужно время, чтобы заучить наизусть его роль в новой пьесе госпожи Квикли, но Лараджин настаивала на спасении раненого трессима как можно быстрее. Тал, наконец, сдался, будучи уверенным, что они вернутся до наступления темноты.

— Человек, которого ты видела в Охотничьем Саду, возможно только напоминал Хулорна, — Тал продолжал. — Или если это действительно был Хулорн, то возможно он носил часть костюма. Я слышал, что Хулорн повредил лицо и руку, когда фонарь пролил горящее масло на него. Возможно, он носит маску и перчатку, чтобы скрыть ожоги. Театральные приспособления могут быть абсолютно реалистическими.

— Чешуя и когти были частью его тела, — убежденно сказала Лараджин. — Это было волшебство — я уверена в этом. А сейчас тихо, или нас обнаружат.

Они приближались к одной из уличных решеток. Бледный утренний солнечный свет лился сверху, вместе со звуками голосов уличных продавцов, торгующих вразнос их изделиями. Небо прояснилось со вчерашнего дня, и струйки талой воды стекали с длинных сосулек, свисающих с решетки. Облака разошлись. Лараджин могла видеть полную луну в одном из лоскутов голубого неба.

Они прошли под решеткой и свернули в боковой туннель, затем в другой. Шаги Тала стали неуверенными, и Лараджин остановилась, чтобы дождаться его. Когда он ее догнал, его лицо выглядело изможденным. Затем она увидела, что это просто щетина, придающая его обычно чисто выбритому лицу мрачный вид. Странно, что она так быстро выросла. Тал вспотел, несмотря на тот факт, что воздух в туннеле был достаточно холоден, чтобы Лараджин видела свое дыхание.

— Все в порядке, Тал? — спросила она.

— Насколько мы близко? — спросил он.

Лараджин осмотрела туннель. Они достигли места, где он укреплялся; высокие каменные стены, окружающие Охотничий Сад, должны быть прямо наверху.

— Почти на месте, — ответила она.

Тал кивнул и махнул Лараджин.

Она прошла еще несколько шагов по туннелю и остановилась, когда увидела пару маленьких блестящих глаз, сверкающих из темноты впереди. Через мгновение, их владелец несся вдоль одного из поднятых выступов: большая коричневая крыса.

Лараджин отступила к противоположной стороне туннеля, чтобы позволить существу пройти. Она застыла на полушаге, когда оно выползло на свет. Это была не обычная крыса. Существо неуклюже двигалось вдоль выступа, пресмыкаясь с одной передней лапой, которая была покрыта перьями, и другой, покрытой толстым белым мхом. Его задние лапы, щелкали по кирпичной кладке подобно очень маленьким копытам. Его лицо…

Лараджин подняла фонарь.

— Все это ужасно, Тал, ты не поверишь, — сказала она дрожащим шепотом. — У этой крысы человеческое лицо.

В тот же момент Тал, который был еще далеко позади фонарного света — повернулся и убежал. Шлепанье его бегущих ног эхом отдавалось из-за угла туннеля.

— Тал! — закричала Лараджин. — Куда ты пошел?

Она повернулась, чтобы последовать за Талом — и свет ее качающегося фонаря осветил десятки пар глаз, на выступе. Туннель наполнился шепотом, щелканьем, тянущимся звуком десятков стремительно движущихся уродливых ног. С мягкими всплесками, крысы начали спускаться с выступа. Они плыли в направлении Лараджин, их уродливые тела, оставляли слегка колеблющиеся следы через темную воду.

Одна из крыс полезла вверх по ноге Лараджин. Она почувствовала резкую, жгучую боль в бедре и горячую струйку крови. Она сильно ударила извивающееся существо, сбив его с себя, затем почувствовала другую крысу, лезущую по ее плечу. У нее был клюв птицы, и тварь клевала им ухо Лараджин. Крича, девушка закружилась вокруг своей оси, но из-за этого только уронила фонарь. Он погрузился в сточную воду, и свет погас с громким шипением.

Лараджин чувствовала крыс повсюду на себе. Их зубы разрывали ее кожу; их лапы подобно человеческим рукам рвали ткань рубашки. Она неистово шлепала их, сбивая со своего тела, но упавших моментально заменяли другие. Одна вцепилась в ее волосы.

Лараджин повернулась и побежала. Хотя туннель был почти в полной темноте, она знала каждый шаг этой канализации. Ее глаза были острее, чем у большинства, особенно в тусклом свете — она смогла четко разглядеть рыжевато-бурые пятна крыс, которые покрывали ее тело. Лараджин свернула направо, затем налево, возвращаясь путем, которым они пришли, сбрасывая крыс с каждым шагом. Некоторые все еще цеплялись за нее, раздирая ее плоть зубами.

Молясь, чтобы не поскользнуться и не окунуться лицом в сточную воду и не быть съеденной заживо крысами, поскольку она с трудом пробиралась в нечистотах, Лараджин побежала дальше. Она чуть не заплакала, когда, наконец, увидела впереди пятно света. Когда Лараджин оказалась под ним, она подпрыгнула и ее руки сбили одну из сосулек. Она поймала ее на пути вниз, чудом приземлилась на ноги, и использовала острый конец сосульки, чтобы нанести удары полудюжине крыс, которые все еще цеплялись за ее тело.

Один раз она случайно проколола себе кожу, а после убийства пары крыс, сосулька сломалась. Девушка подпрыгнула снова — промахнулась и с плеском приземлилась в сточную воду — затем прыгнула третий раз и сумела сбить еще одну сосульку. Держа ее холодными, окоченевшими пальцами, она продолжала яростно наносить удары. Одна за другой крысы падали с нее и либо всплывали мертвыми, либо уплывали прочь.

Лараджин стояла, тяжело дыша в круге солнечного света. Дохлая крыса с высунутым, раздвоенным языком змеи, плавала в воде, возле ее ног. Над решеткой, грохотали телеги проезжая мимо, их извозчики не обратили внимания на сражение, которое только что произошло внизу в канализации.