Такие вести как громом поразили собравшихся - повисла тягостное молчание, которое был вынужден нарушить сам князь:
- Друзья мои! - произнес тот ободрительным тоном, - Я выслушаю любые предложения. ЛЮБЫЕ! - с нажимом подчеркнул он, понуждая жестом высказываться.
Но предложений не было. Никаких. Высшие офицеры прибывали в растерянности, так что слово взял я:
- План есть у Раксы. Если вы готовы выслушать эльфа, она может рассказать!
- Да мы готовы ее слушать! - незамедлительно отозвался Лаон, с призрачной надеждой в голосе.
Положение было таково, что уже не имело значение, что Ракса темная - жить то хотели все! Я подошел и распахнул парадные двери тронного зала, сразу же за ними на небольшом диванчике, располагающемся в нише, сидела моя жена, и спокойно сжимая в руках карту, ожидала приглашения с истинно эльфийской невозмутимостью. Поскольку улучив с утра момент, я без свидетелей объяснил, что она должна будет чуть погодя последовать за нами на военный совет, но внутрь пока не позову не заходить. И Ракса выполнила это все в точности.
Да и вошла она, излучая безграничное чувство собственного достоинства и даже где-то надменности. Разложив карту на одном из столов, все еще стоящих здесь, темная не обращаясь, ни к кому конкретно покровительственно произнесла, указывая на Имнаделл:
- Взгляните сюда.
Офицеры подошли к столу вплотную, но тут же потеснились, освободив лучшее место для князя, покинувшего свое место на возвышении. Уж лучше видеть собственными глазами!
И леди Джейракса поведала людям, жадно ловившим каждое слово, все то что говорила вчера мне. Впрочем, никакой горячности в тоне ее не было и в помине - высокородная вещала сакральные истины для недостойного сброда. Впрочем, людям это было неважно! В их сердцах затеплилась слабая надежда на спасение. Но расцвести ей, было не суждено, последние слова Раксы: - "Но я не знаю, как незаметно покинуть город", снова повергли всех в глубочайшее уныние. Лаон испытующе заглядывал в лица своих аристократов в поисках ответа, но те лишь отводили глаза. Сказать им было нечего.
- Идея есть у меня, - в полной тишине произнес я.
40.
Мне показалось, что слова как, будто на мгновение повисли в воздухе, а потом заметались под высокими сводами, задевая своими "осколками" собравшихся. На лицах их отразилась целая гамма чувств - безудержная радость сменялась недоверием, опасением, безотчетным страхом (мало ли что предложит зверь), но, в конце концов, все невысказанные вопросы обратились надеждой. Даже Ракса невольно подалась вперед в ожидании моих слов. Слушать они были готовы!
- Все не выйдут, об этом и думать нечего! - сходу заявил я, сразу же рассевая напрасные надежды, - Но если разделить силы и сделать отвлекающий маневр - один отряд нанесет удар по темным, то другой, меньший отряд сможет прорваться. Шансы есть у двух сотен. Не больше, - резюмировал я, и в зале снова повисла гнетущая тишина.
Тягостное молчание нарушил главнокомандующий - Димар, старший из офицеров Лаона, не только по должности, но и по возрасту. Благородный рыцарь был, пожалуй, постарше самого князя.
- Мы не можем положить две трети армии здесь. Нужен другой выход, - его слова дружно поддержали другие и, даже Лаон одобрительно стал качать головой.
Когда гвалт стих, я продолжил, не повышая голоса:
- Другого нет. И если пожалеть треть, мы поляжем здесь все. Если не от мечей темных так от голода точно.
И люди снова разразились протестами, но уже тише. Князь же, пристально посмотрев на меня, поднял руку, призывая к тишине, сказал:
- Говори все как есть. А там уж обсудим.
- Добро, Ваша Светлость! - согласился я и стал рассказывать, - Днем идти бессмысленно, при свете ни как не удастся скрыть, что войско разделилось. Но не рассчитывайте, что ночью удастся прорваться всем. Темные видят ночью не хуже чем днем, а может и получше, - с этими словами мотнул головой в сторону Раксы и та утвердительно кивнула в ответ, - Но через три дня будет новолуние, а может и с погодой повезет. Хорошо, коли за тучами не будет звезд не видать и тогда темных можно будет ослепить, если огонь будет побольше, да поярче. А дым погуще прикроет отход отряда. Но те, кто останется должны быть готовы умереть и умереть достойно - не дрогнув и не побежав. Тогда у тех, кто уйдет в запасе будет хотя бы день. И если вы согласитесь с моим планом, то я и трое моих родичей возглавим атаку.
Стоило мне только замолчать, снова разразился протестующий гвалт. Рыцари шумели, высказывая свои варианты. Ладно, им хватило ума не предлагать прорываться днем - жива еще была в памяти попытка темных, сделавших такую глупость. Но как бы то ни было моя идея разделить войско была для них не приемлема. И потихоньку люди начали сходиться к мысли самой темной и безлунной ночью ломануться всей армией по узкой дамбе, а там уж и на старую дорогу пробиться.
Однако, пыл их охладила Ракса. Она словно бы невзначай задела большой подсвечник, стоящий на соседнем столе и тот с грохотом рухнул на пол. От неожиданности голоса стихли, а взгляды устремились на нее. Похоже, этого эльфийка и добивалась, поскольку расправив плечи и заложив руки за спину, произнесла:
- Благородные рыцари! Эльфы живут долго и всю свою долгую жизнь те из них кому выпала судьба воина учатся сражаться. Меч становится продолжением руки, а стрела всегда летит туда, куда велит разум. Вам просто не выстоять!
Безжалостная холодность слов темной снова тяжелым камнем "придавила" людей. И в гробовой тишине я, тщательно подбирая слова, начал еще раз:
- Ваша Светлость и вы, благородные рыцари. Нас много, что бы незаметно ускользнуть под покровом ночи, нас мало, что бы силой прорвать осаду. Тяжелой пехоте темных не трудно будет прижать наше войско к реке и сбросить в воду. А тех, кому все же удастся вырваться на старую дорогу, догонит эльфийская конница. Лягут все, - с нажимом произнес последние слова, стараясь донести абсурдность их плана до них самих, возражений в этот раз не последовало, и я продолжил, взывая уже не к разуму, а к чувствам - Шанс будет. Но только если одни со всей возможной смелостью ударят по темным, оттянув на себя внимание, яростной атакой и смешав ряды противника, позволят другим уйти незамеченными. Докажите небесам что у людей достанет храбрости ценой своих жизней спасти жизни товарищей!
Последнюю фразу я намерено бросил в лицо Димару. Он принял мой вызов и, вскинув голову, ответил:
- У людей достанет храбрости, я уверен. Но приказывать никому не буду. Это дело добровольное. Я пойду за тобой, Рэм! - на это и был мой расчет.
На том и порешили. С какой-то спокойной отрешенностью к командиру присоединись еще двое, тоже уже не молодых офицера. Лаон горячо поблагодарил их и пообещал, что такой подвиг забыт никогда не будет. Странный все же люди народ.
Часа через два после начала военного совета князь со своими аристократами отправился к народу (хоть время полудня уже миновало, о еде никто из них и не думал). Ведь предстояла не легкая задача - объявить, что великое войско потерпело поражение и теперь им самим предстоит решать, кто может еще и будет жить, а кто неизбежно умрет. И я, и Харг последовали за человеческим правителем, Ракса стоящая неподвижно как статуя проводила меня тяжелым взглядом.
На ступеньках дворца глашатае затрубили сбор, хотя площадь и так была уже запружена народом. Все кто был не в карауле, похоже, были здесь.
Лаон держался достойно, голос его ни разу не сорвался, хотя он из всех сил напрягал связки, что бы перекрыть все возрастающий гул толпы. В конце же князь повторил мои слова:
- Докажем небесам что у людей достанет храбрости ценой своих жизней спасти жизни товарищей!
В ответ же сотни глоток в разнобой закричали: "Докажем!" и площадь потонула в оглушающем шуме. Потом слово взял Димар, воздев руку к небу, он дождался пока гомонящая толпа, несколько успокоится, а указав на нас с родичем, офицер прокричал в толпу:
