Вскоре эльфийка сладко засопела, погрузившись в сон.

Ко мне же благословенный отдых не шел - в голове роились мысли и теснились воспоминания, оживляя перед глазами картины былого.

И я со всей явственностью увидел тот день, когда мы с воинами вернулись после осады Имнаделла в гномьи пещеры, ставшие нашим домом. Как с ликованием встретили нас родичи и как ко мне пришли вожаки остальных кланов. Ведь возник насущный вопрос, очень важный для оборотней. Самый старый и уважаемый из них - Гор, обратился ко мне со словами:

- Война окончена?

- Окончена! - подтвердил я.

- И каждый клан волен теперь жить по-своему? - продолжил он.

- Конечно! - снова согласился я.

- Значит, быть по сему! - провозгласил тот под одобрительный гул остальных, а когда шум стих прибавил: - Но твой клан мал и ослаблен войной, так пусть же, воины твои выберут жен, а девушки и вдовы - мужей в других кланах, дабы твой славный род ширился.

- Пусть будет так! - одобрил я.

- И для тебя среди наших дочерей найдется достойная жена! - это прозвучало как предложение, однако значило это, что вопрос моей семейной жизни уже решен, да и выбор, скорее всего уже сделан.

Так и было, жены вождей, и другие уважаемые женщины племени сочли, что подходящей для меня парой будет Нава, одна из младших дочерей Гора. Об этом мне сообщила Бара, прибежавшая вскоре после того как вожаки покинули мою пещеру. Сестра присутствовала на этом женском собрании - кто ж ее не пустит, ведь во время войны об осиротевшей малышке заботились именно в семьях вожаков. Так и жила она - то у одних, то у других - разбаловали ее неимоверно, делала она что хотела.

Нава стала моей женой. Пусть и не я сделал такой выбор, но жили мы хорошо - характер у нее был покладистый, а нрав легкий и веселый. Да и по меркам оборотня была она очень хороша - блестящая шерсть, крепкие зубы и кости, сильные мышцы.

С нами же стала жить и моя сестра, и самым удивительным оказалось то, что Бара молодую жену мою слушалась, хоть и пререкалась с ней, но все что хотела от нее Нава, та делала. А когда у нас появились дети, сестра с огромным воодушевлением стала помогать нянчиться с ними.

Оборотни плодовиты, большие семьи в порядке вещей, но не стоит думать, что мы как и обычные волки приносим потомство каждый год и по многу. Нет. Даже двойни редкость, что уж говорить о трех. Да и смерть не редко забирает новорожденных и уже подросших детенышей. Особенно тяжело зимой - холод и недостаток пищи уносят тех, кто мог бы выжить в лучшие времена. Нава родила мне десять детей, но только семь из них выжили. Семь прекрасных сильных сыновей.

И Бара с радостью возилась со старшими, пока сама не подросла и не вступила в пору зрелости. Вот тут уж сладу с ней совсем не стало (как не забавно, но Варга почти всем пошла в мать). Так что сестра моя, никого особенно не слушая, сама выбрала себе мужа. Арг сыном вожака не был, хотя отец его был сильным и грозным воином, да и отпрыск мощью телосложения и свирепостью в битве пошел в него. Однако ж в любое другое время нареченный Бары отличался уступчивым и непротиворечивым нравом. Так что сестренка вертела избранником как хотела. Как бы то ни было, а перечить я ей не стал.

Так в покое и достатке проходили годы, у меня подрастали дети и племянники. Сыновья-то пошли в меня упорством и целеустремленностью характера. Я сам их учил обращаться с оружием, и поощрял за придумывание всяких военных хитростей. Однако и сдерживал до поры до времени. Нет, удерживать подле себя ни одного из них я не собирался и даже был рад, когда они один за другим уходили в другие кланы.

Вот только любой из них имел право сделать это, лишь после того как сможет выбрать для себя топор. Один из моих топоров. А задача это была не простая - осилишь сынок, выдернешь из векового ствола топорик, загнанный туда моею рукой. Что ж быть по сему - волен ты молодой воин делать, что хочешь и идти куда пожелаешь. Ну а коли, нет. Так на нет и суда нет - подрасти, да силенок поднакопи. Нечего немощью своей отца позорить перед другими кланами. И вот младший осилил испытание и выбрал для себя новый клан, ведь в любом из них сыновей моих принимали с распростертыми объятиями, а двое старших уже и сами вожаками стали.

И хоть велика была гордость за отпрысков своих, опечалилась жена моя - тихо и пусто стало в пещере без топота маленьких ног и детского галдежа, хоть и часто к нам забегали детишки Бары. И пусть пора юности давно миновала, для оборотня Нава была не стара. Так что ж, почему и еще детей не завести. Да вот не случилось. Тяжелыми были роды - не справилась она, ребенок не родился и сама с жизнью рассталась.

Воспоминание это каленым железом полоснуло по сердцу, бередя старую рану и, желая как-то развеяться, я встал и отправился пройтись. Ноги понесли меня в башню - может хоть холодный ночной ветер вытравит из души непрошеную горечь.

Но даже и звездный свет, и тонкий серпик луны не смогли застить разворачивающиеся перед моим внутренним взором видение ушедших лет. Хоть и девять их уже минуло с той поры.

После смерти жены не смог я один оставаться в тех стенах, что были нам домом, ведь каждый уголок пещеры навевал тягостные мысли. Я перебрался к сестре со всем своим скарбом. А было это по большей части оружие, за долгие годы добытое в боях. У каждой семьи была своя оружейка - пещера или ниша в каменной стене, где оно хранилось. Вот туда-то я и перетащил свои ножи-мечи-топоры. Вещи Навы, да всякое тряпье собрала Бара, так оно было правильно.

У них же был и шум, и гам - как и положено в семьях оборотней. Это, да и вообще возня с племянниками помогала мне не думать о собственном горе, и я начинал свыкаться со своим одиночеством.

Но как бы, то, ни было, а воин, тем более вожак без жены - для родичей это был нонсенс. Все в клане так считали, но в первую очередь моя сестра. Не то что бы я как то стеснял ее. Нет. В пещере верховодит женщина, и только она решает, что здесь будет и как. Но Бара любила меня и искренне считала, что мужчине нужна жена. Так что примерно через год она первый раз завела разговор о том, что у тех-то, да и у других есть дочери на выданье. Я посоветовал ей не лезть не в свое дело. В тот раз она отступила. Но при каждой возможности заводила все по новой.

Однажды, после очередной попытки сестры подобрать мне невесту, я в сердцах бросил - "Стар я уже, не хочу портить молодухе жизнь!", и о чудо некоторое время, весьма продолжительное, надо сказать, даже речи о том не заходило. Радости моей не было предела. Хотя обрадовался я, как оказалось зря, примерно через год Бара как бы, между прочим, обронила - дескать, в другом клане есть молодая еще вдова с двумя сыновьями. Ой, и много я ей наговорил в тот раз. И все без толку - при каждом мало-мальски удобном случае Бара пыталась гнуть свою линию, за что бывало, и получала от меня тяжелой лапой. Ведь даже по прошествии стольких лет она все равно оставалась моей младшей сестрой.

Ночь - время оборотня и зимнее безмолвие, заполненное звездным светом, ослабило хватку черных мыслей раздиравших мою душу. Даже из памяти начали всплывать хорошие воспоминания. Хоть и было это дело совсем недавнего прошлого, но привиделось мне как, собираясь в этот поход, сестра рассказала мне, что своенравная Варга пыталась, подобно моим сыновьям выдернуть топор из бревна, вкопанного в оружейке. Не раз, похоже, племянница принималась за это дело, пока мать не застала ее за сим бесполезным занятием. Долго смеялась Бара над самонадеянностью дочери, и что бы хоть как-то охладить ярость обиды бушевавшей в молодом сердце, подарила Варге свой топор. Он-то был в самый раз для девушки. Я же отдал запасной комплект метальных ножей. Видел, что племянница на них глаз положила - у нее и ножны, оказалось, были уже готовы.

И наконец, успокоившись, отправился проверять посты. Покой и тишину ночного дворца ни что не нарушало и, закончив обход, я вернулся к себе. Ракса безмятежно спала. Злиться на нее не имело смысла - темная мне отплатила той же монетой, хотя возможно и не намеренно. Однако в этом я очень сомневался. Эльф, останется эльфом - никогда не забудет, никогда не простит.