Мой член опять становится твердым.

— Веришь или нет, но ты единственная женщина, которую я хотел бы с таким безумием, — говорю я, и опускаюсь между ее ног, мне хочется отведать ее сладкую киску в третий раз.

Она хватает меня за волосы, притягивая голову поближе к себе. Я неплохо ее обучил. Она понимает, я сделаю все, чтобы дать ей освобождение. И я открываю рот и начинаю сосать ее персиковую киску.

Мне, бл*дь, не достаточно, я не могу насытиться ей.

25.

София

Хотя я устала физически, но настолько взволнована, что не могу заснуть. Я закрываю глаза, уютно устроившись в тепле его уверенных рук, и жду, пока его дыхание не становится глубоким и ровным. Тогда я начинаю, не стесняясь рассматривать его, до конца не веря, что такой великолепный мужчина может обратить на меня внимание. Это кажется слишком невероятным.

Когда рассветает, я осторожно выскальзываю с постели, надев рубашку, чтобы прикрыть свою наготу. Чувствую себя неспокойно и напряженно, стоя над ним. Как он отреагирует, когда проснется трезвым? Я не долго жду.

Вдруг он в панике распахивает глаза. Только что он безмятежно спал, и вдруг в следующую секунду его глаза широко открыты, и он дико озирается вокруг, подскочив на кровати, как перочинный складной ножик. Я так испугалась, что даже не могу двигаться. Его глаза наталкиваются на меня, узнавание отражается у него на лице, и он падает обратно на подушки.

— Тебе приснился плохой сон? — спрашиваю я.

— Да. — Он протягивает руку, и я сжимаю его пальцы. Мои дрожат.

— Ты мучаешься похмельем?

— У меня имеется только одно похмелье по твоей сладкой киски, — говорит он, закрывая глаза, и у него на губах появляется подобие улыбки. — Твой запах сводит меня с ума.

Я краснею чуть ли не до пальчиков ног.

— Так ты помнишь все, что мы делали вчера?

Он открывает глаза и притягивает к себе, поймав за талию, поднимает меня на кровать. Отбрасывает в сторону одеяло. Его эрекция говорит сама за себя. Он стягивает с меня рубашку через голову и оглядывает мое тело.

— Сядь мне на лицо, — приказывает он.

Я усаживаюсь на колени по обе стороны от него, приподнимаясь вверх над его телом, передвигаясь к его лицу. Медленно опускаюсь к нему на рот. Он сосет и лижет мою киску, толкая свой язык вглубь. Осторожно он прихватывает губами нежный клитор, прежде чем начать сосать, пока я не кончаю.

Схватив за бедра, он приподнимает меня от своего рта, говоря:

— Теперь сядь на мой член.

Я обхватываю его руками и подвожу к своему входу. Смело глядя ему в глаза, я дразню, проводя кончиком по своим опухшим, влажным складкам.

— Бл*дь, София. Ты убиваешь меня, — стонет он.

Я улыбаюсь. Я никогда ни над чем не имела власти. Никогда. Всегда все контролировали меня — мое тело, мои действия. Впервые в жизни я чувствую себя властной. С этим мужчиной.

Джек

Я с жадностью пробегаюсь пальцами вверх по ее бедрам, наслаждаясь насколько они гладкие. На внутренней стороне имеются еле заметные шрамы, но не снаружи, ее бедра, как самый лучший шелк. Я смотрю на ее тело, возвышающееся надо мной, она как мираж. Сияющий участок воды в засушливой пустыне, в которой я прожил много лет. Я до сих пор не могу поверить, что я в ее постели.

Мы не использовали прошлой ночью презервативы. И я не жалею об этом. Вообще-то, я рад, что ничто не стоит между нами.

Я наклоняюсь вперед и обхватываю губами ее сосок.

Мне хочется оставить метку на ней. Я хочу заклеймить ее. Я хочу забыть ту мерзость у нее на спине. Она моя. Только моя. Неважно, что там написано. Она моя. МОЯ. МОЯ, МОЯ.

Она сжимает мой член и начинает опускаться своей горячей, тугой киской на него. Настоящий рай. Я не отпускаю ее сосок. Я всасываю его еще сильнее, она стонет, пока член движется все глубже и глубже. Думаю, что после вчерашней ночи, от жесткого траханья ее киска ноет и болит, и я знаю, что это вроде как примитивно и не эстетично, но именно так я хочу ее. Через боль и опустошение, чтобы она забыла всех других мужчин.

Вот что я сделал. Я трахнул ее грубо и заклеймил собой. Джеком Айришем. Она пытается приподняться вверх, но я хватаю ее за бедра и опускаю на член.

Она вскрикивает.

— Хочешь его? — бормочу я, снова толкаясь вверх.

Она встречается со мной глазами, ее киска невольно сжимается.

— Да.

Я начинаю действовать. Да. Двигаться туда-сюда. Проникая глубже. Толкаясь сильнее. Более жестче. У нее начинается оргазм. Она сидит на мне с широко разведенными ногами, и я вижу, как происходит ее оргазм. Она непроизвольно начинает сжимать мой член своим внутренними мышцами, у нее начинается эякуляция. Ее киска обильно отдает свои соки, я продолжаю трахать. Член блестит, покрытый ее соками. И видя, как она теряет контроль, у меня сносит крышу. Я собираюсь кончить опять внутри нее. Я хочу заполнить ее всю.

Последний раз я толкаюсь вперед.

Из меня потоком льется сперма, и у меня такое чувство, будто я запускаю в нее чертовую кучу сперматозоидов. Несколько секунд я удерживаю ее на себе, потом лениво двигаюсь еще пару раз туда-сюда. Затем я приподнимаю ее, и вижу, как сперма медленно длинными белыми нитями вытекает из ее киски. Это чертовски красивое зрелище.

София

От его взгляда я становлюсь смелой и живой, словно я что-то ценное для него, и он очень хочет это получить. Раньше я никогда не была чем-то подобным, кроме как предметом, с помощью которого мужчина мог удовлетворить свою похоть. Причем, эта «дырка» могла также хорошо использоваться ими, как и любая другая.

— Иди сюда, — говорит он. Я знаю, что ему хочется, чтобы я легла на него. Первая мысль, которая тут же возникает у меня в голове, что он обхватит меня руками и почувствует на спине шрамы от выжженных слов, поэтому я хватаюсь за рубашку. Он протягивает руку и отбрасывает ее в сторону.

— Почему ты хочешь прикрыться от меня? — хмурясь, спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой.

Он внимательно минуту разглядывает, а потом говорит:

— Не надо.

Я поднимаю на него глаза.

— Прикрываться.

— Нет, — с трудом выдыхаю я. Я боюсь, что если он дотронется до низа моей спины, разрушится то, что у нас только что было. Я бы предпочла, чтобы он больше этого не видел. Сейчас светло, свет струится сквозь жалюзи, поэтому все выглядит гораздо хуже.

Он обнимает меня за талию, его глаза странно поблескивают.

— Все твое тело принадлежит мне. И эти шрамы тоже мои. Теперь покажи мне мои шрамы, — приказывает он, и его голос звучит с силой, не терпящий возражений.

Несколько долгих секунд я выдерживаю его непререкаемый взгляд, потом поворачиваюсь к нему спиной и прикрываю глаза. Его пальцы дотрагиваются до кожи, и я невольно подпрыгиваю. Он медленно проводит по букве Н. Я напрягаюсь, все мышцы тела становятся как одна струна.

— Расслабься, — говорит он, крепко удерживая меня за верх руки, пока проводит пальцем по глубокому следу буквы И. Мне хочется, чтобы он перестал это делать.

— Хватит, — ляпаю я, дергаясь вперед всем телом, но он крепко держит меня.

— Почему? Это всего лишь шрамы от обгоревшей кожи и плоти.

— Он изуродовал меня этим. Я ненавижу, — начинаю плакать я.

Его палец проходится по завитку следующей буквы.

— Это уродливо лишь в том случае, если ты так думаешь сама. Он не имеет власти над тобой. Сейчас ты моя и ни один человек не дотронется до тебя своим грязным пальцем, пока я хожу по этой земле.

Я не могу остановиться и продолжаю рыдать.

Он разворачивает меня к себе и приподнимается с подушки.

— Ты хочешь, чтобы я убрал его имя с твоей кожи?

Я перестаю рыдать и с недоверием смотрю на него.

— Ты можешь его удалить? — с удивлением спрашиваю я. Мне никогда не приходило в голову, что это уродство можно каким-то образом удалить. Я думала, мне придется вечно с ним жить.