8 июня
Вчера вечером я позвонила Аманде и сказала, что врач дал мне два дня больничного.
- Что-то серьезное? – озабоченно спросила она, очевидно, прикидывая, кого отправить на назначенное на сегодня установление рекорда по выпечке самого большого яблочного пирога.
- Да так, загрипповала, - соврала я, совсем не желая ставить ее в известность о своих печальных обстоятельствах.
- Ну что ж, выздоравливай, - пожелала она и положила трубку.
Но проснувшись сегодня утром, я поняла, что ни через два дня, ни через десять я не хочу выходить на работу. Это было совсем не то, чем мне хотелось бы заниматься всю оставшуюся жизнь. Пусть мои прежние статьи в журнале не отличались особой глубиной, но их написание хотя бы приносило мне удовлетворение и было ближе к творчеству, чем эти идиотские заметки о выборах лучшего пожарного или конкурсе садоводов, или, еще хуже, грязные подробности из жизни знаменитостей. А значит, пришло время уезжать. Конечно, я могла бы набраться наглости и попытаться вновь стать пресс-атташе у «Whitchstone Pictures», но перспектива снова быть рядом с Томом, видеть его после того, что он наговорил, была невыносима. Забавно: раньше этой работе мешало наличие ребенка, теперь – его отсутствие.
Я уже оделась и собралась было поехать в редакцию, чтобы поговорить с Амандой, но в последний момент, когда я уже повернула ручку замка, что-то остановило меня. Я почувствовала, что не могу выйти на улицу. Просто не могу и всё. Казалось, стоит мне переступить порог квартиры, и случится что-то ужасное. В ужасе я захлопнула дверь.
Выйти на улицу было невозможно, дома делать ничего не хотелось, поэтому я просто легла и провела весь день, пялясь в потолок. Затем включила телевизор и тут же наткнулась на наш клип на канале «MTV» и узнала, что он номинируется как самое сексуальное видео на «MTV Music Awards». Интересно, знают ли об этом ребята? И уж не работа ли это их нового пресс-атташе? А может, клип, действительно, так всем понравился? Он и правда получился красивым и сексуальным. Из Тома вышел неплохой режиссер. Том… одного его имени было достаточно, чтобы я разрыдалась.
Но как это было глупо. Я стала противна сама себе. За эту плаксивость, за то, что из-за своей похотливости потеряла ребенка, а из-за глупости – Тома. Хотя разве могла я удержать его после тех слов, что он бросил мне на прощание? И самое главное, я уверена, что он так не думает, просто хотел ранить побольнее. Но зачем? Неужели он не видел, что мне итак плохо? Все-таки в Томе оставалась жестокость, совершенно не понятная мне, та, что разрушила наши отношения в первый раз и разбивала их теперь. Возможно, если бы я поняла, что двигало им в эти моменты, я смогла бы примириться с этой его чертой, простить его, просто не принять его слов всерьез. Но он был для меня загадкой. И это было основной проблемой.
Как следует поплакав, я принялась изливать свои страдания дневнику, а затем сама не заметила, как заснула.
9 июня
Проснулась я утром, около восьми, и поняла, что больше не позволю страху победить меня. Ничто не остановит меня на пути к новой жизни. Я умылась, привела себя в порядок и, глубоко вздохнув, вышла на улицу. В небе ярко светило солнце, прохожие спешили по своим делам, и я чувствовала себя как, наверное, чувствует человек, вышедший на улицу после долгой болезни. Хотя прошло меньше двух суток с начала моего добровольного заточения. К счастью, я не могу долго страдать взаперти. Может, на душе у меня паршиво, но посторонним знать об этом необязательно.
Итак, цветущая и благоухающая, я вошла в офис редакции и направилась прямиком в кабинет Аманды.
- О, ты выздоровела! Поздравляю! – обрадовалась она.
- Спасибо, Аманда, - ответила я, думая, как бы начать разговор об уходе.
- Раз ты вышла, займись рубрикой Изабель. Она ушла в декрет и я теперь в полном трансе.
- Но как я могу вести ее рубрику, если все письма там адресованы ей?
- Да какая разница? Были адресованы ей, теперь будут адресованы тебе. Ты ведь тоже когда-то работала в женском журнале, значит, знакома со всеми этими темами, - махнула она рукой, раздражаясь из-за моей несообразительности.
- Не в этом дело. Просто мне кажется неэтичным читать чужую почту. К тому же я как раз хотела…
- Да какая же она чужая, если ее в газете публикуют? – прервала меня Аманда. – К тому же Изабель ведь посчитала этичным уйти и бросить нас в такой момент.
- Но я не могу! Я тоже пришла, чтобы сказать тебе, что ухожу! – почти закричала я, чтобы она, наконец, прислушалась ко мне.
- Тоже уходишь? – наконец, сообразила Аманда. – Но почему? Ты что, помирилась со своим музыкантом и хочешь ему кого-нибудь родить? Вы что все с ума посходили?! Неужели вы не понимаете, что личная жизнь не заменит вам карьеру?
- Я никогда не пыталась заменить карьеру личной жизнью, скорее наоборот. Поэтому твои внушения бесполезны. Я просто поняла, что эта работа не совсем мне подходит. Как, впрочем, и жизнь здесь.
- Лучшего ты в Англии не найдешь.
- Я знаю, поэтому решила возвращаться домой, в Россию.
- Что ж, дело твое. Уговаривать тебя никто не будет. Но, надеюсь, ты как следует всё взвесила, прежде чем принять это решение.
- Можешь не сомневаться. В подобных вопросах я стараюсь не рубить с плеча.
- Ну, тогда счастливо. Желаю удачи. Хотя мне искренне жаль, что все так вышло… - Аманда протянула мне руку.
- Мне тоже. Удачи, - пожала я ее в ответ.
Почему-то я умею расставаться красиво со всеми, кроме любимого мужчины.
С легкой душой я вышла на улицу, жадно втянула носом воздух и пошла по улице, едва сдерживаясь, чтобы не заплясать. Одной проблемой стало меньше, а мне казалось, весь мир посветлел. Я купила себе журнал «Hello», порцию мороженого и уселась на скамейке в Гайд-парке. Но жизнь не может быть абсолютно безоблачной. Прочитав очередную статью, я подняла глаза и увидела Ленни, бредущую по аллее под руку с каким-то парнем неформальского вида. Я возблагодарила Небеса за то, что со мной был мой журнал. Я им предусмотрительно закрылась, и парочка продефилировала мимо, не заметив меня.
Надышавшись воздухом Гайд-парка, я прогулялась по Ковент-Гарден, зашла в несколько бутиков, где для поднятия настроения приобрела пару обновок. В одном из магазинов меня ждал сюрприз. Продавец долго смотрел на меня, а затем, когда мне уже хотелось спросить, не подозревает ли он меня в воровстве, подошел ко мне и тихо спросил: «Простите, это ведь вы снимались в клипе «Whitchstone Pictures» на песню “Love me”?».
- Да, это я, - покраснев от удовольствия, ответила я.
- Вы не представляете, как я люблю этот клип. Я и «Whitchstone Pictures» стал слушать только после него. И моей девушке он очень нравится. Вы не согласитесь дать мне автограф? – воскликнул он.
- Конечно, - с радостью согласилась я.
- Спасибо. Вы не представляете, как будет рада моя девушка. А как вы познакомились с «Whitchstone Pictures»? Как они нашли вас?
- Дело в том, что я работала у них пресс-атташе.
- Вот как? А сейчас что же, не работаете?
- Нет, больше не работаю.
- Но почему? Они оказались плохими работодателями? – и мне показалось, что его глаза загорелись от предвкушения сплетен о кумирах миллионов.
- Нет, они были просто замечательными. Просто мне пришлось уйти. Так сложились обстоятельства, - разочаровала я его.
- Понятно. Простите, что надоедаю вам, но я реабилитируюсь. Даю вам 15-процентную скидку на любой понравившийся товар.
- О, как мило. Можете поспрашивать что-нибудь ещё, - засмеялась я.
- Извините, больше скинуть не могу.
- Я так и подумала! Вот так всегда, на самом интересном месте!
Конечно, я не могла упустить такую возможность и купила себе несколько вещиц.
Вернувшись домой, я посчитала свои финансы, и обнаружила, что могу еще спокойно протянуть здесь как минимум месяц, ни в чем себе не отказывая. Однако тратить все до копейки, вернее, до цента, не входило в мои планы. Поэтому я решила, что поживу тут еще неделю, улажу все дела с жильем, билетами и спокойно поеду домой. Конечно, мне еще хотелось попрощаться с ребятами. Особенно с Питом, который был мне не только другом, но и нянькой, и жилеткой, в которую можно поплакаться. А еще нужно было помириться с Крисом, недомолвки в отношениях с которым действовали мне на нервы.
