И хотя я попыталась придать лицу рассерженное выражение, я не могла скрыть радости от его появления, что, конечно же, не укрылось от глаз Криса.

- Меня пугает та глупость, с которой наивные девушки рушат свою жизнь из-за мужчин, которые их даже не замечают. Вот, что меня пугает, - раздраженно бросил он и вышел из офиса.

- Чего это он так кидается? – поинтересовался Том.

- Это все последствия стресса. Он никак не может оправиться от похода в зоопарк.

- В зоопарк? И кто же это догадался потащить его туда?

- Я.

- Уж не в то ли солнечное субботнее утро, не предвещавшее ничего дурного, когда мы все встретились у тебя дома?

- Именно, - подтвердила я.

- Отлично! – расхохотался Том. – А у него был такой счастливый вид. Он определённо не ожидал от тебя такого подвоха! Ну, надеюсь, ты вознаградила его за перенесенный ужас?

- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - с достоинством ответила я.

- Да ладно, ты прекрасно понимаешь, что я говорю о сексе, - легонько пихнул он меня в плечо.

- Не понимаю. Я просто не понимаю, почему ты хочешь казаться грубее и примитивнее, чем есть на самом деле?

- Может, оттого, что я такой и есть, грубый и примитивный? Грязное, похотливое животное. И это не моя проблема, если некоторые, вроде тебя, отказываются воспринимать меня таким, какой я есть, а рисуют себе какой-то романтический образ. Мне жаль, но их ждет горькое разочарование, - отрезал он.

- Похотливое животное не способно написать таких стихов!

- В таком случае ты ничего не понимаешь в людях. Герой этих произведений не я, его не существует в природе, это художественный вымысел. Так что не верь всему, что слышишь. Идёт? – и, подмигнув мне, он бодро направился в студию.

- Идёт, - пробормотала я, когда он уже скрылся. – А как же мне быть с моими чувствами к тебе, они ведь не художественный вымысел?

И мне хотелось горько заплакать. Только что Том убил не только мою мечту, но и часть меня самой, ту часть, что умела влюбляться в литературных героев и мертвых поэтов, в Байрона, например. Это не шутка, как-то я влюбилась в него и, любуясь его портретом, перечитывала его стихи и вздыхала над его несчастной судьбой.

Позже, придя в себя от этого, можно сказать, яростного признания, я задумалась над его словами и поняла, что поскольку они были обращены именно ко мне, то, несомненно, были прямым указанием или даже предупреждением. Типа: «Детка, тебе нечего здесь ловить. Лучше не связывайся».

Ведь я знала, что на самом деле он был совсем не таким, каким хотел показаться мне. Или всё же не знала? Может, я идеализировала его? Но все же, почему именно мои чувства он отвергал с таким упрямством (если, конечно, учитывать, что он о них догадался)? Из-за нежелания крутить романы на работе, о котором упомянул мне в самом начале знакомства? Или подобной тирады удостаивалась каждая девушка, посмевшая приблизиться слишком близко?

Как бы то ни было, я не собиралась отступать. Пусть он топчет ногами мои чувства, от этого они станут лишь крепче. Если, конечно, не сойдут на нет. В таких случаях третьего не дано, по крайней мере, для меня.

В этот миг зазвонил телефон, и у меня появился повод отвлечься от своих бесплодных мечтаний о Томе Тэндли.

Пролетали дни, и как-то неожиданно подкрались давно запланированные гастроли в Америке. У меня всегда так: чем дольше я жду и готовлюсь к чему-нибудь, тем неожиданней для меня наступает тот день, когда это что-то должно произойти. Вот и тут – через неделю ехать, а у меня вещи не собраны, виза, полученная в последний момент, и куча незаконченных мелких дел.

Мои отношения с мужчинами тоже оставляли желать лучшего. Том вел себя, как прожженный негодяй, водя на свидания множество девиц модельного вида и всегда перед этим зачем-то заводя их к нам в студию. За весь этот месяц я насчитала их целых девять и пришла к выводу, что все это не может быть серьёзно. Вот если бы она была одна, мне стоило начать волноваться, а так… Конечно, я могла ошибаться, но я не могла, не хотела верить, что развратником может оказаться человек, способный написать строки вроде:

«Моя любимая умерла.

Ночью я приду к ее гробу

И отрежу ее прекрасные волосы.

Я сплету из них веревку

И удавлюсь на ней,

Чтобы больше никогда

С ней не расставаться.

Спасибо тебе, милая,

За эту нить Ариадны!»

Может, это и не самый удачный пример, но я очень люблю эту песню. А если вы слышали ее в оригинале, да еще в сочетании с тяжелой музыкой “Whitchstone Pictures”, вы понимаете, что я имею в виду.

Итак, с Томом у меня все было ужасно, а с Крисом просто отвратительно. Со времени нашего объяснения в офисе, прерванного внезапным появлением Тома, он почти не разговаривал со мной. И уж конечно, мы не виделись вне работы и не болтали по телефону. И вообще, у него был такой обиженный вид, что можно было подумать, это я ему отказала в сексе, а не он мне.

Но секс у меня все-таки случился. Именно с тем, с кем хотелось, и как раз в тот момент, когда я совсем этого не ожидала. А произошло всё вот как.

Поскольку предстоящий Новый год и Рождество должны были стать первыми в моей жизни, проведенными вдали от дома, я написала длиннющие письма маме, папе, бабушке и Алёне, а еще кучу открыток для близких и дальних знакомых и Андрея в том числе. Подарки я решила передать им при встрече, не особо доверяя работе нашей почты, а вот поздравления хотелось отправить вовремя. И вот я сочиняла эти послания на работе в урывках между звонками и встречами с журналистами. И конечно, в спешке и суматохе, которыми всегда сопровождаются мои сборы в дорогу, оставила их в офисе и вспомнила об этом поздно вечером перед самым днем отъезда. Разумеется, мне не оставалось ничего иного, как вызвать такси и мчаться на студию. Что я, собственно, и сделала. И вот влетела я, вся запыхавшаяся, в офис, кинулась к своему столу, достала письма из ящика и заодно посмотрела, не забыла ли еще чего, и внезапно услышала стук двери в студии. Повернулась – и увидела перед собой Тома Тэндли собственной персоной.

- Э-э привет… Что ты здесь делаешь? – идиотски улыбаясь, спросила я.

- Работаю. Знаешь ли, люблю иногда посидеть, побренчать вечерком и все такое…

- Понятно, - протянула я, подумав о том, как жаль, что я не знала об этом раньше. – А я вот письма забыла, зашла забрать, - махнула я рукой в неопределенном направлении. – Но я сейчас ухожу, так что не бойся, я не стану тебе мешать.

- А я и не боюсь. Ты вовсе мне не мешаешь, - очень эротичным голосом проговорил Том, от чего у меня все внутри сжалось.

- Нет, я все-таки, пожалуй, пойду, - повернулась я к столу, судорожно собирая свои бумаги и заодно всё, что попадалось под руку.

И в этот момент Том сделал нечто. Он положил свою руку мне на бедро. Но только не с внешней, а с внутренней стороны. Ситуацию усугубляло то, что я была в юбке довольно легкомысленной длины, и когда Том повел свою руку вверх, я не оттолкнула его и не убрала ее, а лишь поплотнее сжала ноги, пытаясь задержать ее и продлить это мгновение. Это было ошибкой, потому что после этого я больше не могла контролировать себя, свое тело и свои чувства. Я просто облокотилась на Тома и слышала лишь его горячее дыхание на затылке и стук чьего-то сердца. Его, а может, своего. В этот миг для меня не существовало ничего, кроме его рук и губ, ласкавших меня. Вся Вселенная тогда заключилась в Томе Тэндли. Я подчинялась любым его движениям, самому легкому жесту, словно вода, стекающая по рукам и ногам и принимающая форму того сосуда, куда ее нальют. И Том не мог этого не почувствовать. Он знал, что я ему не откажу.

Сначала мы занялись сексом прямо на моем рабочем столе. Возможно, это было несколько грубо, но я так долго ждала этого, так часто представляла себе это в мечтах, что испытывала то же нетерпение, что и Том, срывавший с меня одежду. Мне так безумно хотелось поскорей ощутить его внутри себя, что я с такой же страстью стаскивала с него джинсы. Потому и кончила я буквально через пару минут после того, как он вошел в меня. Недаром говорят, что эрогенная зона у женщин находится в мозгу, и порой им достаточно только представить себе, что их ласкает их любимый мужчина, чтобы испытать оргазм. Что уж говорить обо мне, ожидавшей этого столько лет?