— Я… — как будто бы в своё оправдание начала Сакура и замолкла.
— Задержка?
— Угу…
— А теперь ещё и тошнит, — кивнула Фурофоки. — Раз в обморок падаешь, значит, нервничаешь. А тебе не надо бы нервничать. Сама понимаешь, в каком ты положении… — последнее слово женщина как бы выделила интонацией, сделала на нём ударение. — Я тебе витамины пропишу и постельный режим. Отдохнёшь и будешь здоровой, как огурчик. Выносишь своего молодца, родишь, и всё будет у тебя хорошо.
Сакура вдруг замотала головой из стороны в сторону, пытаясь остановить непрекращающийся поток слов, которые в её голове никак не складывались в смысловые предложения. Для неё всё это было надуманным бредом, сказкой или сном, возможно. Но всякую вероятность, что происходящее вполне реально и материально, дурнушка принимать никак не хотела.
— Вы им что-нибудь сказали про это? — поспешно спросила Харуно, у которой сердце забилось, как ей казалось, в тысячи раз быстрее.
— Нет ещё, сама сообщишь такую радостную весть муженьку, — довольно кивнула Фурофоки, уверенная на все сто процентов, что зачатый ребёнок желанный и планированный.
— На каких сроках рекомендуется делать аборт?
Фурофоки резко остановилась и недоверчиво глянула на взволнованную девушку из-под планшета, на котором старательно выписывала название необходимых витаминов для беременных. И без того узкие глаза сузились до невероятных масштабов, и женщина важно цыкнула, отложив все вещи в сторону и подперев бока кулаками.
Конечно, не в её компетенции было совать свой нос в чужие дела, но этот случай был исключительным. Фурофоки никогда не слыла чрезвычайно любопытным человеком и всегда ограничивала свою любознательность вежливым стандартным вопросом: «Как у вас дела?» Однако женщина, хоть и не сведущая о выборе пациентки спутника жизни, но прекрасно видела, что семья, безусловно, получится благополучной и полноценной. За этими людьми она как за каменной стеной. И Харуно ли жаловаться и сетовать на жизнь, что, мол, кормить и одевать не на что: зарплата мизерная. К тому же Фурофоки, как мудрая, с чрезвычайно хорошо развитой интуицией, была уверена, что Сакура вполне счастлива в союзе с одним из них. Так в чём проблема? Зачем убивать невинного ребёнка и гробить своё здоровье?
— Извини? — переспросила женщина, не шевелясь. — Я не ослышалась?
— Нет, — дрожащим голосом подтвердила Сакура и стыдливо опустила глаза. Аборт, по мнению девушки, стал единственным выходом из сложившейся ситуации. Иначе она утонет во лжи и несчастье, с чем было слишком тяжело смириться.
У Фурофоки на кончике языка вертелось столько вопросов, однако вместо этого она взяла планшет и принялась что-то усердно писать, изредка посматривая на угнетённую мыслями Сакуру. Девушка тем временем медленно поднялась с лежанки, обулась и накинула на плечи кофту, так заботливо привезённую из дома Саске.
Фурофоки без лишних комментариев отдала три листочка. Сакура неспешно пробежалась глазами по каждому и вопросительно глянула на медсестру.
— На одной список витамин для беременных. На второй телефон неплохого гинеколога. Правда, он в Витэме работает, но ничего — с финансами твоих кавалеров несложно устроить небольшую поездку. А третью отдашь своим мафиози. Я написала, что у тебя пищевое отравление, и прописала постельный режим.
Сакура благодарно кивнула и вышла из кабинета, заблаговременно спрятав первые два листочка в заднем кармане джинсов. Учихи, всё это время не находившие себе места, встретили Харуно полным молчанием. Они мигом отобрали у неё справку и принялись внимательно читать каждое корявое слово, написанное лечащим врачом их обожаемой дурнушки. Следом, без лишних вопросов, они подхватили сорок килограмм своего счастья и повезли домой, чтобы та как следует отдохнула и выспалась после тяжелого дня духовных скитаний…
***
— Сакура Харуно! — позвала вышедшая из кабинета ассистентка врача.
Харуно подскочила на месте, но не встала, с глупым и безнадёжным выражением лица уставившись на девушку своих лет. Тёмные глаза и волосы, маска, натянутая на лицо, и белые медицинские перчатки. Она вопрошающе смотрела на дурнушку и ждала, когда обездвиженная своими личными призраками Сакура подаст признаки жизни.
— Вы Сакура Харуно? — с нотками раздражения спросила ассистентка и напряглась, когда ответа вновь не последовало.
Рядом с Сакурой сидела совсем молоденькая пара, держащаяся за руки и смотрящая на Харуно, как на тонущего в луже бедолагу. Они оба были бледнее самой смерти и ждали очереди, хотя явно не хотели здесь вообще находиться. Им было, дай бог, лет по шестнадцать, и девчушка, от начала и до конца понимающая состояние розоволосой подруги по несчастью, неуверенно коснулась её плеча и вытащила дурнушку из бурлящей реки мыслей.
Харуно снова вздрогнула и глянула на девчушку, которая своими большими, совсем ещё глупыми и полными страха глазами смотрела ей глубоко в душу и, видимо, всё понимала без слов. Сакура с каким-то отчаянием взяла её ладонь в свою и захлопала ресницами. Ассистентка цыкнула и раздражённо буркнула:
— Даю вам пять минут, — и захлопнула дверь. Несмазанные петли взвизгнули, и у Харуно по спине поползли мурашки.
— Моэги, — окликнул девчонку её молодой человек и хотел было одёрнуть застывшую без пяти минут мать его не родившегося ребёнка, но та пресекла попытку печальным взглядом.
— Тебе необязательно делать это сегодня, — проговорила новая знакомая и несильно сжала руку Сакуры. На её бледном подростковом личике мелькнула слабая ободряющая улыбка, но следом растворилась в грустном ожидании своей очереди.
Харуно показался удивительным тот факт, что слова малолетки неким образом сумели успокоить её. Бьющееся сердце замедлило свой быстрый ритм, а белый шум в ушах сошёл на нет.
Не обязательно делать это сегодня. Но когда? Сакура задавалась этим вопросом снова и снова, а время беспрестанно вело свой отчёт в обратную сторону. За пару секунд она должна сделать выбор, который не осилила за предыдущие несколько дней. Безысходность и страх перед будущим привел её сюда, а теперь толкает уйти отсюда. В чём смысл ждать? Почему это детоубийство не может свершиться прямо сейчас? Ведь нет сомнений в том, что оно должно свершиться. Рано или поздно.
Или именно в этом и кроется проблема? Действительно ли Сакура хочет оставить ребёнка хаоса, дать ему жизнь и шанс доказать своей матери, что он не зря родился на этот свет? Но если он не оправдает возложенных надежд, и весь жизненный путь дурнушки сведётся к одному большому разочарованию и чувству сожалению?
Не обязательно делать это сегодня. А стоит ли делать это вообще? Ведь не так важно, чей именно это ребёнок. Важнее будет то, кто его воспитает. И кто на деле станет его родным отцом. Всё-таки Саске и Итачи похожи, как две капли воды, и навряд ли кто-нибудь когда-нибудь догадается об обмане. Или генетика всё-таки сделает своё пакостное дело, и две тоненькие складки от внутреннего века до самых щёк проявятся у этого ребёнка?
Но ведь не из внешних сходств и различий складываются отношения. Важнее решить, кого из братьев она объявит отцом, пусть и не генетическим вовсе. Саске, с которым она вот уже три года строит крепкие отношения, или Итачи, с которым, казалось бы, её связывает ещё большее?
Кто? Кто из них? Кому довериться и душой, и телом, и разумом? Ответ витал где-то прямо под носом у Сакуры, но в заключительном итоге мораль вставила своё конечное слово. А важны ли ребенку её любовные искания или ложь, на которую его мать решается пойти, или всё-таки в результате главную роль сыграет именно желание? Желание создать жизнь, ведь потом всё будет многим проще с улыбающимся ребёнком на руках.
И тогда не важен будет сам факт таинственного отцовства, ведь кому бы ни принадлежала эта привилегия, Учихи не бросят ни её, ни малыша на произвол судьбы. И пускай их помощь будет исключительно в алиментах, но ведь у Сакуры на руках будет спать младенец, зачатый в союзе с людьми, которых она любит. Верно, именно это и определяет выбор.
