— Один, — в безмолвной комнате ее голос прозвучал хрипло и неровно.

Хаммер прошелся по ее спине еще одним едва уловимым поцелуем хлыста.

Ей все еще было не понятно. Рейн десятки раз видела, как Бек работал с сабами, всегда причиняя мучительную боль, а иногда и пуская кровь. В те разы, когда Хаммер использовал кнут, он действовал тоньше, менее агрессивно, но неужели весь смысл был в этой агонии?

— Два.

— Расслабься, — приказал он.

Рейн бросила еще один взгляд назад, чтобы увидеть, что Хаммер сворачивает кнут.

— Это все?

Макен стремительно кинулся к ней и схватил в кулак ее волосы. Кожа головы загудела, когда иголочки боли прошлись по шее и скользнули вниз на спину.

Дернув назад ее голову, он пригвоздил девушку злым взглядом.

— Да. Когда ты увидела, как я беру хлыст, ты была в ужасе. Верно?

Она все еще дрожала всем телом.

— Да, сэр.

— Но ты не воспользовалась своим стоп-словом. И позволила мне продолжать, несмотря на беспокойство, что я собираюсь причинить тебе сильнейшую боль?

Рейн вздрогнула.

— Да, сэр.

— Почему? — голос его источал неодобрение.

Ее сердце застряло комом в горле.

— Потому что это ты. Даже когда у нас возникают проблемы или ссоры, ты никогда не захочешь пустить мне кровь.

На его лице боролись разочарование и желание. Сжав ее волосы еще сильнее, Макен припечатал ее рот своим и глубоко поцеловал. Она распробовала на вкус его отчаяние.

— Верно, — прорычал он наконец. Ты знаешь, что в глубине души я хочу, чтобы ты была в безопасности. Но когда я вернулся из офиса Стерлинга и обнаружил, что ты уехала к брату, у меня не было такой уверенности. Я с ума сходил от беспокойства.

Рейн чувствовала себя дерьмом за то, что провела его через ад. Она проглотила оправдание, которое он не дал ей высказать.

— Паника, которую ты почувствовала, когда я вытащил этот хлыст… — Хаммер покачал мотком кожи перед ее лицом, — не была и десятой частью того, что ощутил я, обнаружив, что ты ушла. Ты поимела мой мозг, малышка. А я поимел твой.

Око за око.

— Мне бесконечно жаль, потому что, причиняя тебе боль, я делаю больно самой себе, — пробормотала она. — Но не важно, как ты накажешь меня, я больше никогда не стану лгать и говорить, что не сделаю это снова.

— И почему же? — он бил каждым своим словом.

— Я знаю, что должна усвоить этот урок, но остается факт того, что Ривер не стал бы слушать никого, кроме меня. Я должна была исправить этот бардак, Макен.

— И ты хотела, чтобы я… что? Сказал тебе спасибо за то, что протащила меня через ад?

— Верил мне. Видеть, как полицейские увозят тебя на допрос, было адом для меня. Я понимаю.

— Это не одно и то же. Ты знала, что я вернусь.

— Я надеялась и молилась об этом. Но гарантий у меня не было.

— Стерлинг не собирался оставлять меня гнить в камере.

— Если бы у него была власть, чтобы вытащить тебя, знаю, он бы так и сделал. Но он не Господь Бог и не президент. — Она стиснула зубы. — Не будь таким упрямым, Макен. Ты позволяешь ему тебе помогать. Так почему же мне нельзя? Я не могу просто сидеть здесь, когда, вероятно, у меня есть возможность тебя спасти.

— Это не одно и то же. Мои переговоры с адвокатом не несли риска моему физическому благополучию. Твой же побег для встречи со своим свихнувшимся братом подвергал тебя вселяющей ужас опасности.

— Ты упускаешь главное!

— Что есть главное? То, что ты считаешь меня беспомощным? С моей точки зрения, все выглядит так, словно ты намеренно ослушалась меня и встретилась с чокнутым, который пытался похитить тебя и убить нашего нерожденного ребенка, потому что посчитала, что я не сумею воспользоваться собственными ресурсами или разработать стратегию по своему спасению.

— Я никогда не считала тебя беспомощным! — То, что подобная мысль могла прийти ему в голову, оглушила и привела ее в ужас. — Но я рискнула бы своей жизнью и твоим гневом, если бы это привело к счастливому концу, в любой ситуации, которая будет угрожать нашей совместной жизни. — Она тяжело вздохнула. — Знаешь, мне очень жаль, что заставила тебя беспокоиться. Жаль, что разочаровала тебя. Но я всегда сделаю все, чего бы это ни стоило, чтобы спасти тебе жизнь, сохранить свободу и чтобы ты оставался с нами. Снова и снова. Потому что я люблю тебя. Я не представляю свою жизнь без тебя и Лиама. Вы двое и ребенок сделали… вы мое сердце.

— Проклятье, — выругался Хаммер, выпуская ее волосы, и, прижав Рейн к груди, крепко сжал.

Менее чем через один удар сердца рядом с ними оказался Лиам и, обняв их обоих, поцеловал ее в губы. Рейн упивалась его поддержкой, впитывая ощущение сердцебиения их тел, наслаждаясь наполненностью своей души.

Когда Лиам отодвинулся, на нее набросился Хаммер.

— Я люблю тебя сильнее, чем это можно выразить словами.

Он заклеймил ее рот страстным поцелуем, от которого у Рейн подогнулись пальцы ног.

— Теперь, когда твое наказание закончено, девочка, давай поиграем в темнице. Ты не возражаешь?

От озорного блеска в глазах Лиама по венам Рейн загрохотал поток возбуждения.

— С удовольствием, сэр. А не задолжали ли вы оба мне секс в честь Дня Святого Валентина?

— Наглая девчонка. — Он покачал головой. — Задолжали. А еще мы задолжали тебе немного мучений за тот яркий клочок шелка, который ты надела и который сводит меня с ума.

— Однозначно. — Хаммер замолчал и, наклонив голову, изучал девушку. — Не желаешь сначала кое-что попробовать для нас?

Рейн прикусила нижнюю губу, задаваясь вопросом, что же он припрятал в своем рукаве? Но она уже вынесла наказание этим удивительно нежным кнутом. Она сможет вынести больше.

— Все, что угодно.

На лице Хаммера отразилась череда эмоций, прежде чем он пересек подвал и взял моток веревки. Логика говорила ей, что они никогда бы не причинили ей вреда, но это не могло остановить ленту ужаса, проскользнувшую внутри. Она попыталась вырваться из комнаты.

Ощутив внезапное колебание ее настроения, Лиам нежно прижал ее к своей груди.

— Я не собираюсь связывать тебе или воскрешать прошлое, прелесть, — пообещал Хаммер. — И это не проверка твоей покорности.

— Мы хотим, чтобы ты наслаждалась тем, что когда-то любила, — добавил Лиам тихо. — Чтобы это сделать, нам необходимо узнать, где находится твой предел.

— Именно. Если станет слишком, мы рассчитываем, ты сообщишь нам об этом. А если нет, то я достану кнут и применю его без жалости.

Она замялась.

— Вы в самом деле не будете разочарованы, если я воспользуюсь своим стоп-словом?

— Мы будем чрезвычайно разочарованы, если ты не сделаешь этого, — торжественно заявил Лиам.

— Но я не хочу испортить нашу ночь. Хочу, чтобы она была особенной… идеальной. И…

— Кроме выяснения твоих пределов, мне на ум приходит только одна еще более идеальная и правильная вещь…, - сказал Хаммер подкрадываясь с сексуальной ухмылкой.

— И вскоре мы планируем уделить этому все свое время, — Лиам подмигнул.

О, Господи.

— Хорошо. Я постараюсь.

— Тебе не придется лежать. Стоя можно испытать еще более разнообразные ощущения. Просто прислонись к кресту, как делала до этого, — пояснял Хаммер, передавая Лиаму короткий конец веревки.

Нервы Рейн практически гудели, когда она снова прижалась к дереву. Дыхание стало громким. Позади нее было слышно, как шепчутся, прорабатывая детали, мужчины. От этого сердце ее пустилось вскачь. Ей пришлось напомнить себе, что это не было проверкой ее стойкости.

Внезапно оба мужчины вышли из-за креста, плечом к плечу. Их лица заполнили все пространство перед ней.

— Держи глаза открытыми и направленными на нас, девочка, — потребовал Лиам.

— Да, сэр.

Хаммер схватил ее за плечо и сжал.

— Будь храброй. Мы здесь и не оставим тебя.

— Знаю. — Она знала, но это мало утешало, когда из-за веревки в их руках в сознании вспыхивало лицо Билла.

— Сделай глубокий вдох, прелесть.