Я могу навсегда потерять его из-за того, что ты не можешь понять, каково это подставиться под удар, чтобы помочь ребенку, без того, чтобы желать взамен секса.

Рейн хлопнула рукой по губам, когда рыдания вырвались на свободу. Если бы она разозлила Ривера и он отказался отозвать свои обвинения, то Хаммер провел бы остаток жизни за решеткой. Страх острым скальпелем полоснул по ее телу и вывернул наизнанку.

Сет положил руку ей на плечо. Рейн старалась собраться и продолжить, но, черт подери, лицо Хаммера, стоящее перед глазами, заглушало все слова.

— Тучка? — Ривер казался обеспокоенным.

Слабо кивнув, она стерла слезы со щек.

— Если бы не Хаммер, я бы закончила, как Ровен.

— Умерла в пустыне? — голос Ривера посуровел.

— Намного хуже этого. На очень-очень много хуже. — У нее вырвалось еще несколько рыданий. — В том году, в июле, ты ушел, и в августе ей исполнилось тринадцать. Он начал насиловать ее в день ее рождения в том году. К пятнадцати она дважды забеременела, и оба раза он прерывал беременности.

— О… — Ривер застонал, он выглядел бледным и оглушенным. — Я не знал. Прекрати.

— Нет. Это правда, и тебе нужно ее услышать. Ровен позволяла Биллу приставать к ней вновь и вновь, чтобы защитить меня, потому что больше никого не было, чтобы остановить его. Когда она «уехала в колледж», он убил ее за великий грех, за то, что она хотела уехать от него. А потом он переключил свое внимание на меня. Я понятия не имела, что происходило до этого, и не могу выразить словами, сколько вины ощущала за то, что не замечала очевидного. Она страдала, а я ничего не сделала…

Рейн больше не могла говорить. Сожаление и чувство вины убивали ее.

Сет обогнул ее кресло и встал перед ней на колени, сочувствие смягчило выражение его зеленых глаз. Она покачала головой. Если она примет сейчас его утешение, то еще больше расклеится.

Ей нужно быть достаточно сильной, чтобы заставить брата увидеть правду.

Ривер встал с кровати, сглотнул.

— Я не знал. В то лето Билл выпинал меня, потому что я подверг сомнению «исчезновение» мамы. Я стал подозрительным и вырос достаточно, чтобы ответить ему, когда он избил меня за это. Пока я был маленьким, он частенько выбивал из меня дерьмо, но никогда не прикасался ко мне подобным образом… Иисусе. Мне жаль, что я уехал. Я был зол и потерял маму. Кроме того, я был всего лишь мальчишкой без работы и навыков общения, пытался научиться, как прокормиться и выжить. Я нашел себя в уличных боях за деньги. Я едва не убил парня голыми руками и попал за решетку. Судья предложил мне по достижении восемнадцати поступить на военную службу или отправиться в тюрьму, таким образом я попал в армию. Оказавшись там, я просто хотел все забыть и быть нормальным.

— Все мы стали жертвами Билла. Но почему ты не прислушался, когда Лиам и Хаммер пытались рассказать тебе, на что была похожа моя жизнь? Или когда объясняла я?

Он покачал головой и провел рукой по волосам.

— Я — солдат, Тучка. Это все, кем я был, не считая последних семидесяти трех дней. Я оставил командира, научился смотреть на факты и быстро принимать решения. Я называл вещи так, какими их видел.

Ее ноги тряслись, но она поднялась. Сет и Бек сразу же оказались рядом, предлагая свои руки. Она воспользовалась ими, потому что молила о мужестве. Проклятье, она поклялась, что больше ни один мужчина-Кендалл не сделает ей больно.

— Ты был неправ. Хаммер даже не знает, что я здесь. Он никогда не захочет, чтобы я просила за него. — Ее гордый сильный Дом предпочел бы пойти ко дну с высоко поднятой головой. Но она бы отказывалась от своей души вновь и вновь ради его спасения. — Лиам тоже не хотел, чтобы я ехала сюда. Но я настояла, потому что сделаю все от меня зависящее для мужчины, который тоже сделал для меня все.

— Принцесса, — прошептал Бек, — сделай глубокий вдох. Лиам с Хаммером не хотели бы, чтобы ты так сильно расстраивалась.

Рейн это знала. Она чувствовала себя опустошенной и вымотанной и выгоревшей для всего, кроме грызущего страха, что не сможет состариться вместе с Макеном.

— В моей жизни есть всего два человека, без которых я не смогу жить, и ты пытаешься посадить в тюрьму одного из них. Я в агонии и умоляю тебя прекратить это. Пожалуйста…

Медленно, к ней приблизился Ривер. По обеим сторонам от Рейн Бек и Сет приготовились защищать ее. Она посмотрела на незнакомца, у которого были ее глаза, еще одного человека на всей планете, который знал, каково это жить под железным кулаком Билла Кенделла. Рейн не знала, чего ожидала, но ее огромный брат наинежнейшим прикосновением стер с ее щек слезы.

— Сложно принять, что моя маленькая сестренка живет с двумя мужчинами одновременно, которые старше, опытнее нее и были женаты. Оба — Домы, так что я прекрасно знаю, что они требуют от тебя. Эта картина жжет мои глаза, а при мысли, что ты стоишь перед кем-то на коленях, я схожу с ума. И ты беременна. — Он потер глаза большим и указательным пальцами. — Это трудно принять. Но я пытаюсь.

— Я не прошу тебя любить это. Я прошу, чтобы ты убедил полицейских, что неверно воспринял факты и отозвал эти ужасные обвинения. Если ты не веришь, как я была счастлива, то никогда и не поверишь.

За минутами мольбы Ривера могло бы последовать исцеление и начаться ее будущее, она могла бы отпустить Бека и Сета и покинуть мотель.

***

Лиам вздохнул.

Пятнадцать минут спустя Хаммер вошел в парадную дверь и узнал, что Рейн находилась у Ривера. С тех пор он не дышал.

— Поверить не могу, что ты дал ей переступить этот чертов порог. Серьезно, Лиам. Предполагается, что мы защищаем ее от этого мудака, а ты просто… что? Проводил ее с улыбкой и помахал на прощанье рукой. «Конечно, любимая, — спародировал он. — Отправляйся и повесились со своим сумасшедшим братом. Надеюсь, ты вернешься!» Ты, блять, прикалываешься надо мной?

— Она была полна решимости встретиться с ним, разрешили бы мы или нет. Что мне оставалось делать? Связать ее?

— Может быть. Или, может, тебе следовало приковать ее к кровати, как я говорил.

— Это твой способ для решения всех проблем?

Лицо Хаммера сменило три оттенка красного.

— По крайней мере, мы бы знали, что она в безопасности.

— Мы оба знаем, как она отреагировала на ограничения, когда мы в последний раз пытались. Будь благоразумным. Мы не можем сделать Рейн узницей в ее собственном доме. Я тоже беспокоюсь о ней. Но она человек с сильной волей, способный выжить. И она не дура.

— Нет, это мы дураки, потому что позволили выйти за двери этого дома.

— Она вольна приходить и уходить, куда ей захочется.

Макен выглядел таким же гибким, как кирпичная стена.

— Ривер неадекват. Вероятно, он получил слишком много осколков в голову. Или, эй, может, он такой же сумасшедший, как их старик. В любом случае, мы сидим здесь сложа руки, а она Бог знает где.

Лиам не нуждался в напоминании Хаммера о том, что было на кону. На самом деле, чем дольше отсутствовала Рейн, тем сильнее в нем укоренялось беспокойство.

Мнительность было чертовски пронырливым чувством.

— Я говорил тебе, что она не одна. Бек и Сет…

— Это не ты и не я. Что если они не смогут остановить Ривера и с ней что-нибудь случится?

Мысль о подобном проскальзывала в мозгу Лиама не единожды.

— Я знаю, что это рискованно, и никогда не смогу простить себя, если…

— Поверь мне. Тебе не придется, — Хаммер пронзил его злым взглядом, расхаживая по деревянному полу гостиной.

— Я верю, что в любую секунду она войдет в эту дверь. — «Это тот слепой инстинкт, на котором советовала сосредоточиться мать».

И если он был неправ и Рейн не вернется, то он покончит с Ривером Кендаллом всеми кровавыми способами, которые только придут ему в голову.

Прежде, чем Макен смог начать спорить вновь, в дом, звеня ключами, вошла Рейн. Бек и Сет шли по бокам от нее. Облегчение нахлынуло на Лиама.