Дин кивнул.

— Избавься от них. Это обуза, которую ты не можешь себе позволить.

— Однозначно. Теперь, когда Билл мертв, Рейн почувствует себя лучше, если их уничтожить.

— Действуй быстро. Можешь быть уверен, Уинслоу и Кэмерон появятся здесь и в «Темнице» в ближайшие несколько дней, а может, и часов, с ордером на обыск. И для всех было бы лучше, чтобы эти копии и их оригиналы исчезли. На самом деле избавься от всего, что можно инкриминировать тебе во всех местах своего пребывания. Фотографии или видеонаблюдение за Рейн в «Темнице» до ее восемнадцати лет также должны быть первыми в списке. Если у тебя хранится хоть что-либо на телефоне, в электронном облаке или компьютере, сотри все. Удали все учетные записи. Заведи новые. И ты никогда не слышал этого от меня. — Он со вздохом снял кепку. — Это меня подставит.

Звоночек предчувствия снова пронзил Хаммера. Все происходило так быстро, что он и не подумал, что к нему могут прийти с ордером на обыск. Это понимание сокрушило его, потому что он должен был догадаться.

— Не знаю, как отблагодарить тебя, мужик. Я тотчас же позабочусь обо всем. Если кто-то будет спрашивать, ты не являешься членом «Темницы», и мы не знакомы.

Горман мрачно кивнул.

— Спасибо. Сожалею, что все так вышло.

— Я все понимаю. Не сомневайся.

— Мы подчистим все, как ты посоветовал, — добавил Лиам. — Есть еще что-то, что мы могли бы сделать, чтобы уберечь Хаммера от тюрьмы?

— Слушайте Стерлинга Барнса. Он один из лучших. Не лгите больше необходимого и не теряйте присутствия духа. И последнее. — Дин протянул ему свернутый клочок бумаги. — Я спорил по поводу этого, но… на месте Рейн, я хотел бы знать. Конечно же, этого я тоже не давал вам. Но это настоящий адрес Ривера. Это место, арендуемое на неделю. Он отказался оставить номер телефона. Быть может, это не сильно поможет, а может, вы добьётесь от него каких-либо ответов.

Хаммер спрятал информацию в карман своих влажных штанов. Последнее, что ему хотелось, это чтобы Рейн находилась где-либо поблизости от ублюдка, но у них с Лиамом состоится «дружеский разговор» с Ривером.

— Так никто не станет обвинять его за попытку похищения?

Горман покачал головой.

— Ему каким-то образом удалось убедить всех, что это было «недопонимание». Скользкий ублюдок.

— И не говори. — Лиама трясло.

Точно так же себя чувствовал и Хаммер.

— Спасибо за предупреждение.

— Без проблем. Удачи. Если тебе понадобится больше информации, это будет непросто, но… купи одноразовый телефон и позвони мне. — Дин хлопнул его по спине.

— Жаль, что у меня не нашлось новостей получше. Спокойной ночи вам обоим. Обнимите за меня Рейн.

— Хорошо. Спокойной ночи. — Он пожал полицейскому руку, затем проводил его до двери, проследил, как тот запрыгнул в машину и уехал в закат. Макен не мог не чувствовать, что его будущее движется в том же направлении.

Четверг, четырнадцатое февраля.

Лиам проснулся затемно и устало вздохнул в зовущей его тишине.

«Что нужно сделать, чтобы поспать еще немного?»

Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел, что Рейн лежит лицом к нему. Во время сна Хаммер крепко обнял ее. Лиам был рад. Еще неизвестно, как много совместных ночей у них осталось.

Не важно, насколько ему была ненавистна эта реальность, политика прятать голову в песок не поможет никому из них.

Не издав ни звука, Лиам покинул кровать и оделся, затем на цыпочках отправился на кухню, ощущая аромат свежезаваренного чая.

Как следовало ожидать, когда он завернул за угол, за столом сидела его мать, прихлебывая из своей чашки. Блики света согревали ее золотисто-каштановые волосы. Не говоря ни слова, она жестом указала Лиаму на ожидающую его чашку.

Он присоединился к ней за столом.

— Доброе утро, мам.

— Доброе, сынок. Я не задержу тебя надолго, но будет лучше, если мы поговорим наедине.

Он согласился.

— Я беспокоюсь о Хаммере. Что ты видишь?

— Если бы ты прислушивался к себе, у тебя бы уже была подсказка. — И она укоризненно покосилась на него. — Почему ты не обращаешь внимания на дарованные тебе способности и не развиваешь их? Они никуда не исчезнут только из-за того, что ты решил игнорировать их. Лучше смириться, сынок. Они часть тебя.

Лиам нахмурился.

— Какие же это дары, мам? Вскипающая в ухе кровь, когда ты решишь посетить меня? Видеть ауры животных и растений? Странное знание каких-то вещей, смысл которых становится понятен только после того, как они сбываются? И все это абсолютно бесполезно, когда я нуждаюсь в них больше всего. С детства твои загадочные слова приводили меня в замешательство.

— Думай о своих возможностях, как об инструментах. Ты не сможешь пользоваться ими свободно без практики. Но если ты отточишь свое умение, то однажды станешь высококвалифицированным мастером. — Брин дотронулась до его щеки. — Так что не думай, что твой взгляд на это не имеет значения.

— Может, я просто упрям.

— Может быть? — парировала она с улыбкой.

— Я хотел жить собственной жизнью, а не будущим, назначенным судьбой, от которого я не смогу убежать.

— Ничего себе! Видеть — не означает не иметь выбора. На самом деле, перед тобой открывается целый мир безграничных возможностей. У тебя имеется врожденная аварийная сигнализация, тогда как остальные полагаются на имеющуюся у них информацию и собственное мнение. Ауры могут быть полезны. Скажи, тебя когда-нибудь кусала собака?

Лиам помедлил.

— Никогда, насколько я помню.

— Животные тянутся к тебе. Они знают, что ты их чувствуешь. То же самое с деревьями и растениями. Они живые существа, поэтому их ауры это ключ к пониманию состояния их существования. — Ее улыбка стала нежной. — Помнишь, как ты плакал, когда кто-нибудь дарил мне цветы? Ты говори мне, что они истекают кровью.

— Мам, мне было пять. И знание о состоянии моего сада не поможет в нынешних проблемах.

— Если бы ты уделял этому свое внимание, то может и могло помочь. Но ты отстранился на многие годы. Какого цвета была аура Гвинет?

— Не знаю. — Лиам не думал об этом и не хотел зацикливаться на этой суке.

— Настройся и подумай.

Лиам вздохнул. Когда его мать что-то решила, с ней лучше не спорить.

Он закрыл глаза, и внезапно это ощущение заполнило его разум.

— Зеленая. И грязно-коричневая.

Цвета его бывшей жены отражали злость, ревность, мелочное злословие и отсутствие сердечного тепла. На самом деле, он больше не мог представить себе Гвинет без уродливой ауры вокруг. Он нахмурился.

Почему он женился на суке?

— Вот именно, — похвалила его мать. — А у Рейн аура…

— Синяя с белым. Яркая. Живая. — Он представлял ее смелой и сияющей. — Она прекрасна.

Брин с гордостью улыбнулась.

— Безусловно. Мне жаль, если я напугала ее при встрече.

— Почему ты не сказала мне, что приедешь раньше, чтобы я мог объяснить?

— Если бы ты был более внимательным, то знал бы это, как только я начала собирать чемоданы. Почему ты не рассказывал ей о своей семье, сынок?

— Я не знал, что сказать, чтобы не показаться сумасшедшим. — Он сделал большой глоток чая. — Я так рад видеть вас с папой. Как там остальные?

— С твоими сестрами все хорошо, они шлют тебе свою любовь. А есть еще печености? — спросила она с надеждой. — Я порылась в буфете, но не смогла найти.

— Печенье, мам. Здесь это называют печеньем. — Он улыбнулся. — Для той, которая, кажется, знает все на свете, составляет трудность их найти? Я удивлен. Рейн испекла немного печенья сникердудл. Они в банке. Подожди. — Он вновь поднялся и принес ей коричневый керамический контейнер, разрисованный королевскими лилиями.

Брин взяла одно и прежде, чем откусить кусочек, окунула его в чай. Она замурлыкала.

— Я не знала, что такое сникердудл, но это просто восхитительно. Вы счастливчики. И глазом моргнуть не успеете, как Рейн вас откормит.

— Уверен, так и будет. — Он чувствовал, как у нее в голове рождалась речь. — Ну так что у тебя на уме? Ты не поехала в тур по Калифорнии, потому что внезапно почувствовала необходимость увидеться с моей девочкой или «поговорить» с ребенком. И ты не будила меня среди ночи ради чего-то сентиментального.