Первый день

Небо кровило закатом, воздух всё ещё дрожал от чуть остывшего зноя, щекоча ноздри терпким запахом спелых фруктов и речной свежести, а где-то вдалеке кудахтала курица да шелестели деревья. До ужина оставался час, и Флавиус по обыкновению дремал возле своей хижины, лёжа на старом самодельном гамаке и пожёвывая безвкусную соломинку, как вдруг уловил возбуждённый крик и приближающийся топот:

– У нас новенькая! Новенькая, слышишь? Бегом!

Флавиус распахнул веки и, зажмурившись от яркого света, резко встал, за что спина наказала его болью в пояснице, а суставы – хрустом. Для человека его лет такая активность всегда чревата, но Флавиус, даже не поморщившись, стремительно опёрся на посох и заковылял так быстро, как мог. С каждой секундой затуманенное дремотой сознание прояснялось, а сердце, и без того потрёпанное, всё сильнее лупило по грудной клетке от нараставшего волнения и беспокойства. Ведь если он не ослышался… Если не ослышался, то…

– Где она? – громко спросил он хриплым ото сна голосом, едва завидев раскрасневшееся небритое лицо Джека – заядлого выпивохи и обладателя самого большого живота, который Флавиусу когда-либо доводилось видеть.

– Возле Арки, где ж ещё! С ней малыш Регги и док, – нетерпеливо ответил Джек, приноровившись к походке Флавиуса, после чего хлебнул из фляги и так повёл рукой, что огневиски расплескалось на уже и так щедро разукрашенную пятнами майку: – Строптивая девка, я тебе скажу, эта новенькая! Но…

Флавиус уже его не слушал – лишь с небывалой для восьмидесятилетнего старика прытью поднимался по крутой пыльной тропинке, минуя заросли ветвистых тропических деревьев, что простирались справа, и Мёртвый лес с обуглившимися, голыми кронами, скорбно застывшими слева – на земле, где никогда не прорастало и травинки. Во рту пересохло, по лбу уже катились капельки пота, и в какой-то миг Флавиуса охватила паника: что если Регулусу и Джонатану не удалось спасти девчонку? Что если им всем снова суждено застрять на этом острове в той же компании, что и двадцать лет назад, не имея никакой возможности узнать: как там – в мире живых? Что если вместо этого им придётся просто повязать новую ленту на дерево памяти и попробовать существовать с мыслью, что они в очередной раз не успели?

– Отпустите меня! Отпустите! – было первым, что донеслось до Флавиуса, когда, задыхаясь от одышки, он наконец взобрался на холм и увидел её – худую взлохмаченную брюнетку, вырывавшуюся из рук Регулуса.

– Чтобы ты бросилась обратно, идиотка? – ещё крепче сжимая запястья и почти выворачивая руки, зло отвечал ей тот, в то время как Джонатан суетился рядом и пытался заставить девчонку выпить успокаивающую настойку.

– Пожалуйста, мисс, откройте рот, – дрожащим голосом говорил он, и было очевидно: Джонатан и сам настолько взволнован, что его трясущиеся пальцы так и норовили отпустить скорлупу кокоса, тем самым обогатив траву под ногами совершенно ненужной ей влагой.

– Я и не собиралась! – уже начала брыкаться девчонка, мотая головой. – Я просто…. Просто должна выбраться отсюда! Меня ждут Гарри и Рон… Меня… Я же не умерла! Я не могу умереть!

– Как точно подмечено, не находишь? – мрачно хмыкнул Джек где-то над ухом Флавиуса в ответ на её последнюю фразу, и только это заставило того выйти из временного оцепенения.

–Эй! – грубовато крикнул он, пытаясь привлечь внимание девчонки. – Мисс!

Он почти доковылял до неё, когда она всё-таки подняла на него полубезумный взгляд.

– Извольте вам кое-что сразу разъяснить, – торопливо начал Флавиус, воспользовавшись её краткосрочным молчанием. – Нет, вы не мертвы, но и не сказать, что живы в привычном смысле этого слова. Да, вы не должны входить обратно в Арку, если не хотите умереть по-настоящему. Возможно, вы не собирались бросаться туда, однако вы сейчас немного не в себе. Так что, пожалуйста, выпейте зелье, после чего Рег вас отпустит.

– Ты в своём уме?! Она же ринется обратно! Посмотри на неё: очередная истеричка, – откликнулся тот, бросив раздражённый взгляд на девчонку.

– Замолчи, – быстро глянул на него Флавиус, нахмурившись, и положил испещрённые бороздами морщин и выступающими венами руки девчонке на плечи. – Как тебя зовут?

Девчонка тяжело дышала и часто моргала, словно силясь осознать смысл услышанного.

– Гермиона, – в конце концов ответила она, перестав сопротивляться, после чего чуть более настойчиво повторила: – Меня зовут Гермиона Грейнджер. И если бы я хотела ринуться обратно, то сделала бы это ещё в первый раз, до того как меня поймал этот… этот грубиян, – она косо посмотрела на Регулуса и опять попыталась выдернуть руку, – так что пусть он сначала меня отпустит. Сейчас же.

Флавиус посмотрел на рассерженное лицо Регулуса, тот в свою очередь заявил, расширив глаза:

– Ни за что! Я едва успел её схватить, когда она намеревалась шагнуть вперёд!

– Я просто стояла на месте, когда ты повалил меня на землю и начал выламывать руки! – горячо возразила Гермиона и, дёрнувшись, едва не выбила локтём скорлупу с зельем из рук Джонатана, который по-прежнему неуклюже топтался рядом.

– Ради твоей же безопасности, куколка! – в тон ей произнёс Регулус, выворачивая руки так, что Гермиона была вынуждена склониться к земле.

– Так ведь она правда просто стояла! Я проснулся как раз в миг, когда она вывалилась из Арки, а потом смотрю: бежит обратно. Ну, как делают все. А потом раз – и остановилась! Сама остановилась в полуметре, представляете? И ещё говорит такая: «Нет, нельзя». Прикиньте, а? – вклинился в беседу мгновенно протрезвевший Джек, который смотрел на Гермиону с восхищением. – Ну а потом наш Регги подоспел, ну и вот…

– Заткнись, – жестко оборвал Флавиус, а затем решительно взглянул на Регулуса. – А ты отпусти её. Она не убежит.

На лице Регулуса заходили желваки, а зубы были стиснуты так, будто сдерживали слова, которые вряд ли Флавиусу бы понравились.

– Отпускай! – прикрикнул на него тот, и Регулус резко оттолкнул от себя Гермиону, шагнув назад.

– Ну и чёрт с ней! Если станет одной истеричкой меньше, я сильно не расстроюсь, – выплюнул он, после чего неприязненно взглянул на сидевшую на траве Гермиону, а потом, отвернувшись, стремительно зашагал прочь.

Флавиус уже был готов к тому, что девчонка заплачет или в самом деле закатит истерику, но она, наоборот, как-то странно притихла.

– Эй, – осторожно позвал он её, сетуя на несдержанность Блэка, которая могла сделать всё только хуже. – Ты в порядке?

Услышав его слова, Гермиона медленно подняла лицо и, пронзительно посмотрев ему в глаза, задала вопрос так, словно от ответа зависела её жизнь:

– Я смогу выбраться отсюда?

И в эту секунду Флавиус почему-то вспомнил слова Джека: «Она сама остановилась в полуметре от Арки, представляете? Сама», а затем почувствовал, что не может не ответить. Не может ответить иначе…

– Да, – тихо сказал он, ошеломлённый внезапной уверенностью: он действительно говорит правду. Флавиус облизнул пересохшие губы, бросил быстрый взгляд на удалявшуюся спину Регулуса, а затем вновь твёрдо посмотрел на Гермиону.

И когда она слабо улыбнулась в ответ, Флавиус понял: он не ошибся.

Похоже, момент, которого он ждал несколько сотен лет, настал.

И Флавиус ещё раз повторил скорее себе, чем ей:

– Теперь я уверен, Гермиона.

День второй

Гермиона проснулась задолго до того, как решилась открыть глаза. Отчаянно хотелось верить, что произошедшее накануне не более чем кошмарный сон, но эти запахи: дерево, пыль и свежесть тропического утра,  которые она не спеша вдыхала, эти ощущения на коже: твёрдость кушетки и шершавая поверхность пальмовых листьев, которые были её постелью,  эти звуки: приглушённые голоса и едва слышный монотонный стук, как будто что-то усердно толкли в ступке,  всё это убеждало, что вчера она действительно оказалась по ту сторону Арки. Горько и смешно, особенно если учесть, что во время изучения этого артефакта Гермиона сама всех убеждала быть предельно осторожными, а тут вот – не убереглась. Сказать по правде, всё произошло так быстро, что она и опомниться не успела, как уже летела сквозь ярко-оранжевый тоннель навстречу огромному белому шару, попав в который, потеряла сознание, а когда очнулась – лежала на траве в неизвестном месте. А ведь Гермиона всего лишь хотела подойти поближе, хотела взять на пробу маленькую частицу плазмы, чтобы изучить её состав, о чём и говорила Гарри, который насторожённо следил за ней и был так напряжён, будто она могла по своей воле шагнуть в Арку.