– Ну, правильно, тебе лишь бы бахнуть кого-то. Желательно, ядерными ракетами.

Руслан безразлично кивнул.

– А почему нет? Кто-то же посылал смерть миров на врага, и даже успешно достигали цели. Командиры дадут приказ, я его выполню.

Подлодка медленно ползла под толщей воды, прячась под холодными течениями. Наверняка, американцы следили за выходом подлодки в море, используя какие-то сверхмощные радары или спутниковые системы, но это все легко обходилось. Подлодка двигалась на среднем ходу, постепенно уходя на глубину. Километр, потом два, потом три.

Наконец, когда достигли границ, где с Камчатки военные силы уже не могли прикрывать от врага, подлодка остановилась для того, чтобы возможные преследующие не могли проследить траекторию.

На экранах высветилось сообщение, что через час общий сбор в кают-компании.

– Ну вооот, – сидевший за столом и копошившийся с метабериллиевой сферой протянул Аркадий, связист и главный по ЦВС. Наконец, капитан нам скажет, куда идем и что будем делать.

– Что будем делать и ежу понятно, – тотчас откликнулся Игорь. Если на борту геолог и «Краб», то идем добывать редкие металлы. Наверное, нашли какое-то месторождение. Капитан мне, – он понизил голос, – спросил, работал ли я на вулкане.

– Ну и как, работал?

– Не-а. Почти никто не работал, это даже не работа высшего пилотажа. Это.., – он покрутил пальцем, – так сказать, настолько экзотика, настолько не рассматриваемо даже. Экстраординарно, в общем. Я тут набросал пару десятков вулканов по всему Тихому океану. Желательно, конечно, не сильно нам приближаться к Америке, а то нам быстро там найдут и уничтожат.

– Интересно, – без всякого энтузиазма откликнулся тот.

– А ты что делаешь?

– Ты на самом деле интересуешься или просто тебе скучно и хочешь кого-то достать?

– А тебе не все равно?

– Действительно, – пробормотал тот. Что такое метабериллий ты, наверное, знаешь не хуже меня. Да, это искусственный материал, не совсем твой профиль, но все-таки.

Игорь кивнул.

– Ну? так вот. Сам знаешь, что искусственный интеллект пытались создать десятилетиями. Даже, – Аркадий усмехнулся, – древние греки пытались делать механических людей, всяких шагающих львов, шестеренки и все дела. Но это, конечно, немного не то. Потом, уже ближе к нам, к нашему времени, создавали очень сложные машины. Механические мальчики, которые писали стихи или играли на музыкальных инструментах. Для своего времени это было невероятно сложно, но, как и у греков – это всего ли машины. Очень хитрые, тщательные, остроумные, но механизм. Самостоятельность, анализ, абстрактное мышление, логические выводы так и остались недостижимым. Вернее, я не правильно выразился, к этому даже не знали, как подступиться. Есть задача, но как ее как даже начать анализировать ее непонятно. Ведь что такое мозг? Это просто миллиарды нейтронов? Вон, зоологи и генетики создавали гигантские количества нейтронов, которые плавали в специальной жидкости. Тут я, может, где-то совру, потому, что не специалист.

– Ничего, мы же не на конференции, а так, простой треп в ожидании общего сбора.

– Угу. Ну, создавали мозг мыши. Физически это мозг, всякие нейроны, сети, еще какая-то ерунда. Ничем не отличается от мозга настоящей мыши. Всеми способами обследовали, отличий нет. Но сознание не зарождалось.

– Правильно, что они хотели. Как может зародиться сознание в голом мозгу, который плавает в какой-то моче? Надо какие-то внешние раздражители, наверное, нервы.

– Это да, несомненно, но проблема глубже. Вот у ребенка в утробе матери раздражителей не так много, плавает он себе в околоплодной жидкости. Слышит, конечно, какие-то звуки, настроение матери, но этого же немного, но мозг развивается быстро и определенное сознание есть. Так вот, пошли дальше. Взяли одну мышь, максимально аккуратно и тщательно извлекли из нее головной и спинной мозг, и заменили его искусственным.

– Как это, интересно, они хотели, чтобы нервы приспособились к новым условиям?

– А помнишь, тогда было повальное увлечение стволовыми клетками и нанороботами? Все уверенно говорили, что синергия искусственного и естественного даст великолепные результаты, взаимодополнят друг друга.

– Слышал что-то. Рассказывали на уроках истории. Как так называемые эксперты с пеной у рта пересказывали друг другу одни и те же байки, говорили, что результаты налицо, и тут никаких сомнений нет, а потом, когда другие результаты опровергли первые, так же, с таким уверенным видом друг другу и людям рассказывали, что тут и дураку понятно, и они с самого начала утверждали, что это тупик. Мне всегда этот момент нравился.

– Ага, мне тоже, – Аркадий улыбнулся. Так вот, это тоже не получилось. Конечно, нервы действовали, сигналы проходили, нейроны тоже работали. Но…Мозг так и не заработал. Ни нового сознания, ни старого, ни даже простейших физиологических процессов. Лучше тебе об этом Семен расскажет.

– Да, я знаю всю предысторию. В целом. Давай к мету.

– А что к мету, – Аркадий покрутил зеленоватый шар пальцами. Потом открыли, совершенно случайно, синтезировали метабериллий или мет. Сначала думали, что это новый изотоп или как это называется…ммм…Не анизотропия, а…Аллотропия, что ли…Черт, слово вылетело из головы…Не помню, в общем, думали, шлак какой-то.

– А потом поняли, что не так.

– Конечно, потом создали красивый миф, как с «Эврикой», что сразу ученые поняли, что и как использовать. Я вот специально копался в этой истории, там почти все закрыто, понятное дело. Да и чтобы врагам технология не досталась, хотя, уже выкрали ее давно и собственные эксперименты ставят. Я так думаю, по крайней мере. В общем…В каком-то смысле, это может заменить мозг. Как-то. Там кристаллические связи создают структуру, очень похожие на нейроны и синапсы. Это, очень условно, как мозг, только из металла.

Начали подтягиваться люди. Нашел Семен с его каким-то офицером средний лет. Они налили себе кофе, и продолжили вполголоса ранее начатый разговор.

– Хорошо, но ты же сам говорил, что самое главное – сознание, самостоятельность и постоянный выбор. Ведь такие, классические роботы не могут потерпеть никакой неопределенности, и, столкнувшись с любой проблемой, будут вести себя, как Буриданов осел, бесконечно долго оценивать варианты и последствия.

Зашел Эмиль с двумя членами экипажа, активно что-то обсуждающими, и тыкающие по очереди пальцами в какой-то документ. Они отошли подальше, и расселись под карликовой пальмой.

– Вот тут у нас и находится главная особенности мета. Он не всегда однозначно проводит сигналы. Вероятность прохождения верного сигнала составляет меньше единицы, совсем немного, но меньше. Так очень сложная математика, но, если упростить, не всегда если мозг, сознание дает команду «Да», такой же сигнал доходит до исполнения. Может дойти сигнал «Нет». Может какой-то другой дойти. А это примерно соответствует человеческому мозгу, нам. И такая система, при загрузке не таких сложных программ в нее, может самообучаться.

– Слышал об этом, но мне кажется это слишком невероятным. Механический мозг может самообучаться?

– Да, мало того, некоторые математики утверждают, что обучение это в принципе ничем не ограничено.

– И что, это будут такие гении, боги, которые все будут знать? Все языки, науки и прочее?

К ним подсел Семен и начал слушать разговор.

– В теории, да. Но моя точка зрения в том, что и человек, чисто теоритически может стать богом и познать все науки. Но чем больше он узнает, тем больше и забывается. Понимаешь, о чем я?

– Конечно. Это как ребенок. В первые годы у него мозг открыт, и фактически пустой, и может быстро освоить любые языки и науки. Потом загружается информация, школа и так далее. И в лет в сорок ты уже практически не можешь усваивать новую информацию. Мозг переполнен.

– Это мы не берем такие вещи, как подсознание и внутренние демоны, так называемые, нравственные установки. В этом копаются уже столько десятилетий, а по сути, так и не начали разбираться. И как там это будет действовать, никто не может предсказать.