- И что дальше?

- Не знаю. Просто теперь понятно, что на свете существует один человек двух разных возрастов, с двумя разными судьбами. Более того, сильнее всего на свете он ненавидит себя. Ирония судьбы какая-то.

- Или с легким паром, - невесело закончил я. - Видимо, если отсепарировать характер каждого человека, то получится две противоположные половинки.

- Ага, доктор Джекилл и мистер Хайд. Добро и Зло.

- Нет, я думаю тут немного сложнее. Я ведь не идеален, значит не все качества во мне положительные, и в другом Андрее есть неплохие черты. Он, например, может неплохо управлять, ну, или лучше сказать: повелевать людьми. Я лишился этого уже после десяти лет жизни с тобой.

- Что, жалеешь? - Наташа с интересом посмотрела на меня.

- Нисколько, но это качество здорово облегчает жизнь - меньше моральных ограничений. Управление другими людьми, это не только искусство сделать так, чтобы люди сделали, что ты им сказал, это еще и их уничижение. Надо не только повелевать, надо уметь заставить, часто просто ломая. Люди по природе своей ленивы и строптивы.

- Я тебя не узнаю, ты таким высоким слогом говоришь, что уши в трубочку заворачиваются.

- Просто то, что я говорю - прописная истина. Все знают об этом, но мало кто задумывается. Поэтому мало кто на по-настоящему хочет власти над людьми - лениво, а главное все-таки стыдновато. Я раньше мечтал повелевать, ну ты знаешь, а теперь я мечтаю простого человеческого счастья. Возможно, я постарел, но думаю причина в отказе, таком очень личном отказе в получении удовольствия от унижения других людей.

- У меня никогда не было стремления к власти, - Наташа искоса скользнула по мне взглядом, оценивая какую реакцию вызвали ее слова.

- Ну да. Тебе всегда хватало власти надо мной.

- Ерунду не говори, суслик. - Наташа ласково посмотрела на меня. Она решила задавить в зародыше этот небольшой личный бунт, который все больше овладевал моим сознанием.

- Наташ, правда, я устал быть "сусликом". Тот "я" много больше соответствует "мне" первоначальному.

- Но он мерзок.

- Да, но он больше "я", чем я сегодня. Ты переиначила меня.

- Суслик, но он отвратителен и порочен.

- Ты знаешь, как я себя ощущаю последние пять лет? - я сжал кулаки так, что побелели костяшки.

- Как? - Наташа немного повернулась, устраиваясь в кресле поудобней.

- Беспомощно. У меня такое чувство, что я лишился чего-то очень важного, того, что составляет мое "я".

- Ты просто завидуешь, - Наташа прищурилась и посмотрела таким взглядом, будто замерила меня с ног до головы штангенциркулем.

Ее взгляд не понравился мне. Я всегда боялся вот такого Наташиного взгляда. Мнение единственного человека, которым я дорожил, сейчас выразилось в этом взгляде. Всю часть жизни, прожитую с ней, я боролся за ее одобрительный взгляд, когда она ласково и нежно смотрела на меня, позволяя воспользоваться ее расположением. Хотя слово "воспользоваться" довольно неуместно по отношению к той степени свободы, которая предоставлялась мне по случаю хорошего настроения. В этот момент я понял, как радикально эта зависимость от Наташи изменила меня. Не знаю, кто или что сделал так, чтобы я встретился с самим собой, но простое сопоставление очевиднейшим образом показало, насколько я изменился. Мне вдруг стало жаль себя, что я такой вот переиначенный, такой совершенно непохожий на себя первоначального безвольно жду, что меня пригласят на новую работу, вместо того, чтобы бороться с самим собой за место под солнцем. Сожаление о себе преданном, навалилось, придавив к креслу.

- Понимаешь, - начал я медленно, - я проиграл самому себе. Это глупо звучит, но это так.

- Это похоже на гоголевскую сказку про нос, или на сказку про тень..., - Наташа все продолжала на меня смотреть. Теперь в ее взгляде я увидел жалость. - Там добро побеждает зло, а в действительности все наоборот. Хотя, возможно, ты не проиграешь.

- Да в какой действительности, - я махнул рукой. - Уж наша реальность всем действительностям реальность. Встретил, блин, самого себя, который больше всего на свете ненавидит самого себя. Бред, блин.

- Почему бред? Самое распространенное человеческое состояние - ненависть к самому себе.

- Смешно, что оня...

- Кто-кто? - переспросила Наташа.

- Оня, ну то есть я-он, он-я. Короче, получается такая новая сущность "оня", которая состоит из двух половинок меня. Но самое интересное не в этом, а в том, что я второй не знаю, что он это я, и поэтому он меня хочет раздавить, уничтожить. Возможно, у него нет такого прямого желания, скорее всего, нет, ведь я не такой кровожадный, но победить, одолеть и морально растоптать, Андрей хочет непременно. Другое окружение, молодость.

- Это похоже на лень, которая сидит паразитом внутри и убивает своего носителя.

- Не совсем. Все-таки линия моего раздела прошла не по границе между добром и злом, а как-то по-другому, ведь у того Андрея есть жена, дочка. И нельзя сказать, что они такие уж монстры и исчадия ада, также как нельзя сказать, что мы с тобой ангелы. Это урок какой-то.

- Или сбой в матрице, - усмехнулась Наташа. - Только так можно объяснить, как два варианта одного и того же человека могут столкнуться в одно время в одном месте, скорее всего без всякого умысла, потому что смысла в этом ноль.

- Может смысл в том, чтобы показать, как же тебе повезло, - проговорил я, и, притянув ее к себе, поцеловал, а затем добавил, - мой доктор Франкенштейн.