Впасть в отчаяние Наруто помешала только упорно живущая в нем связь, доказывавшая, что Саске, где бы он ни был, по крайней мере жив.
Перед глазами проносились непонятные образы – то ли сны, то ли воспоминания, и Саске все никак не мог в них разобраться, потому что вспыхивали они в нем то звуками, то ощущениями, то картинками, будто испытывая на прочность его нервную систему.
Сознание вернулось так же – резко и болезненно. Не открывая глаз, Саске ощутил колючую, едкую боль в запястьях, и жуткий, влажный почему-то холод.
Понимание ситуации приходило, напротив, издевательски медленно. Лишь спустя несколько долгих минут Саске понял, что руки у него всего-навсего скованы над его головой, а ноги у него почти по щиколотку в воде.
Саске, задрав голову, открыл глаза, щурясь от неяркого света, пробивавшегося через широкое, закрытое решеткой отверстие на самом верху.
- Я что, в гребанном колодце? – у самого себя спросил Саске, стараясь не думать о том, как он сюда вообще попал.
- С добрым утречком, зятек, - послышался совсем рядом знакомый – неприятно, к слову, знакомый – ехидный голос.
Саске опустил голову и увидел прямо перед собой, в каком-то жалком метре, так же прикованного к противоположной стене за руки Орочимару.
Похоже, зря Саске раньше времени обещал Наруто встретиться с ним в лагере – потому что он определенно очень крупно влип.
========== Глава 40 ==========
Глава 40.
Саске опустил голову ниже, почти упираясь подбородком в ключицы, и попытался прислонить стопы к стене, вставая на носочки. От дождя, льющего вот уже целый день, это не спасло совершенно, и Саске встал нормально, по-прежнему пряча лицо от настырных холодных капель. Он и не помнил уже, когда в последний раз ноги у него были сухими. Пол в этом странном подобии колодца из-за дождливой погоды покрылся водой, которая теперь доходила едва ли не до середины голени. И это не говоря уже о том, что вода стекала по стенам, не давая ни шанса остаться хоть немного сухим. Хорошо хоть погода периодически жалела пленников и включала на полную солнце, высушивая полы.
Мокрые волосы скользнули по лбу, падая на лицо, и Саске сквозь зубы выругался, поднимая голову.
Орочимару, стоявший напротив, кажется, был рад дождю: подставлял лицо под капли и съежиться, в отличие от Саске, не пытался. С другой стороны, Орочимару все же был оборотнем, и от холода страдал намного меньше, чем Саске.
Впрочем, за неуемную любовь к дождю Саске его не винил. Учитывая, что на лице Орочимару до сих пор не затянулись глубокие порезы и ссадины, прохлада дождя должна была казаться ему высшим благом.
- Ты же оборотень, почему так медленно заживает? – спросил Саске, стараясь отвлечься от непогоды.
И если сначала он думал, что и слова не скажет Орочимару, то совместно проведенная в плену неделя его изначальные планы изменила. Как бы там ни было, но они оказались вдвоем рядом с кучей врагов (которых, кстати, Саске особо и не видел, его почему-то до сих пор не трогали), и эта ситуация смягчала острые углы.
Собственно, обоюдное молчание прекратилось тогда, когда Орочимару, бесстрастно пронаблюдав за ним несколько часов, проницательно заметил:
- Ты же не на меня злишься, а на себя.
Саске, медленно ярившийся последние часы, бросил на него раздраженный взгляд.
- И с чего бы это я злился на себя, когда рядом – ты? – саркастически уточнил Саске, неуютно переступая с ноги на ногу и прикидывая, во что превратилась его кожа за это проведенное в воде время.
Орочимару хмыкнул. Он вообще, как показалось Саске, был по большей части человеком достаточно невозмутимым и бесстрастным, хоть и не лишенным некоторой фанатичности. Чужие эмоции его не слишком трогали, и даже чужую неприязнь к самому себе Орочимару игнорировал.
- Потому что ты не так уж меня и ненавидишь, как хочешь показать. Будь это иначе, ты бы не послушал ни Наруто, ни кого бы то ни было еще. Потому что ты понимаешь, что на моем месте поступил бы так же, и считал бы себя правым. И потому что произойди это с какой-нибудь другой семьей, ты бы сказал мне, что я все правильно сделал. Но это произошло с твоей семьей, и ты злишься на себя за то, что не слишком-то жаждешь выпустить мне кишки, - будничным тоном рассказал Орочимару, будто читал по бумажке скучную лекцию.
Саске вдруг ужасно захотелось вцепиться ему зубами в горло, но этому мешали чертовы цепи, а ногами его было не достать. Но как бы он ни пытался злиться – не мог не признавать, что в словах Орочимару есть правда. В конце концов, напади кто-нибудь на Наруто, Саске бы не стал долго размышлять, даже если бы Наруто не пострадал. Саске бы просто нашел виновников и убил их безо всяких угрызений совести. И именно эта часть его разума вполне логично рассуждала, что тогда нет смысла ненавидеть Орочимару, особенно если учесть, что убить его Саске бы все равно не смог – просто потому, что Орочимару был Наруто семьей. И подобные противоречия, постоянно сталкиваясь в голове Саске, ужасно его бесили и нервировали. И он как назло умудрился попасть черте к кому в плен именно вместе с Орочимару. Саске не знал, где находится, что нужно от него тем, кто его поймал, и понятия не имел, как выбираться из этой передряги. Утешало его только то, что Наруто был в порядке, судя по тому, что ощущалось через связь.
- Почему ты меня не убил тогда? – стараясь отвлечься от не слишком-то веселых мыслей, спросил Саске, не зная еще, хочет он услышать ответ на этот вопрос или нет.
Орочимару хмыкнул, посмотрел наверх – на решетку, отделявшую их от какой-никакой, но свободы, и опустил взгляд в пол, задумавшись.
- Потому что щенки не отвечают за грехи родителей. Ну и я подумал, что если загробный мир существует, твоим родителям будет весело наблюдать за по их же вине осиротевшим сыном. Правда, как оказалось, я сохранил тебе жизнь, чтобы ты потом прицепился к моему приемышу, так что месть несколько не удалась, - ответил он наконец, откидывая голову на уже осточертевшую стену.
Саске только криво усмехнулся. Да, наверное, Орочимару очень обрадовался, когда узнал, кто оказался парой Наруто. С другой стороны, судьба столкнула Саске с Наруто и Орочимару так, что казалось, будто все идет по чьему-то плану, что все так и должно быть.
- Ты веришь в загробную жизнь? – переспросил Саске, несколько удивленный тем, что такой рационалист-скептик, как Орочимару, всю жизнь ковырявшийся во всяких научных штуках, может верить в подобные вещи.
Орочимару, уловив его сомнения, умудрился пожать плечами. Цепи надсадно зазвенели, будто напоминая о своем присутствии, и спокойствие, только-только робко начинавшее зарождаться в этой тесной «комнатке», будто ветром сдуло. Сразу вспомнилось положение, в котором они оба оказались, и постоянная опасность для жизни.
- Не знаю. Но хочется верить, что когда-нибудь возможно будет встретиться с теми, кого потеряли, - негромко ответил Орочимару и прикрыл глаза, закрывая, по всей видимости, эту тему и заканчивая разговор.
Саске, в очередной раз тоскливо подумав тогда о том, что судьба слишком любит развлекаться за его счет, тоже замолчал, но лед в их с Орочимару отношениях определенно треснул. Тем более что теперь у них была прекрасная возможность объединиться против общего врага.
Орочимару, щурясь от воды, заливавшей ему глаза, посмотрел на него и снова зажмурился.
- Потому что после извлечения Зверя я несколько ослаб. Иначе бы не попался, - отозвался он хмуро.
- И ты до сих пор не знаешь, что им нужно? – спросил Саске уже в который раз за прошедшую неделю.
Учитывая, что его самого никто не трогал, Саске вынужден был только по крупицам собирать информацию от Орочимару, которого продолжали с завидным постоянством мучить, по всей видимости, из любви к самому процессу, нежели преследуя какую-то определенную цель. Сам Саске практически никого не видел – только того незнакомого типа, что каждый день по нескольку раз «провожал» их в туалет и приносил еду – по минимуму, впрочем, их явно кормили только затем, чтобы они не околели с голоду.
