Окурок он, не долго думая, бросил в стоявшую на столике пустую чашку. Посуда, даже чужая, волновала его сейчас меньше всего.

Саске устало оперся спиной о стену возле выхода из гостиной, провел по лицу ладонью, поморщился, задев пальцы.

- Как по-вашему, Гильдия – стоящая организация? – спросил он наконец. – Справедливо ли преследовать диких только за то, что они родились не в городе и не имеют пары?

Асума задумался было над этими словами, но одернул себя.

- У нас философская беседа? – уточнил он, несколько удивленный таким поворотом событий.

- Просто ответьте, - жестко потребовал Саске, не обращая внимания на его скептический взгляд.

Асума закатил глаза. Думал он, впрочем, недолго – слишком уж часто он сам задумывался над тем, что делает.

- Возможно, и есть некоторые… перегибы, но по-другому никак. Дикие опасны, - ответил он.

На эту реплику ответила ему до того молчавшая Сакура, выпрямляясь в кресле с такой резкостью, что Асума от неожиданности вздрогнул.

- Перегибы? – возмутилась она с такой пылкостью, что Асуме вдруг стало стыдно за свои слова – будто мать отчитывала. – Охотники гоняют обычных людей! Убивают волчат, потому что они никому не нужны здесь, в городе! Насильно вяжут омег! Вы это называете перегибами?! – взвилась Сакура, и Асума, несмотря на ее слова, невольно ею залюбовался.

Обычно он видел совершенно другую Сакуру – уверенную в себе, не слишком эмоциональную, держащую себя в узде Сакуру. Проходи сейчас предвыборные дебаты, Асума бы точно поверил ей безоговорочно, настолько она была убедительна в своем гневе.

- А что, у нас вдруг появились другие варианты? – скептически поинтересовался Асума. – Гильдия работает так уже много веков, если вы не заметили.

Саске отошел от стены, сунув руки в карманы так и не снятой куртки.

- И на этой ноте мы возвращаемся к Орочимару, - прокомментировал Шикамару, развалившись в своем кресле с такой привольностью, будто собирался вздремнуть вечерком перед телевизором.

Саске, взяв с одной из полок аккуратную папку, сунул ее в руки Асумы, который озадаченно уставился на легкомысленную, цветастую обложку.

- Что вы знаете об Орочимару? – спросил Саске, отвлекая его от разглядывания.

Асума пожал плечами. Знал он не слишком много, не вникая в детали его жизни. Помнил только, что у самого Саске был огромный зуб на Орочимару за убийство семьи.

- Он был когда-то повязан с гильдейцем, и была какая-то грязная история с его альфой. То ли сам Орочимару его убил, то ли несчастный случай. Потом Орочимару убил твою семью и сбежал вредить Гильдии, - выбрасывая второй окурок во все ту же чашку, отозвался Асума.

Саске кивнул, будто и не ожидал ничего другого, и коротко указал ему на папку в руке. Асума открыл ее, быстро пробегаясь глазами по бумагам.

О Джирайе Асума даже и слышал раньше, но и подумать не мог, что именно с ним и окажется связано имя Орочимару. Впрочем, это была не слишком нужная информация. Ну Джирайя, ну синдром альфы…

- И что я должен был из этого понять?

Саске толкнул ногой оказавшуюся почему-то на полу книгу.

- Пролистайте дальше. Джирайя занимался изучением синдрома альфы, и его работа была достаточно успешной для того, чтобы в год его смерти Гильдии срезали финансирование почти наполовину, перебросив бюджет на дальнейшую работу над синдромом, - он коротко вздохнул, будто собираясь с духом. – Моих родителей послали убрать Джирайю и его омегу, без Джирайи, как мы сейчас видим, работа над изучением синдрома практически прекратилась.

Асума пролистал папку до конца, нашел план распределения бюджета.

- То есть вы хотите сказать, что Орочимару убил вашу семью из мести? – поинтересовался он, прикидывая, мог ли Саске быть настолько… жестоким, чтобы просто так обвинять собственную семью в убийстве и оправдывать убийцу этой самой семьи.

Саске на короткое мгновение прикрыл глаза, пряча промелькнувшую в них боль.

- Мы не о том говорим. Факт в том, что синдром альфы работает. Наруто – вожак стаи, и в полнолуние вся его стая осталась абсолютно адекватной. И об этом бы знали, если бы Гильдия так не держалась за свое гребанное финансирование и желание оставаться второй по значимости структурой, - отрезал Саске. – Но им проще скрывать правду и стравливать города с дикими.

Асума машинально перелистал папку еще раз, не видя перед собой ни строчки. Вспомнилось почему-то детство – проведенное в детском доме и очень одинокое.

- Дядя Ди, а где мои родители? – этим вопросом Асума донимал воспитателя – единственного человека, который хорошо к нему относился – с ранних лет, но никогда не получал ответа.

Он обижался, нервничал, плакал даже, но воспитатель не отвечал, и Асума смирялся с этим до следующего раза. Когда ему исполнилось четырнадцать, дядя Ди ушел из детского дома, но перед этим Асума наконец получил ответ на свой вопрос. Обрывки его слов до сих пор звучали в ушах, постоянно напоминая о себе: «Нашли тебя у города…», «В корзинке лежал, в одеяльце завернутый, и записка там же, мол, позаботьтесь, пожалуйста», «Омежка какой, вестимо, со стаей мимо проходил да и оставил…», «Не могут дикие альф у себя оставлять, волчата-то у них сильные, а альфы перемрут с такой жизнью», «Да нет диким житья спокойного, коль охотники поблизости рыщут».

Собственно, потому Асума и рвался попасть в Гильдию – в надежде помочь омегам, чтобы им не приходилось бросать детей или даже – как он выяснил много позже – убивать их, если они рождались альфами. Реальная жизнь быстро развеяла все высокопарные иллюзии, и Асума смирился с тем, что положение вещей не изменится, и мировой уклад останется прежним, хоть и старался при случае облегчать жизнь попадавшим в Гильдию диким.

Сейчас Асума держал в руках доказательства того, что все еще можно было изменить, и прежнее смирение куда-то вдруг делось, уступив место разгоревшейся уверенности – в том, что можно сделать хоть что-нибудь.

Асума по-прежнему считал все происходящее бредом сумасшедшего… Но, черт возьми, из этого дурдома он уходить не хотел.

- Он уже пять дней безвылазно там торчит! – возмутился Саске, едва не поперхнувшись – Сакура, воспользовавшись случаем, быстро впихнула ему в рот несколько наггетсов.

- Мы вообще-то столько же торчим рядом с его домом, - поделился наблюдениями Шикамару, доедая второй гамбургер.

Сакура, жевавшая на заднем сиденье наггетсы с картошкой, согласно что-то промычала.

«Торчали» они на соседней с домом Асумы улице, на которой располагался заодно и источник фаст-фуда – ресторан быстрого питания, который, наверное, здорово нажился за эти дни на их компании.

Собственно, после того памятного разговора пять дней назад Асума, прихватив с собой папку, попросил отвезти его домой и, сказав, что все обдумает и даст ответ позже, заперся в доме. На работе, по словам Сакуры, он взял отгулы за свой счет.

Сама Сакура, впрочем, «отгулявшая» отпуск, занимаясь присмотром за чокнувшимся Саске, тоже взяла отгулы, пользуясь тем, что в Гильдии в последнее время творился хаос, и никто не обратил бы на нее внимания. Убийство Конан стало спусковым крючком – и теперь Гильдия все силы бросила на залегшего на дно убийцу, пытаясь выяснить, кто он и чего добивается. Охотничий отдел вежливо попросили не дергаться и не создавать им новых проблем, из-за чего все охотники, за исключением отправленных еще до убийства Конан на миссии, без дела шатались по городу, не зная, чем себя занять. Саске был временно отстранен, а Шикамару выписал самому себе больничный лист.

Саске не просил этих двоих присутствовать, но они вызвались сами, и он не слишком-то возражал против компании. Асума знал слишком много, чтобы оставлять его без внимания, и Саске хотел знать, чего от него ждать.

Именно поэтому он уже пятые сутки торчал рядом с домом Асумы, отлучаясь несколько раз в собственный дом, чтобы помыться и нормально поесть. В его отсутствие на пост заступала Сакура или Шикамару, а потом все начиналось сначала.