Но сейчас чужие взгляды Наруто все равно раздражали. И не только потому, что части стаи не нравилось, что он пришел обратно. Причина была еще и в том, что от палатки не стоило ждать полной звуковой изоляции, и содержание их с Орочимару разговора медленно расползалось по лагерю. Так что теперь все знали, во-первых, о том, что Наруто хочет отказаться от Зверя, а во-вторых, о том, что у него были такие проблемы с собственной парой, что дело дошло до кардинальных мер. Конечно, этого стоило ожидать – в стае редко удается сохранить секрет. Но неприятный осадок все равно был, и Наруто безумно ждал следующего дня, жалея, что время поторопить невозможно.

Карин сидела рядом с ним, щурясь на солнце, и превосходно делала вид, что не замечает ни шепотков, ни косых взглядов. Для этой стаи она была чужой, да и пришла она вместе с Наруто, что тоже накладывало свой отпечаток.

- Ты когда-нибудь жалела… о том, что было? – тактично стараясь обойтись без фактов, спросил Наруто, прерывая тишину.

Для себя он ответ на этот вопрос уже нашел, но спросить почему-то все равно хотелось. Карин пошевелилась, посмотрела на него и горько улыбнулась.

- В начале – да. Но теперь я рада, что это хотя бы было. Не знаю, как бы я жила, если бы не знала, – ответила она негромко, краем глаза замечая, что к их разговору прислушиваются.

Впрочем, вряд ли кто-нибудь разберет, о чем идет речь. Наруто кивнул и снова нахмурился, глядя себе под ноги. Настроение было даже не плохим, а просто… никаким. За прошедшую неделю Наруто достаточно выварился в самом себе, чтобы отрицательные эмоции перегорели. Невозможно страдать вечно, а передышка и время для восстановления нужны даже эмоциональным терзаниям.

Мимо них пронесся невысокий длинноволосый омега. Наруто проводил его взглядом и хмыкнул. Кажется, «папашке» все-таки успели донести, что непутевый сын снова влип в неприятности. Карин озадаченно потерла висок.

- Что, тоже перепутала его с Орочимару? – понимающе поинтересовался Наруто.

Хаку, сколько он его помнил, всегда страдал из-за длинных волос, которые со спины делали его похожим на вожака стаи. Охотники, если им вдруг случалось найти стаю вне полнолуния, частенько путали их, выбирая целью для нападения Хаку. «Низкорослость» Хаку по сравнению с Орочимару их при этом нисколько не смущала. После второго такого случая Хаку многие предлагали состричь волосы, чтобы не подвергаться излишней опасности, но он наотрез отказался.

Хаку появился в их стае лет десять назад, с младенцем на руках. За все это время он никому так ни разу и не рассказал, каким образом остался одиночкой с ребенком, которому едва был месяц от роду на момент прихода Хаку в стаю.

- Теперь вижу, что не похож, - признала Карин, глядя в спину Хаку, который, ничего не говоря, смотрел на провинившегося сына.

- Кажется, кого-то ждет палаточный арест, - прокомментировал Наруто, когда Хаку, крепко сжав руку ребенка, направился прочь с поляны.

Проходя мимо них с Карин, Хаку сдержанно кивнул Наруто в знак приветствия и направился дальше, по-прежнему ни слова не говоря извиняющемуся сыну, который плелся за отцом и ощущал себя до ужаса виноватым.

Волчицы, продолжавшие приглядывать за остальными детьми, проводили эту парочку взглядом. Беспокойность Хаку уже давно была предметом для шуточек – все знали, насколько сильно – доходя почти до абсурда – он трясется над сыном.

- Бедный пацан, - поделилась переживаниями вернувшаяся откуда-то Таюя.

Не слушая возражений, она впихнула Наруто в руки пластиковый контейнер, в котором лежали прожаренные до корочки куски мяса, и термос с еще теплым чаем.

- Никакого детства у него, все по струнке, - добавила Таюя. – То ли дело у нас, а? Помнишь, как мы чуть не свалились в обрыв? – она подмигнула и толкнула Наруто локтем в бок.

Наруто невольно улыбнулся. Его детство действительно прошло повеселее. Таюя росла без родителей – стая о ней заботилась, но постоянно надзора, естественно, не было. А Кушина, которую вечно дергали по делам, просто не имела возможности присматривать за Наруто круглыми сутками. Да и Орочимару, занявший место вожака, тоже не слишком располагал свободным временем. В результате в неприятности они с Таюей попадали с завидной регулярностью.

- Угу, Орочимару тогда впервые разозлился настолько, что чуть не влепил мне оплеуху, - фыркнул Наруто, откручивая крышку у термоса.

По чему-чему, а по этому чаю он действительно соскучился. Просто потому, что заваривали его исключительно на лесных травах. И вкус, и запах у чая были действительно потрясающими.

- А мне вот влепили, - пожала плечами Таюя. – Но тут хотя бы за дело, сейчас я бы точно туда не полезла, поумнела, видать, - хмыкнула она и, поднявшись, снова куда-то ушла, оставляя Наруто с Карин в компании с их обедом.

День тянулся медленно, будто нарочно растягивая минуты и часы. Наруто здоровался и разговаривал с прежними соплеменниками, старательно игнорируя «прибылую» часть стаи за редкими исключениями, предлагал помощь, но день все равно казался слишком длинным. С Орочимару Наруто больше не заговаривал, зная, что тот сам позовет его, когда примет решение. Да и Орочимару терпеть не мог, когда ему докучали и путались под ногами.

Одним словом, Наруто очень обрадовался, когда на лес опустились вечерние сумерки. Оборотни потянулись к кострам, которые служили и кухней, и местом для «посиделок» одновременно. Наруто и Карин сидели рядом с одним из костров скорее за компанию. Ужином их обеспечила все та же Таюя, а разговаривали оборотни на темы, которые ни Наруто, ни Карин были непонятны, потому что касались текущего положения дел в стае. Об этом новоприбывшим, естественно, не было известно.

Они просидели так до десяти вечера. Ночью заметно похолодало, но рядом с костром это было почти незаметно. Карин задремала, опустив голову на плечо Наруто, да и самого Наруто уже начинало клонить в сон. Они не спали уже как минимум двое суток, и организмы упорно пытались выбить полагающийся им сон.

- Наруто, - позвал его подошедший к костру Орочимару. – Идите за мной.

Карин, проснувшаяся от звуков его голоса, сонно сощурилась, глядя на огонь. Голова казалась тяжелой, будто ее набили камнями. Наруто, первым поднявшись на ноги, потянул ее наверх, и вставать все-таки пришлось.

Провожаемые взглядами затихших соплеменников, Наруто с Карин прошли в центр лагеря, к палатке Орочимару. То ли Орочимару созрел для разговора посреди ночи, то ли решил, что лучше будет уложить своих «гостей» под боком, чтобы иметь возможность за ними приглядывать. Верным оказался второй вариант.

- Спите здесь, - Орочимару кивнул на разложенное на полу толстое одеяло, поверх которого лежало еще одно – поменьше.

Наруто подтолкнул к импровизированной кровати Карин и дождался, пока она ляжет. Орочимару сидел на своем спальном мешке, обложившись старыми потрепанными книгами, и что-то в них искал, перелистывая пожелтевшие от времени страницы. От каждого движения воздуха огонек оплывавшей парафиновыми каплями свечи трепыхался, и по стенам палатки пролетали тени.

Наруто скинул куртку рядом с одеялом и, разувшись, лег, привычно обнимая прижавшуюся к нему Карин.

Долгий, слишком долгий день наконец подошел к концу.

Проспал Наруто почти до часу дня. Предыдущий день казался смазанным сном, а реальность виделась чем-то… абстрактным, будто Наруто вдруг оказался среди театральных декораций. Вся его жизнь казалась неумело построенной декорацией. Вот здесь поставим дерево, сюда приткнем кризис взаимоотношений, запустим передачку под названием «Развод – не конец жизни»…

- Я согласен, - раздался рядом знакомый голос, и Наруто вздрогнул от неожиданности.

Он настолько был погружен в собственные мысли, что и не заметил присутствия Орочимару. Хотя чему было удивляться – в конце концов, Орочимару жил в этой палатке.

Запоздало осознав смысл произнесенных слов, Наруто рывком сел, с нажимом проводя ладонью по лицу в попытке окончательно проснуться.