- Что мы будем делать, если она не очнется до полнолуния? – спросил Наруто, отставляя опустевшую тарелку в сторону.

Саске, катавший по столу шарик из скомканной салфетки, поднял на него глаза. Полнолуние неумолимо приближалось, и вопрос был вполне логичным и разумным. Вполне вероятно, что Карин очнется из-за этого самого полнолуния – луна оказывала на оборотней сильное влияние и могла спровоцировать превращение даже после такого коматозного состояния. Если Наруто не обратится вместе с ней, эксперимент можно будет считать проваленным. Карин убьют после первой сотни загрызенных жителей, и история закончится.

- В НИИ сказали, что постараются выбить нам гильдейскую площадку. В крайнем случае придется ограничиться площадкой при институте, - отозвался Саске, выбрасывая салфетку в мусорную корзину.

Наруто переставил тарелку в раковину и налил им обоим чай.

- А между ними большая разница? – уточнил он.

Саске прижал пальцы к стенкам чашки, грея руки, и сделал осторожный глоток. Он не любил горячую еду, предпочитая дать ей немного остыть, но пил только близкие к кипению чай или кофе. Саске смутно нравился этот неторопливый, медленный способ питья, при котором, не будучи осторожным, можно было обжечь горло.

- Только в размерах. Вы оба туда, конечно, влезете, но места для маневров особо не останется. Есть опасения, что в слишком замкнутом пространстве кто-то из вас может серьезно пострадать, - ответил Саске.

Наруто отодвинул полупустую чашку и, вздохнув, обошел стол и забрался к Саске на колени. Все происходящее казалось бесконечным и кошмарным днем, в котором все повторяется снова и снова, действующие лица остаются прежними, и даже мысли ходят по кругу, замыкаясь на болезненных воспоминаниях.

Саске обхватил его руками и прижался лбом к его плечу. Начинался новый, абсолютно похожий на все предыдущие, день.

Саске повернулся к Карин, которая лежала на боку к нему лицом, и подпер голову локтем. Наруто, встревоженный его движением, приподнялся и снова улегся, обнимая Карин со спины. Комната, еще недавно светлая даже несмотря на задернутые шторы, постепенно погружалась в темноту.

- Осталось четыре дня, - зачем-то шепотом проговорил Наруто, переплетая пальцы с протянувшим ему ладонь Саске.

Карин вряд ли могла их услышать, раз не реагировала даже на регулярные осмотры, которыми донимали ее «чудики» - так Наруто, а за ним невольно и Саске, начал называть сотрудников НИИ. Их имена запоминать они и не пытались, тем более что чудики отвечали им тем же. Максимум, что от них можно было услышать – Учиха, омега Учихи и вторая омега.

В последние свои посещения чудики были несколько взбудоражены – Карин, прежде лежавшая, как каменная статуя без единого движения, начала шевелиться, и ее больше похожее на глубокую кому состояние стало напоминать крепкий сон. Чудики считали, что это хороший знак и что Карин скоро должна была очнуться. Но дни шли, а все оставалось по-прежнему.

- Я помню, - вздохнул Саске, глядя в застывшее лицо Карин.

На какой-то миг ему показалось, что она едва заметно нахмурилась, но морщинка на ее лбу сгладилась раньше, чем Саске успел приглядеться и убедиться в своей правоте.

Наруто высвободил руку, рассеянно поскреб пальцами по ладони Саске, заставив его дернуться от щекотки (когда-то Саске наивно думал, что уж он-то щекотке не подвластен совсем, потом пришлось сделать исключение для шрамов, а за одним исключением последовали и следующие), и тоскливо посмотрел на лежавшую между ним и Саске Карин.

- Я не хочу, чтобы она очнулась в полнолуние. Тогда она точно растеряется и не поймет, что произошло, - сказал он.

Саске приподнялся на подушке чуть выше, пытаясь улечься удобнее, и неопределенно махнул рукой.

- Сомневаюсь, что она вообще захочет понимать, что произошло, - мрачно отозвался он.

Отойдя от первого шока после смерти Суйгецу, Саске временами начинал дико злиться на него за то, что он посмел погибнуть и бросить Карин совершенно одну. И пусть даже в его собственной голове такие претензии звучали глупо, ничего поделать Саске не мог. Он злился, и это привычное чувство, поселившееся в нем на постоянной основе благодаря всех ненавидящему Зверю, внушало хоть какое-то чувство уверенности.

Наруто неуютно поежился, ощутив его раздражение, и хотел было что-то сказать, но в этот момент Карин вдруг крупно вздрогнула и приподняла голову. Наруто, правда, мог видеть только ее затылок, волосы на котором торчали давно немытыми и всклокоченными прядями.

Первые секунды Карин растерянно щурилась, совершенно отвыкнув от света, которого в комнате было не так уж и много, а затем, приподнявшись, огляделась.

В ее глазах на мгновение блеснула настолько отчаянная надежда на то, что все осталось по-прежнему, а все плохое было лишь дурным сном, что у Саске защемило сердце. Но обстановка комнаты, в которой Карин никогда раньше не была, и знакомые, но все же не те, запахи быстро уничтожили последнюю крупицу веры.

Карин глубоко, прерывисто вздохнула и, не пытаясь сдерживаться, разрыдалась в голос, уткнувшись лицом в грудь осторожно прижавшего ее к себе Саске. Наруто обнял ее со спины, чувствуя, как содрогается от рыданий ее тело, и перевел взгляд на Саске, почти не удивившись тому, что глаза у того отливали краснотой.

Перепады эмоций, которые Наруто периодически чувствовал от Саске, практически всегда отражались на его самоконтроле, выливаясь то в глаза, то в когти. Это для Наруто было просто, понятно и объяснимо. Не понимал он того, что происходило с Саске, когда от него не чувствовалось совершенно ничего, кроме связи. Наруто не знал, как, но Саске умудрялся иной раз закрываться полностью, не давая никакого эмоционального отклика.

Но сейчас с этим самым откликом все было в абсолютном порядке. Наруто ощущал от Саске целый спектр чувств и эмоций, причудливо перемешивавшихся между собой. Тут было и слепое, безграничное обожание, и нежелание навредить, и доходящая до абсурдно сильной жажда защитить. Наруто растерялся было, пытаясь все это осознать, но под его рукой снова вздрогнула с громким всхлипом Карин, и он выбросил из головы все неподходящие к ситуации мысли. Саске, будто тоже вспомнив, что они не одни, моргнул, смывая красноту, и неловко погладил Карин по спутавшимся волосам.

Не сказать, правда, что Карин это сколько-нибудь успокоило, но Саске на это и не рассчитывал. Глупо было думать, что дыру в душе можно легко залить цементом и забыть о ней. Но по крайней мере Карин очнулась от своего почти летаргического сна, и теперь у них появилась реальная возможность отвадить от нее Гильдию, не подкладывая ее под очередного альфу. Чем больше эмоционального груза она сбросит до полнолуния, тем лучше. Нереализованные в человеческом облике чувства под властью луны вырываются наружу в виде неконтролируемой агрессии, которая подпитывает и без того хищную, животную натуру волка.

Более-менее успокоиться у Карин получилось только глубокой ночью, когда комната окончательно погрузилась в темноту, не беспокоящую, впрочем, никого из них троих. Едва почувствовав, что Карин совладала с эмоциями, Наруто соскочил с кровати и, притащив чистое полотенце, принялся настойчиво убеждать Карин пойти в ванную. На ней после леса и множества дней в коматозном состоянии осталось слишком много запахов, от которых стоило бы избавиться. Если уж Наруто чуял на Карин Суйгецу, то она сама должна была ощущать его запах еще ярче. К тому же обыденные дела отвлекают – это они с Саске прочувствовали на собственном опыте.

Карин, обрадовавшаяся, кажется, хоть какому-то адекватному занятию, растерянно замерла возле кровати. Переодеться ей было не во что, и эту простую проблему она вдруг посчитала непреодолимым препятствием в довесок ко всему остальному.

Наруто, сообразив по ее лицу, что и так не до конца оправившаяся от предыдущей истерики Карин снова на грани срыва, быстро принес ей сумку, которую Саске забрал из дома Суйгецу.

Карин машинально, как робот, присела перед сумкой и открыла ее. В нос моментально ударили знакомые запахи Суйгецу, прежнего дома, прежней жизни, которую невозможно было вернуть обратно. Дрожащими руками Карин взяла из сумки какую-то футболку, от которой вновь остро пахнуло Суйгецу и его любимым стиральным порошком, от которого Карин когда-то безостановочно чихала. Уже потом, принюхавшись, она и сама полюбила этот запах, потому что он нравился Суйгецу.