Конан проводила обе машины взглядом и вместе с гильдейцами отправилась искать трупы. Не слишком приятная часть работы, но хотя бы неопасная.
Гильдейцы последовательно собрали на каждом участке трупы – диких получилось девять, не считая того сбежавшего. «Омежки» убили троих, как и сама Конан, Суйгецу – двоих, Саске – одного. Даже странно, что обычно топивший в крови Саске на этот раз оказался самым «непродуктивным».
Конан зевнула, прикрывая рот рукой, и прошла мимо лежавшего у перекрестка оборотня с отрубленной головой. Несколько гильдейцев последовали за ней. Сквер они нашли почти сразу, равно как и дом с приветливо распахнутой дверью.
Хозяйку дома они не трогали, оставив ее мэру, и спустились сразу в подвал. Конан включила свет, щурясь на мигнувшую лампочку, и озадаченно застыла. Трое альф, связанные одной толстенной веревкой, лежали на полу странным, слишком ровным рядком. На всех были рваные широкие порезы, шедшие от лиц до горла.
Конан присела рядом с трупами и осторожно наклонилась, приглядываясь к ранам, в которых поблескивала не застывшая еще кровь.
- Мне кажется, или это не похоже на ножевые ранения? – спросила она одного из гильдейцев, который с профессиональной невозмутимостью осматривал тела.
Гильдеец озадаченно пригляделся к ранам и даже посветил себе фонариком.
- Я бы сказал, что это похоже… на когти? Но сейчас не полнолуние, - недоуменно протянул он.
Конан, которой тоже показалось, что раны нанесены когтями, почесала пальцем висок, разглядывая лежащих рядком альф. Их как будто специально «выложили» по линеечке.
- Прикажешь осмотреть тела в Гильдии, - приказала Конан. – Мне нужен полный осмотр с указанием времени и причины смерти.
Гильдеец кивнул, подзывая к себе остальных. Конан дождалась, пока они заберут тела и погрузят их в машину, а потом села во второй автомобиль вместе с частью группы. Ей хотелось бы немного вздремнуть по пути, но Конан не привыкла оставаться беззащитной перед людьми. Своих у нее практически не было – если не считать прямого начальства, а чужими были все остальные. Так что Конан, внимательно глядя на дорогу перед собой, скрестила руки на груди и за всю дорогу умудрилась ни разу не зевнуть и не вздремнуть.
В Гильдии она еще раз напомнила, что тела альф следует осмотреть как можно быстрее, и ушла в свой кабинет, отослав уже возившегося с какими-то бумагами Шикамару в качестве дополнительной рабочей силы к патологоанатомам. То, что Шикамару, вообще-то, был вообще не по этой части, ее не слишком волновало.
Сама Конан, едва закрылась дверь, сняла с себя оружие, сложив его аккуратной кучкой на рабочем столе, и села в мягкое кресло, прикрывая глаза. Она навязалась на миссию в последний момент – даже для нее было слишком много волокиты с бумагами. В устоявшиеся команды, работающие не один год, редко добавляют участников. Любая команда хороша только тогда, когда все ее члены прекрасно работают вместе.
Проснулась Конан от хлопка двери. Развернувшись на кресле, она увидела Шикамару с бумагами в руках. Выглядел он каким-то… непонимающим.
- Что там? – спросила Конан сухо, откашлявшись.
В горле пересохло. Она потянулась к графину с водой и налила себе полный стакан. Шикамару, дождавшись, когда она отставит полупустой стакан, шагнул к столу и отдал ей бумаги.
- Судя по результатам, смерти наступили в результате кровопотери. Перерезанное горло, все такое, - пожал плечами Шикамару. – Ну а порезало их, судя по всему, какое-то животное, но в ранах не было найдено ничего, что бы указывало на его вид. Отпечатков никаких тоже нет. Время смерти определяется с погрешностью в полчаса, тоже ничего определенного.
Конан прочитала заключение эксперта и задумалась. Легко было бы свалить все на оборотней… Но оборотни не могут обращаться вне полнолуния.
- И кто, по-твоему, это мог быть? – спросила Конан, вскидывая глаза на задумчиво трогавшего сережку в ухе Шикамару.
Тот покачал головой.
- Понятия не имею, - ответил он невозмутимо.
Интересно, что такого… беспокоящего Учиха Саске нашел в трех связанных и истощенных ранами и голодом альфах?
Во сне Саске снова был волком – крупным, сильным хищником, бегающим по лесу. Он шел по следу, преследовал, загонял добычу, свою законную добычу. Он чувствовал азарт, разгорающийся в крови. Они все были угрозой. Они были теми, кого лучше всего было уничтожить.
И если это можно было совместить с такой необходимой, такой великолепной охотой – почему бы и нет?
След становился все отчетливее. Саске увидел троих – израненных, ослабевших, жалких альф. Они были слишком слабы, чтобы жить.
Он рванулся вперед в слитном, плавном прыжке, с невероятным восторгом чувствуя, как мощно перекатываются в гибком сильном теле все мышцы. Он сомкнул зубы на чужом горле, прорезая острыми клыками тонкую кожу, раздирая ее и упиваясь ощущением теплой крови во рту.
Саске открыл глаза, бездумно глядя в потолок. Тело будто подрагивало, все еще распаленное азартом преследования, охоты, и он полежал немного, не двигаясь, чтобы успокоиться. Бешено колотившееся сердце – словно он и в самом деле бежал через весь лес во весь опор – постепенно успокаивалось.
Наруто беспокойно поерзал у него под боком и отвернулся, натягивая на себя одеяло. Саске прижался грудью к его спине и обнял, ощущая комфорт и расслабленность. Наруто был настолько неотъемлемой частью его жизни, что иногда Саске казалось, что его самого в нем осталось всего процентов десять, а все остальное место занимал именно Наруто. И Саске не хотел этого лишаться. И ради Наруто и его защиты он готов был пойти на многое.
Ведь волк всегда защищает свою пару.
========== Глава 24 ==========
Глава 24.
Шикамару с детства думал, что принадлежит к той крайне популярной «породе» людей, которые привыкают абсолютно ко всему. Таким людям обычно плевать на то, что происходит в политике, в собственной стране, а иногда и в собственном доме. И вовсе не потому, что они пофигисты – просто им слишком тяжело заставить себя хотя бы попытаться что-нибудь изменить.
Прожитые годы, впрочем, методично и упорно убеждали Шикамару том, что он слишком строг к себе.
Еще ребенком он никак не мог взять в толк, почему к омегам относятся с таким недоверием и подозрением. К повязанным отношение было попроще, но все равно никакого равноправия и справедливости можно было не ждать. Альфы и беты – дело другое, они могли практически все, и никто не сказал бы им ни слова. Малейший промах омеги становился «достоянием» общественности – об этом снимали репортажи, писали в газетах, показывали трагически заламывающих руки гильдейцев.
Шикамару, с какой-то тогда еще недетской проницательностью понимавший, что омеги, вообще-то, опасны исключительно в полнолуние, не мог взять в толк, почему их недолюбливают и все остальное время тоже. В конце концов, что бы там ни было, а альфы не смогут выжить без омег и наоборот. Но вместо того, чтобы решать проблемы со взаимопониманием, Гильдия делала из альф убийц и истребляла омег.
Кажущееся равноправие для омег, повязанных с альфами, на деле оказывалось практически недостижимым. Учитывая, что омеги были по умолчанию лишены возможности совершать какие-либо покупки или сделки, в правах их уже обделили.
Шикамару, радуясь, что родился бетой, одновременно жалел запертых в городах оборотней, для которых подобная «невольная» жизнь практически без возможности обратиться должна была казаться адом.
Закончив учиться, Шикамару подумывал переехать в Гринду. Этот город был самым крупным из тех, чье правительство решило позволить неповязанным жить среди остальных, не подвергаясь каким-либо санкциям. Гринда манила его своей толерантностью, да и жилье там стоило почти втрое дешевле, чем в Конохе – большая часть мира боялась соваться в Гринду, представляя ее захваченным оборотнями городом, в котором царят звериные повадки.
Шикамару подумывал продать оставшийся от родителей дом и переехать с концами в Гринду, осесть там и найти какую-нибудь работу попроще. Он уже строил планы, украдкой просматривал предложения по жилью, вакансии по работе, когда жизнь вдруг решила устроить все по-своему.
