— Что? Я плохо выгляжу?

Он смеется.

— Без комментариев.

— Да, ну, ты выглядишь...

— Как дерьмо? Так себя и чувствую. Дни тянутся невыносимо долго, и мы все еще не укладывается в сроки. Придется потрудиться, чтобы закончить вовремя.

Вовремя.

Перевожу взгляд на Мэдди, прежде чем снова смотрю на Джонатана, который выглядит невероятно нервным.

— Насколько все плохо?

— Зависит от того, когда спектакль?

— В три часа дня второго июня.

Он медлит.

— Мы завершаем съемки этим утром в Нью-Джерси.

Мое сердце ухает вниз и, кажется, разбивается у моих ног.

— Я приеду, — уверяет Джонатан. — Не беспокойся.

— Сложно не беспокоиться.

— У меня получится, я пообещал Мэдди. Просто хочу, чтобы ты знала, на случай...

— На случай, если у тебя не получится?

— На случай, если я нарушу парочку законов.

Смеюсь.

— Я прощу тебя.

Джонатан смотрит на меня, как будто хочет сказать что-то еще, но не уверен в выборе слов.

— Ты в порядке? — спрашиваю. — Кажешься отстраненным.

— Просто устал, — признается. — Без вас дни кажутся месяцами.

Эти слова задевают какую-то часть меня глубоко внутри, часть, которая чувствует себя намного старше и более морально усталой, чем должна быть.

— Знаю это чувство.

— Сейчас я в Париже, — рассказывает. — Три дня назад был в Амстердаме. Езжу по всему миру, но единственное место, где хочу быть — Беннетт-Ландинг.

— Ты ненавидишь Беннетт-Ландинг.

— Там ты. И Мэдисон.

— Мы и останемся здесь, — заверяю. — И увидимся в три часа дня второго июня.

— Да, — Джонатан улыбается. — Мне нужно немного поспать, через пару часов съемка.

— Хорошо, — отвечаю. — Сладких снов.

— Я люблю тебя, — говорит Джонатан, нажимая на кнопку «завершить вызов», экран становится темным, когда ответ вертится у меня на языке. Я люблю тебя.

Сегодня десять лет с той ночи, как мы сбежали. Наша десятая Мечтовщина. Он не упомянул ее, и не уверена, помнит ли вообще, но я никогда не забуду. Выбрав его, я изменила весь свой мир, и глядя на свою измазанную грязью дочку, знаю, что не пожалею ни о секунде.

***

В моем старом потертом блокноте осталась парочка чистых страниц. После появления Мэдди повествование изменилось. Это больше не история о парне со звездами в глазах и безумно влюбленной девушки, больше нет «ты» и «она». Сюжетная линия изменена. Парень и девушка все еще существуют в мире, и иногда их истории пересекались, но теперь их миры абсолютно разные.

Теперь это история о запутавшемся мужчине, чья мечта его убивает.

Теперь это история о женщине с разбитым сердцем, той, что нашла свою цель.

Обе истории продолжали фиксироваться, только не как прежде. Одна разыгрывалась на обложке таблоида, в то время как другая была нацарапана в детских книжках.

Я всегда думала, что первая история была закончена, оригинальная история, и, возможно, так и есть. Может, это просто эпилог, или даже сиквел.

Провожу пальцами по обложке старого блокнота, в то время как Мэдди спит рядом со мной на диване. «Бризо» на тихой громкости идет по телевизору, все еще в бесконечном повторе.

Раздается стук в дверь, и я откладываю блокнот в сторону. Уже поздно — одиннадцатый час. Посмотрев в дверной глазок, вижу парня моего возраста с лохматыми светлыми волосами, в джинсах и футболке с надписью Call of Duty. Он держит что-то в руках и выглядит нервным, пока бормочет себе под нос.

Он снова стучится, поэтому я открываю дверь на небольшую щель, чего хватает, чтобы просто его поприветствовать:

— Могу я вам помочь?

— Да, я ищу Кеннеди.

— Это я.

Он хмурится и оглядывает меня с ног до головы.

— Серьезно?

— Да, серьезно, — подтверждаю. — А ты?

Уже готова захлопнуть дверь перед его лицом, потому что он смотрит на меня так, будто не верит, что я та, кого он ищет. Я в пижаме, волосы в беспорядочном пучке, все еще мокрые после долгого душа, когда пыталась отмыть грязь.

Парень качает головой.

— Я знаю твоего парня, или, кем бы он там тебе ни приходился. Меня зовут Джек.

— Джек, — повторяю, и знаю, что мое выражение лица полностью отражает его. — Серьезно?

— Полагаю, ты обо мне слышала.

— Джонатан упоминал о тебе, — признаю. — Но по тому, как он говорил, полагаю, не ожидала, что ты выглядишь так... нормально.

— Он называет меня троллем, ведь так? Этот недостойный мудак...

Смеюсь, открывая дверь шире.

— Так, чем могу помочь тебе, Джек?

Он протягивает мне подарочную коробку.

— Делаю одолжение придурку.

Беру ее у него, удивленная.

— Это от Джонатана?

— Джонатан, — говорит он со смехом. — Никогда не слышал, чтоб его так называли. Но да, Джонатан попросил меня привезти это тебе, сказал, что важно именно сегодня. Он бы отправил, но занят съемкой еще одного дерьмового фильма — мои слова, не его — и он не доверяет больше никому, поэтому я здесь.

— Ничего себе, ты ради него проехал весь путь? Он, по крайней мере, заплатил за бензин?

— Лучше этого — он меня нанял.

— Правда?

— Сказал, что ему нужен человек, который облегчит его ношу и будет держать людей подальше от его задницы. Я сказал ему, что не буду бить людей из-за него, но если он будет достаточно мне платить, я не против быть его мальчиком на побегушках и кричать на него, что он должен быть в каком-то месте, — объясняет Джек. — И кого я хочу обмануть? За ту баснословную сумму, что он мне предложил, я готов кого-нибудь ударить.

Личный помощник. Вау, не знаю, как эти двое сработаются вместе, но уже могу сказать, что будет интересно.

— Спасибо. Я ценю это.

Джек насмешливо мне салютует.

— Не вопрос. Спокойно ночи.

— И тебе, — отвечаю и закрываю дверь, когда мужчина уходит. Открываю коробку и нахожу в ней блокнот на спирали. Он простой, с голубой обложкой, блестящая гелевая синяя ручка прицеплена сверху. Стоит не больше доллара. Когда вытаскиваю его из коробки, оттуда вылетает записка, падая у моих ног. Поднимаю и читаю ее.

Десять лет назад ты сбежала со мной, чтобы я мог последовать за своей мечтой. Настал твой черед следовать за своей. Куда бы она не привела тебя, я буду рядом.

Счастливой Мечтовщины.

Джонатан.

Мои глаза жжет, черт, я плачу. Зрение расплывается, и я смаргиваю слезы, когда сажусь на диван. Открываю чистый блокнот, пялясь на строчки мгновение, прежде чем начинаю писать, и блестящие голубые чернила покрывают страницу:

«Дождь время от времени лил с пасмурного неба, за быстрыми сумасшедшими ливнями следовали моменты тишины. В прогнозе погоды на Шестом канале обещали спокойный день, но женщина знала лучше. Начиналась сильная буря, которой нельзя было избежать».

28 глава

Джонатан

— Любовь повсюду.

Убираю ладонь от своих усталых глаз, чтобы посмотреть на дверной проем, в котором стоит Жас и держит, в чем я уверен, последнюю копию «Хроник Голливуда» и читает с обложки.

— Не хочу слушать об этом, — бормочу, снова закрывая глаза и пытаясь отгородиться от внешнего мира, чтобы обрести хоть немного покоя, но, видимо, желаю невозможного. У меня есть два часа перерыва в процессе съемок в течение нашего первого дня после возвращения в Америку, а у меня худший пример акклиматизации после смены часовых поясов. Такое чувство, будто похмелье, тот ужасный день после смешения кокса и выпивки, когда я ненавижу гребаный мир и себя в том числе.

— Нет ничего лучше, кроме Города любви, чтобы разжечь огонь между двумя бывшими любовниками, — говорит Жас, игнорируя меня и продолжая читать. — Источники говорят, что на съемках Бризо в Париже отношения между Джонни Каннингом и Сереной Марксон накалились.