— Не будет, — заверяет он. — Это несерьезно.

— Выглядит серьезно.

— Все это обман. Мы просто друзья.

— Друзья, — отвечаю. — То есть ты хочешь сказать, что никогда с ней не спал?

Он медлит с ответом.

— Так я и думала, — бормочу, размазывая нетронутые спагетти по тарелке.

— Это было несерьезно, — продолжает Джонатан. — Просто произошло.

— Как давно?

— Не помню, — признается он. — Время от времени подобное случалось.

— Когда был первый раз?

Знаю, что задаю слишком много вопросов для человека, которого это не касается, но дверь открыта нараспашку, и я не могу остановить себя от подглядывания.

Он снова медлит.

— Забудь, что я спросила, — говорю, отказываясь есть, и встаю со стула. Разговор окончен. Занимаю себя тем, что выкидываю остатки и начинаю мыть посуду, пока Джонатан сидит на месте.

— Могу я помочь? — предлагает, пока я наполняю раковину горячей водой.

— Собираешься мыть посуду одной рукой?

— Эм, наверное, — отвечает. — У тебя нет посудомоечной машины?

— Нет, — говорю, глядя на нее. — Вернее есть, но не работает.

— Что с ней?

— Кто знает? Ремонтники должны были исправить, но, как говорит мой отец, они полезны так же, как и конгресс. Еще они не могут починить мою стиральную машинку и сушилку.

— Что со стиральной машинкой и сушилкой?

— Одна течет, а другая не нагревается.

Джонатан замолкает, когда я начинаю мыть посуду. Когда смотрю на него, вижу, что он оглядывается вокруг, нахмурившись.

— Почему вы здесь живете?

— А почему не должны?

— Здесь очень скромные условия.

— Нам хватает, — отвечаю. — Я работаю в магазине, ты знаешь. Все, что могу себе позволить.

— Почему?

— Может, потому что я никогда не ходила в колледж, поэтому делаю то, что могу.

— Но... почему?

Развернувшись, смотрю на него.

Он смотрит на меня в замешательстве.

— Я отправлял деньги. Их должно было хватить.

— Мне не нужны твои деньги.

— Почему?

— Почему? Джонатан, ты серьезно задаешь мне этот вопрос?

— Послушай, я просто спрашиваю...

— Знаю, что ты спрашиваешь, но мы справляемся и без твоих денег.

— Да ладно тебе, не веди себя так, Кей.

— Как так?

— Вот так. Я хочу помочь.

— Тогда будь отцом, а не чеком.

Он замолкает, пока я продолжаю уборку. Когда заканчиваю и начинаю сливать воду, Джонатан встает, чтобы уйти. Делает несколько шагов, прежде чем колеблется и выдает:

— Я никогда тебе не изменял.

Вытираю руку и поворачиваюсь к нему.

— Я серьезно, — повторяет. — Последние пару лет прошли как в тумане, поэтому не мог сказать то, чего не помню, но я знаю, что между нами все было кончено, прежде чем у меня что-то было с Сереной.

Киваю, опуская взгляд на свои руки.

— Я не обвиняю тебя в измене. Просто пытаюсь понять, сколько потребуется времени, прежде чем ты двинешься дальше.

— Ох, ну, самый легкий вопрос, — отвечает. — Этого не произойдет.

12 глава

Джонатан

Тусклые церковные цокольные этажи — не самое мое любимое место, и я не фанат проведения там времени. Для меня это необходимость, хотя Джек бы впал в бешенство, услышав от меня такое. Ведь сюда мы должны приходить изливать души, признаваться об алкоголизме миру.

Собрания. Я, черт побери, ненавижу их.

Предполагается, что они обеспечивают безопасность и анонимность, но это не тот случай. Люди склонны узнавать мое лицо, и не успеешь оглянуться, распространяют фотографии.

Складные металлические стулья заполняют Епископальную церковь Хатфилда. Сажусь на стул в самом заднем ряду, радуясь, что они не расположены по кругу, поэтому я могу держаться в стороне. Новое место, новое лицо, что означает: они захотят услышать мою историю, но я не планирую рассказывать. Сегодня просто нуждаюсь в напоминании.

Входят люди, около дюжины, мужчины и женщины, я никого не узнаю, кроме него.

Сукин сын.

Майкл Гарфилд.

Он направляется к передней части помещения. Отвожу взгляд, опускаю голову, ниже натянув кепку, но все бессмысленно. Мужчина останавливается перед всеми, взгляд задерживается на мне, когда он открывает собрание.

Дерьмо.

— Добро пожаловать, меня зовут Майкл, и я алкоголик.

— Привет, Майкл.

Хор голосов раздается в помещении, но я молчу и пялюсь на свои колени, пока он продолжает.

— Я трезв уже двадцать лет, — признается, прежде чем погружается в обычное разглагольствование. Я присутствовал на множестве подобных встреч, и они все начинаются одинаково: бессвязные приветствия, прежде чем слово предоставляется для историй. Но, кажется, никто особо не готов сегодня говорить, поэтому Майкл предлагает тему:

— Почему бы нам не поговорить о прощении?

Смеюсь себе под нос. Могу чувствовать его взгляд на себе.

Они говорят. Я слушаю.

Встреча длится полтора часа.

Кажется, что она длиннее, чем те девяносто дней, что я провел на лечении.

После окончания остаюсь на месте, позволяя другим покинуть помещение. Майкл направляется к выходу, останавливаясь возле моего стула. Он смотрит на меня мгновение суровым взглядом, прежде чем уходит, не сказав ни слова.

Его нет поблизости, когда я покидаю церковь. Все ушли, парковка пуста. Я один.

Вытаскиваю телефон, чтобы позвонить Джеку и дать знать, что посетил долбаную встречу, как он и просил, замечаю голосовое сообщение от Кеннеди. Она звонила около часа назад.

Нажимаю кнопку «воспроизвести», пока прохожу по парковке, мои шаги замедляются, когда слышу голос. Нет, не Кеннеди. Мэдди.

«— Мама разрешила позвонить, потому что, когда я проснулась, ты уже ушел. Она рассказала, что вы ели спагетти, но затем ты ушел. И я собираюсь поесть их сейчас, потому что это мое любимое блюдо, не считая сырной пиццы с сыром. Может, мы сможем поесть ее завтра, когда я буду не в саду! Можем снова поиграть, если мама разрешит, но ты должен спросить сам, так как это вечер перед занятиями, а тебе она может сказать «да».

Кеннеди смеется на заднем фоне.

— Я все слышу.

— Ох, — шепчет Мэдди. — Мне надо идти».

Улыбаюсь, когда сообщение прерывается, открываю текстовые сообщения и отправляю Кеннеди.

Извини, пропустил звонок, но спасибо, что позволила ей позвонить.

Ее ответ приходит моментально.

Конечно.

Обдумываю мгновение, прежде чем печатаю.

Каковы шансы, что мы сможем повторить завтра? С меня пицца, с тебя ребенок.

Как только отправляю, печатаю следом.

Конечно, полностью моя идея.

Нет ответа, по крайней мере, не сразу. Засовываю телефон в карман и иду к гостинице по тихим окрестностям.

Достигнув своего назначения, ступаю на крыльцо, когда телефон вибрирует.

Смотрю на экран, и мой желудок ухает вниз.

Вряд ли.

Прежде чем убираю телефон, вижу, что Кеннеди снова печатает. Печатает и печатает, пока я остаюсь на месте, пытаясь не обнадеживать себя раньше времени.

Кажется, будто проходит целое столетие, прежде чем получаю ответ.

Я буду занята на работе, а во вторник будет лучше. Тебе подходит?

Звучит здорово.

Убираю телефон, когда дверь гостиницы открывается, и в дверном проеме возникает миссис Маклески.

— Планируешь входить или будешь проводить ночь здесь?

Ее слова язвительные, но мне все равно. Я прохожу мимо нее.