- Пустошь? – удивленно переспросила Фэн Цзю. – Но ведь она населена демонами, которые постоянно враждуют между собой.

- Значит, появился некто, способный объединить их, как некогда Цин Цан объединил племена призраков, - задумчиво заметила Бай Цань. – Это опасно. Армия демонов – это не шутка. Они хуже и сильнее призраков.

- Как не вовремя, - нахмурилась Фэн Цзю. – Нам только-только удалось наладить дипломатические отношения с дальними землями на побережье Южного моря. Торговый союз крайне выгоден Цин Цю. Было бы обидно упустить эту возможность.

- Пустошь как раз между нашими землями и землями Южного моря, - вмешался Бай Чжень. – Они могут помешать торговле, не говоря уже о прямой угрозе границам.

- И что вы предлагаете? – Фэн Цзю внимательно взглянула на отца и дядю.

- Может, стоит попытаться наладить отношения с Пустошью? - осторожно предложил Бай Чжень.

- Договориться с демонами? – Бай Цань насмешливо приподняла брови. – Демонам нельзя верить. Они никогда не держат слово и предадут в любой момент ради собственного сиюминутного интереса. А иногда и без него.

- Я тоже считаю, что договариваться с Пустошью преждевременно, - поддержал сестру Бай И. – Мы не понимаем, с кем имеем дело. Все что у нас есть – слухи.

- Что ж. Будем решать проблемы по очереди, - решила Фэн Цзю. – Завтра я отправляюсь с визитом в земли Южного моря.

- Это может быть опасно, - возразил Бай Чжень. – Дорога идет через Пустошь. Может, стоит отложить визит, пока ситуация не прояснится?

- Это невозможно, - вздохнула Фэн Цзю. – Отменить визит без уважительной причины, значит, нанести оскорбление. Кроме того, мы продемонстрируем слабость, а это в свою очередь породит недоверие к Цин Цю. Все наши дипломатические усилия пойдут прахом из-за каких-то глупых слухов? Не слишком ли высокая цена? Нет, честь клана Девятихвостой Лисицы не может быть поставлена под сомнение! Визит состоится.

- Как прикажет королева, - вздохнул Бай Чжень, покорно склоняя голову.

Остальные кивнули, молчаливо поддерживая.

То же время,

Палаты Тайчень

Память.

Память - благословение. Она наполнена ее страстью и покорностью. Она - тепло и нежность ее тела, прижимающегося к нему по утрам, еще не проснувшегося и такого желанного, ее глаза – страстные, ребячливые, смеющиеся, больные, ее губы и руки, щедро дарящие любовь.

Память - бремя. Тяжесть на плечах. Ярмо на сердце.

Память - проклятие. О том, чего не изменить, как бы ни хотелось, и о том, чего никогда не будет. О долге и о желании..

- Владыка, если история любви началась в мире смертных и там же закончилась, что вы делаете в этой убогой хижине? Что вы не можете забыть?

Всего лишь, как счастлив был там, в мире смертных. Слова, что шептал своей Цзюэр страстными ночами. Все закончилось, а он все еще вздрагивает, услышав звон колокольчиков, и чувствует в руках тяжесть ее тела.

Цветы распускаются и увядают. Все приходит к завершению. Нет ничего вечного в мире. Ничего, о чем стоит помнить. Осталось лишь придумать, как все забыть.

Сидя на террасе, Первый Дракон, бывший Бог Небес и Земли Дун Хуа Дицзунь пытался обрести покой и равновесие, дабы предаться размышлениям о судьбах миров. Думая о важных вещах, необходимо, чтобы мысли текли, подобно полноводной реке на равнине, широко и неторопливо. Увы, сосредоточиться не получалось. Не помогли ни созерцание умиротворенной синевы небес, ни специальные дыхательные упражнения, ни медитация. Покой покинул его душу, разум отказывался служить своему господину и только воспоминания исправно несли бессменную вахту.

Спасение лисицы – мелочь, но для обетов не существует мелочей – ему следовало помнить об этом. И понеслась его тихая размеренная жизнь под гору, как снежный ком. А в центре порожденного им же хаоса прочно обосновалась Бай Фэн Цзю. Он пытался изгнать ее из сердца, но от себя не убежишь. Испытание – путь к постижению себя и мира, единственный путь бессмертного к просветлению и совершенству, а он использовал его, чтобы получить Бай Фэн Цзю. В ночь, когда император впервые возложил руки на Цзюэр, он, Дун Хуа Дицзунь, предал свои обеты. В ту ночь Первый Дракон миров, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы, живущий дольше, чем Небеса, познал величайшее таинство всего сущего – любовь.

Его земное воплощение окончило свой путь, но не его испытание. И началось оно задолго до первого дня в мире смертных. Порой, чтобы изменить судьбу, не нужно стирать свое имя с Камня Трех Воплощений, достаточно взглянуть ей в глаза. В тот день он взглянул в черные глаза Бай Фэн Цзю, и мир, ради которого он вычеркнул свое имя из жизни, перестал существовать, утонув серебряными звездами в темных озерах, с благоговением взирающих на него.

Но обеты есть обеты.

- Нам не суждено быть вместе, - твердил он бессчетное число раз.

Лисицы упрямы, а упрямей влюбленной лисицы из клана Девятихвостых нет никого. Она преодолеет все преграды, вынесет любую боль, победит даже смерть. Фэн Цзю возвращалась вновь и вновь, шла за ним по пятам, роняя слезы из глаз и кровь из сердца, рвала в лоскутки свою душу. Жертву за жертвой возлагала она на алтарь своей беззаветной любви, но… Изменить его судьбу не дано никому, даже влюбленной лисице из клана Девятихвостых. Он заставил ее понять это.

Тот день клеймом отпечатался в памяти. Стоило чуть опустить ресницы, и он чувствовал, как тонкие пальцы отчаянно сжимают шелк рукава, как льнет окутанное розовой дымкой тело к его бесчувственному камню и касание губ… Невесомое, словно взмах крыльев бабочки. Шаг назад. Один шаг. Точка в конце так и ненаписанного свитка о самой прекрасной любви на Небесах. Она отрывала себя от него, резала по живому, захлебываясь болью, а он стоял и смотрел в пустоту, считая удары сердца. И самым тяжелым было остаться стоять, все еще ощущая на губах ее сладкое дыхание, когда она убегала. Дун Хуа Дицзунь, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы, бывший Бог Неба и Земли, Первый Дракон, прожил сотни тысяч лет, выдержал множество испытаний, сражался с богами и чудовищами, но никогда доселе не испытывал такой боли.

«Страдания возвышают душу», - мысленно напомнил себе владыка и закрыл глаза, чтобы не видеть мир, ради которого он уничтожил свою единственную на все времена любовь.

Фэн Цзю больше не искала встреч. На тех немногих церемониях, где они сталкивались, лисья королева исчезала так быстро, что порой не удавалось даже услышать ее голос. Словно алая утренняя звезда, вспыхивала она в небе его жизни, озаряя ее светом, и тут же скрывалась, оставляя после себя мрак и тоску.

Фэн Цзю ушла.

Ничего не осталось у Первого Дракона.

Даже созданных им же небес.

Месяц спустя,

Цин Цю

- Брат, беда!

Бай Чжень белым вихрем ворвался в Логово.

- Что стряслось, Четвертый брат? – тревожно вскинулся Бай И. - На тебе лица нет.

- Ты его тоже сейчас потеряешь, - выдохнул Чжень. – На границе с Пустошью нашли наших воинов. Тех, что отправились с Фэн Цзю в южные земли.

- Фэн Цзю вернулась? – удивился Бай И. – Так быстро?

- Она не вернулась!

- Что?!!

- Фэн Цзю с ними нет, а сами они ничего не помнят! Ничего, брат! Ни где были, ни что произошло с ними и с Фэн Цзю, ничего!

По коже Бай И побежали искры, девять хвостов яростно забили по воздуху.

- Приведи их ко мне, а сам отправляйся за Чже Янем и извести Цань Цань. Чую, нам потребуется помощь.

Бай И смотрел на древнего целителя, в глазах лиса мешались тревога и надежда. Чже Янь покачал головой - ему нечем было обрадовать.

- Их жизням ничего не угрожает, но они выпили эликсир забвения, - тихо сказал феникс. – Я не могу вернуть им память.

Опустившиеся ресницы скрыли боль в темных глазах лиса.

- Спасибо за помощь, целитель.