- Осторожнее, Михаил Вельяминович. Это могут быть мирные рыбаки, спровоцируем международный скандал, - предупредил я.
- Верно-верно, - сказали от двери. - Рыбачки вышли за креветкой, а тут "Нежин". Легко спутать. Вот и рвутся наперерез. Прям как пираты какие-нибудь. Да не ссы, Витя, ты-то уж точно выкрутишься.
Мы с капитаном глянули на Луантину - девица прислонилась к двери и смотрела весьма скептически. Почему-то именно на меня смотрела. А я что? Я же не капитан, и не заводил судно в засаду. Но я не стал вступать в дискуссию. Во-первых это ниже моего достоинства, во вторых у меня прихватило. Проклятая "Медвежья Падь".
- У меня секретные партитуры. Пойду подготовлю к уничтожению.
Мне не ответили: капитан, перетрусивший рулевой и дура-прибалтийка обсуждали курс уклонения от перехвата. Я выскочил на палубу...
Секретных партитур у меня не было, зато был гальюн и он был свободен. Сразу стало легче. Хладнокровно комкая страницу "Дальневосточного музыковеда", я просчитывал варианты.
Несомненно, это провал! КГБ, Минморфлота, Госконцерта и моего директора группы - все вопиюще пренебрегли своими обязанностями. О ГРУ и разведке Тихоокеанского флота я уже не говорю. Но куда смотрели Григорий Васильевич и Николай Васильевич, Имант Янович, Анатолий Генрихович, Борис Григорьевич и Генрих Анатольевич? Кстати, с Леонида Ильича ответственности тоже никто не снимает. Болезнь болезнью, но в такой момент мог бы и сосредоточиться. Загубили надежду советской эстрады, бросили на произвол судьбы. А если меня ранят в суматохе?!
Мой внутренний айфон на какое-то время отключился, пятки во вьетнамках выбили дробь о пол гальюна. Снова стало легче. Я слышал как по палубе протащили что-то тяжелое, встревожено взвизгивали девушки, бубнил Толян. Откуда-то с мачты орала "майнай помалу!" идиотка прибалтийка. Нужно выйти и возглавить подготовку к сражению.
Когда я вышел в отглаженном черном смокинге, весь сосредоточенный, хладнокровный снаружи и гарантированно опустевший внутри, палуба замерла. Девушки смотрели с восторгом, матросы с уважением, даже сидящая на ограждении надстройки Луантина не посмела брякнуть какую-то глупость. Хотя кто-то то ли квакнул, то ли гавкнул из трюма, но тут же осекся, осознавая судьбоносность момента. Я простер руку к корме:
- Про полубак не забываем, товарищи!
Шланг потянули в указанном мною направлении, а я прошел на корму, к группе руководящих товарищей.
Руководящая группа была небольшой - из товарища Недодубова. Андриан был в темном номенклатурном костюме и поддетом под него жилете. Я подумал - спасательном, но приглядевшись понял - шерстяном. Жарковато, но разумно. Если пираты начнут стрелять, то в первую очередь положат матросов и прочий малоценный персонал. Люди в костюмах - ценные заложники, за них выкуп можно выжать, это любому пирату ясно. Разорят страну, сволочи. Я попытался вспомнить точную цифру золотовалютных запасов СССР, внутренний айфон забуксовал в поквартальной отчетности. Нет, на меня определенно валюты должно хватить. На Андриана, гм... Да черт с ним, если каждого госчиновника выкупать... Он, кстати, вообще партийный, совершеннолетний и петь не умеет.
Андриан пожал мне руку и кивнул за корму:
- Настигают нас, Витя.
Я кивнул - до ближайших катеров оставалось с полкабельтова, или с полумили - что-то айфон зависал сегодня.
- Что будем делать?
- Груз я не отдам! - твердо сказал Недодубов.
- Полностью поддерживаю! - я еще раз пожал ладонь гознаковца.
По обаятельному, с ярко-выраженными восточными чертами, лицу Андриана мелькнула мальчишеская улыбка. Я знал что внучатая бабка Недодубова была замужем за бездетным потомком хана Гирея, а дед госзнаковца возглавлял борьбу за Советскую власть в Верхне-Якутском районе Танзинь-Уйгурской губернии Кандалакшского края еще в бурные 60-е годы. Таких людей не согнешь! Угробит этот коммунист и корабль, и бесценную надежду советской эстрады. Вот скотина! Но что я могу? Бесполезно же взывать к голосу рассудка.
- Пора! Метров триста - дистанция убойная. Медлить нельзя или они войдут в мертвую зону, - пробормотал Андриан, хищно прищуривая свои и без того узкие глаза и распахивая пиджак. В оперативных кобурах подмышками у него висела пара ПСМ-Ц - малоизвестного оружия дипломатов, замраспредов, сотрудников госхрана и бойцов ВОХР Азербайджанской ССР.
Столпившиеся за нашей спиной зрители затаили дыхание. В этот миг широко расставивший ноги, сосредоточенный Недодубов казался скалой о которую неизбежно разобьется любая пиратская волна. Истинный кызляр-ага, как справедливо прозвали красавца финансиста-курьера мои девушки, втайне восхищавшиеся статью и темной харизмой нашего спутника.
Опасное тело секретного пистолета замерло в вытянутой руке стрелка. Андриан прищурил левый глаз, потом правый, потом все-таки левый... Выстрел!
Попадание утяжеленной 5,45-миллиметровой пули сшибло спаренную установку крупнокалиберных "браунингов" с головного катера. Следующие патроны оказались расстреляны довольно безрезультатно. Поскольку я стоял близко, у меня сложилось впечатление что Андриан испытывают личную и глубокую неприязнь к горизонту Малаккского пролива.
- Мазила, очки надень! - крикнула с мачты хамоватая прибалтийка.
- Волнение и море бликует, - оправдался Недодубов. - Сейчас я их...
Наблюдая как финансист извлекает из жилетного кармана 20-кратный прицел, планку Пикатини и вымпел для определения силы и направления ветра, я еще раз убедился в том, что Андриан не так прост. Планка накрыла пистолет полностью, массивный прицел пришлось опереть о борт, но стрелок изловчился, приладился и открыл огонь по вражеской флотилии. Когда эхо бесконечной череды грохота опустошаемого очередями восемнадцатизарядного магазина стихло, мы увидели как с одного из катеров что-то швыряют в воду. Похоже, пираты в бессильной ярости избавлялись от пустых пивных бутылок.
- У меня еще один полный магазин, но вряд ли я их остановлю, - выпрямляясь, признал Недодубов. - Прощай, Витя!
- Прощай, Дроня, - сказал я, с грустью пожимая ладонь бесстрашного борца с пиратством. - Мне в каюту надо. Документы ДСП и значок Ударник эстрадного труда. Обязан вся уничтожить.
Палуба за нами была свободна и никто не мешал мне добраться до каюты. Я чувствовал что мне вот-вот полегчает и спешил.
Когда страницы "Владивостокского музыковеда" закончились, я привязал к гантели значок Ударника музтруда и выбросил в иллюминатор. Вряд ли местных пиратов так уж взбесит символика СССР, но нашу эстраду они почему-то ненавидят безумно. Партитуры я выбрасывать не стал - пусть и жесткие, но они могли пригодиться.
Я сидел, тщательно разминал ноты "Все для тебя", размышлял о "Медвежьей Пади", об общем падении уровня культуры и беспомощности внутреннего айфона в подобных экстренных ситуациях. В это мгновение с мостика включили палубную трансляцию - звуки суровой, но бодрящей музыки взлетели над кораблем. Я понял что пираты уже у борта, "Нежин" не сдается, а акустика судовых громкоговорителей просто ужасна. В общем, мне в очередной раз стало легче.
За бортом застучали выстрелы. Нужно было залечь, но я не знал в какую сторону ложиться головой. Пришлось подкрасться к двери и выглянуть. Громыхали музыкой громкоговорители, выдавал короткие очереди пиратский пулемет - я мгновенно узнал скороговорку МГ. Матросы "Нежина" прятались у трюмных люков и за рубкой. Я видел Алдону и других девушек - все как на подбор в светлых матросках, с голенькими коленками - стильно! Но кувалды и гаечные ключи в руках, это напрасно. Во-первых облезлая кувалда никого не украшает в принципе, а позволять себе брать в руки не хромированные ключи - безвкусица. Во-вторых, если девушек убьют, где прикажете искать замену столь хорошо спевшимся (но не спившимся!) опытным вокалисткам? Впрочем, нужно подумать о себе, без руководителя и вдохновителя "Червоным зирочкам" все равно не выжить.
