Рубашка потемнела от пота и прилипла к телу, несмотря на прохладу воздуха. Баюшев держал темп, периодически сверяясь с часами и ГЛОНАСС приёмником. Тело радовалось приятной усталости от движения, сердце ровными толчками гнала кровь по жилам. Константин со времён офицерской службы поддерживал себя в отличной форме, несмотря на должность «в кресле».
Добравшись до старой дороги, Баюшев сделал короткий привал. Расположившись чуть в стороне от полотна, он осмотрелся – асфальтобетон был усыпан толстым слоем листьев, тут и там пробивались кусты и молодые деревца – видимо, этой дорогой не пользовались несколько лет. Константин достал из рюкзака комплект электроники, состоящий из пары блоков датчиков и прозрачных очков дополненной реальности. Один комплект датчиков он закрепил на куртке, второй нацепил на ремень. Едва нацепив очки, Баюшев получил оповещение о повышенном радиоактивном фоне. Излучение не было критическим, но значительно превышало фон этой местности и подходило к четверти максимального допустимого значения в пятьдесят микрорентген в час. Была вероятность того, что обстановка может ухудшиться, а значит, нужно поторапливаться!
– Всё чудесатее и чудесатее! – проворчал Баюшев, закидывая рюкзак за спину.
Плитка горького шоколада и пара глотков воды заглушили чувство голода. Впереди было ещё двенадцать километров извилистой горной дороги.
Дорога довольно круто ушла вниз и Баюшев остановился, на миг залюбовавшись открывшимся видом. А любоваться здесь было чем – небольшая долина между трёх гор, склоны которых усыпаны деревьями с желтеющей и краснеющей листвой. Небольшая горная речушка разбивает долину почти напополам, протекая под изогнутым каменным мостом, к которому ведёт дорога, по которой он пришёл. Старый особняк в викторианском стиле стоит на небольшом холме, в дальней части долины, окружённый хозяйственными постройками. Можно было бы назвать это место идиллией, царством гармонии, если бы не идеально ровная полоса небольшого частного аэродрома, залитого бетоном. Ещё более уродливо смотрелся новенький, суперсовременный суборбитальный самолёт.
Путь до площадки, которую Константин выбрал для наблюдения за долиной, оказался гораздо сложней, чем он предполагал. Ноги то и дело пытались соскользнуть вниз вместе со щебнем и если бы не молодые деревца, он бы точно уже слетел кубарем несколько раз. Но добравшись до места, Баюшев понял, что не прогадал – местность лежала как на ладони! Из рюкзака появилось оборудование для слежки и видеофиксации, сухой паёк, тёплый спальник. Спустя пять минут для наблюдения всё было готово. Константин накинул развёрнутый спальник на плечи и принялся ждать. Датчик тем временем выдавал уровень радиации шесть целых и две десятых микрорентген в час.
Вместе с темнотой пришёл холод, покрывая инеем всё вокруг. Никакого движения в долине не происходило за всё время наблюдения, лишь порывы ветра иногда поднимали тучи листьев, закручивая их в вихри. На небе ни облачка. Чистое зимнее небо южного полушария притягивало взгляд Баюшева непривычным рисунком звёзд.
Внезапно проснулось оборудование, зафиксировав движение внизу, включилась запись. Константин тут же забыл о холоде и звёздах, прильнув к биноклю.
Трап самолёта откинулся, и по нему спустились двое. Первым вышел широкоплечий чернокожий здоровяк вооружённый автоматом. Осмотревшись, он сделал жест рукой, и из самолёта появилась фигура худого мужчины в светлом пальто и шляпе, с тростью в руке. Двигался он так, будто бы каждое движение причиняло ему неимоверную боль. Парочка проследовала в особняк так быстро, насколько позволяло состояние человека с тростью.
Некоторое время ничего не происходило, затем чернокожий здоровяк вышел из здания и заспешил обратно к самолёту, трап за ним поднялся, и долина снова погрузилась в безмятежность. Константин подождал несколько минут, затем отложил бинокль и снова посмотрел на небо. И тут сразу случилось две вещи. Сначала истерично заверещал датчик радиации, предупреждая о резко возросшем уровне радиации. Затем часть неба дрогнула и начала смещаться. Звёздный рисунок на ней выглядел слегка искажённым. Искажение увеличивалось в размере, опускаясь всё ниже и ниже. Достигнув уровня Константина, искажение уже выдавало картинку окрестностей – деревьев и особняка. Особенно сильно искажались прямые линии, превращаясь в дуги.
Баюшев посмотрел на оборудование видеофиксации – техника работала исправно, записывая происходящее сразу в нескольких диапазонах.
Искажение зависло на уровне второго этажа, у балкона. Только сейчас Константин обратил внимание на то, что перила у передней части балкона не было, а у боковых частей были, будто бы перила демонтировали преднамеренно. Несколько теней промелькнуло между искажением и открытыми настежь дверями. Константин посмотрел на показания датчика радиации – счётчик Гейгера выдавал пятнадцать микрорентген в час. По хорошему, ему нужно было уходить прямо сейчас, не подвергая свою жизнь напрасному риску, ведь к такому повороту событий он не был готов! Но вместо этого Баюшев вытащил из походной солдатской аптечки две таблетки гистамина и отправил их в рот.
«Только бы они не задерживались в этом чёртовом особняке!» – Подумал про себя Баюшев.
Время тянулось убийственно медленно. Организм Константина облучался с каждой секундой. Пока его успокаивало только одно – на атомной подводной лодке должны быть средства для вывода излишков радиации из тела.
Через восемнадцать минут всё закончилось так же внезапно, как и началось. Искажение стремительно взмыло вверх и скрылось за горными вершинами. Уровень радиации так же резко понизился до семи микрорентген. Из самолёта показался негр, правда теперь на нём был жёлтый комбинезон и противогаз – Константин узнал его по телосложению и походке. Через несколько минут негр он вышел, поддерживая худую фигуру, на которой красовался такой же жёлтый костюм. Вот только на худом теле он висел, словно тряпка и порывы ветра раздували его, словно парус. Похоже, негр не давал ветру унести худого человека. Двигатели заработали, едва поднялся трап. Самолёт разбежался по короткой полосе и легко взмыл вверх, набирая высоту в промежутке между склонами двух гор.
Константин быстро собрал вещи и оборудование, закинул рюкзак и осторожно начал спускаться вниз, помаленьку скользя по каменной крошке, подсвечивая себе дорогу фонарём. Вряд ли кто остался в долине при таком уровне радиации. Очутившись на старой дороге, Баюшев мгновение помедлил, потом скинул рюкзак, достал перчатки, спальник, портативную камеру и пылезащитные очки. Оставив рюкзак с оборудованием за приметным камнем, Константин зашагал к особняку быстрым шагом.
У самой кромки леса Баюшев остановился, огляделся, и, не заметив ничего подозрительного, занялся подготовкой. Перочинным ножом он разрезал спальник, затем срезал часть внутренней подкладки. В спальнике, по центру, он проделал отверстие для головы и натянул его на себя. Затем потуже застегнул обувь, надел очки, частью срезанного подклада обернул голову, оставив только разрез для глаз. Потом натянул капюшон, надел перчатки, прицепил камеру и направился к старому особняку.
Луч фонаря выдёргивал из темноты дорогу, лежащую вдоль забора, покрытого мхом. То и дело встречались большие лужи дождевой воды, покрытые листьями. Константин всячески старался обходить их стороной – не хватало ещё промочить ноги радиоактивной жидкостью, но пару раз всё же чуть не залез, после чего немного сбавил темп.
По мере приближения к зданию рос фон излучения. Хоть он и не достигал значений зафиксированных при искажении, но задерживаться рядом с особняком не стоило.
Дверь противно скрипнула, едва Баюшев потянул за ручку. Он замер от неожиданности на пару секунд, затем шагнул через порог. Холл здания был весьма просторным, видимо, когда-то тут висела огромная люстра, подвешенная за потолок второго этажа. Две широкие лестницы, с обеих сторон холла, вели на второй этаж. Перила украшала некогда причудливая резьба, теперь изуродованная трещинами и следами крысиного помёта. Пол устилал толстый слой пыли. Баюшев мысленно порадовался, что догадался закрыть лицо. Но никаких следов на пыльном полу в холле он не нашёл. Посветив на стены у двери, Константин заметил небольшую дверь. От входа до этой двери пыли не было вовсе.
