Ичиго не заметил, когда улочки и перекрестки вокруг него превратились в одинаковые с виду руины, усыпанные осколками и кусками бетона и битой черепицей, когда мостовая оказалась изрыта взрывами, ударами и режущими волнами настолько, что нельзя было шагу ступить без риска свернуть шею или провалиться черт знает куда.

— Гетсуга Теншоу! — прокричал временный синигами и ударил что есть силы. Ослепительно яркий бело-голубой серповидный всполох прочертил быстро бледнеющую широкую полосу и столкнулся с зазубренным клинком. Кенпачи широко оскалился, чувствуя заметно выросшую мощь этого удара, а потом атака взорвалась двумя ослепительными потоками энергии, оставившими два глубоких рва по обе стороны от капитана одиннадцатого отряда.

Как только потоки бело-голубого свечения угасли, за спиной Зараки возник временный синигами и опустил на него сияющий изнутри бело-голубым светом тяжелый клинок.

— Гетсуга Теншоу!

На этот раз Зараки не сумел удержать контроль над своим клинком и был вынужден отступить на шаг. Ичиго со всей силы нанес рубящий удар по открывшейся груди и тут же разорвал дистанцию, уходя от широкой, конусовидно расширяющейся полосы желтого свечения, растянувшейся вперед на добрую сотню метров и рассекшей все, что попало в нее. Кенпачи опустил взгляд на свое тело и довольно оскалился при виде глубокой рубленой раны. Клинок его противника не достал даже до ребер, но и такой удар — уже кое-что, особенно в сравнении с предыдущими такими же ударами, оставлявшими лишь небольшие ссадины, царапины и неглубокие порезы.

Куросаки отвел Зангетсу назад, концентрируя всю реацу у основания тяжелого клинка и беря противника на прицел. Бело-голубой шар вспух у рукояти, и Ичиго выкрикнул, одновременно с этим делая колющий выпад:

— Гетсуями Теншоу!

Ослепительно яркий бело-голубой луч ударил так быстро, что Зараки даже не успел среагировать, лишь рефлекторно подставил клинок. Кенпачи впервые за последние пятьдесят лет оказался сбит с ног и пропахал стопами мостовую на протяжении добрых двух метров, вливая в клинок могучий поток реацу и с немалым усилием останавливая эту атаку.

Краем глаза мужчины уловил движение со спины: Ичиго успел сместиться и уже опускал клинок, с которого слетал очередной бело-голубой серп, намереваясь ударить в незащищенную спину.

На этот раз Кенпачи оказался полностью сбит с ног. Мужчина пролетел в воздухе и коснулся ладонью мостовой, позволяя весу и силе удара согнуть руку, после чего резко ее выпрямил, оставляя в каменных плитах еще один кратер диаметром метра два и легко опускаясь на ноги.

«Какого черта? — изумился Куросаки.— Он не мог толком защититься, и все, что сделал мой удар — глубокая рана, даже не достигшая внутренностей? Из какой Преисподней он вылез?»

— Ха-ха-ха… ха-ха… ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! — бешено расхохотался капитан одиннадцатого отряда Готей-13.— Да, неплохо, Ичиго! Хорошая попытка, и время ты подгадал верно, когда я не восстановил равновесие и не был готов даже уплотнить реацу… сбил мою концентрацию и равновесие одним ударом и сразу же нанес другой. А ты далеко пойдешь, если выживешь в этой схватке! А теперь я наконец-то прекращаю сдерживаться, и постарайся не сдохнуть сию же секунду…

«Он еще и сдерживался?» — не на шутку психанул временный синигами, в этот роковой для себя миг теряя ту концентрацию, которая еще могла его спасти.

Фигура капитана одиннадцатого отряда взорвалась изнутри широкой, метров десять, колонной янтарно-желтого света, мгновение спустя — и от этой колонны прокатилось настоящее цунами из его реацу, испаряя, разрывая на кусочки все, чего касалось.

Руины, отметившее место их схватки, и прилежащие к ним относительно целые кварталы в одно мгновение превратились в огромную, метров триста радиусом, арену, созданную взрывом реацу, окруженную почти стометровой полосой разрушений. Но самое страшное происходило в небе. Достигнув нужной высоты, колонна янтарно-желтой реацу породила яркую кольцевую вспышку, испарившую все облака едва ли не до горизонта.

Вслед за взрывом реацу ударил порыв шквального ветра, подняв тучи пыли где-то на периферии сражения, а на временного синигами опустилось гигантское, ни с чем не сравнимое давление реацу.

«Ну, ничего себе! — парень почувствовал прилив страха.— Если он делает такое лишь своей реацу, даже без шикая, как же с ним сражаться? Насколько же возросла прочность его защиты? И возможно ли его хоть ранить?»

— Что такое? — лицо Кенпачи помрачнело.— Неужели ты испугался? Так и есть, ты сдрейфил, увидев всю мою силу. Ну, ладно, даже ради тех пары ран, что ты сумел мне оставить, стоило просидеть здесь всю ночь, ожидая тебя.

Мгновение — и Ичиго широко раскрытыми глазами уставился на клинок Зангетсу, срезанный в десятке сантиметров над рукоятью. На краю сознания раздался громкий, пронзительный, полный боли, отчаяния и ярости крик его занпакто. Правая рука беспомощно обвисла плетью, к немалому удивлению спускаясь намного ниже колена, чем обычно. Лишь потом Ичиго осознал, что произошло.

Лишь потом пришла боль, лишь потом все его тело пронзила чудовищная слабость. По животу и ногам хлынул поток крови из глубокой косой рубленой раны от правого плеча и до середины груди. Кровь затопила горло, парень захрипел и рухнул, несколько секунд корчась от невыносимой боли и лишь потом замирая, медленно испуская дух.

— Тц, и это все? — Кенпачи с сожалением взглянул на лежащее в луже крови тело.— Ты даже не заметил меня, а ведь я не стал быстрее. Это ты пересрал и стал медленнее. Какое разочарование. Надеюсь, что если я прирежу еще парочку твоих дружков, сюда заявится сам Кеншин. Вот тогда-то мы повеселимся на славу…

Капитан одиннадцатого отряда закинул занпакто на плечо и двинулся в сторону своего расположения. После бессонной ночи и более-менее приличного сражения, заставившего его как следует размяться, хотелось поесть и выспаться как следует. К тому же, нужно залатать свои раны, а то чувствовать разрезы на теле — кровь остановлена сверхплотной реацу, окружающей тело — не слишком приятно. А по пути можно исполнить задуманное. «Прирезать этих детишек и заставить Кеншина прибыть сюда лично, не такая уж и плохая идея… — всерьез задумался капитан одиннадцатого отряда. — Хотя вряд ли они станут сколько-нибудь интересными, если даже этот пацан слился. Однако, он хотя бы ранил меня, уже неплохо…»

«Нет…— Ичиго не терял сознания, хотя должен был.— Не смей…» Парень лежал, медленно умирая и не в состоянии даже шевельнуться — лишь смотреть в спину уходящего противника. «Не тронь моих друзей… ты, ублюдок…— парень чувствовал, как по щекам невольно текут слезы бессильной ярости.— Вставай же, ну! Шевелись… двигайся… мне нужно встать… вставай! Вставай! Вставай! Вставай!!!»

Внезапно Зараки замер, а вместе с ним замер и весь мир, окрашиваясь в серые тона, а между Ичиго и Кенпачи, отодвинув ткань миров, словно занавеску, пафосно явился не кто иной, как Зангетсу.

— Ну и жалок же ты, Ичиго! — хохотнул дух занпакто.— Уже все, спекся?

— И не надейся, — Ичиго поднялся и сильно удивился. Он с трудом дышал и был парализован, как же он смог не то что встать — внятно говорить? Его легкие захлестнула кровь, он не мог дышать…

— Но, все же, я еще могу спасти твою жизнь, — широко оскалился Зангетсу, а желтые глаза с черными склерами сверкнули предвкушением.— Или же дать тебе возможность еще раз сразиться с ним. Выбирай, моей силы хватит лишь на что-то одно.

— Я не хочу ни сразиться, ни спасти свою жизнь, — Ичиго выпрямился, игнорируя то, как отвисла правая рука вместе с отсеченным куском туловища.— Я хочу победить.

— Отличный выбор, Ичиго! — расхохотался Зангетсу, безумно сверкая желтыми глазами. Куросаки почувствовал, как нечто вырвалось из его тела, убирая раны. Скосив глаза вправо, парень успел рассмотреть белую жижу с крупными пузырями, залившую страшную рану и притянувшую почти отсеченный кусок тела на место. Мгновение — и об ударе напоминает лишь рассеченное окровавленное косоде.