Аяма слушала речь своего друга и спарринг-партнера, краснея от стыда. Она, один из лучших мастеров зандзюцу, сто лет назад столкнулась с капитаном десятого отряда и была сметена еще до того, как успела задействовать шикай!

— Аяма, — Сейшу перевел на нее взгляд сиреневых глаз, и в этом взгляде девушка разглядела извинение и решительность.— Однажды ты мне сказала, что мой занпакто создан не для сражения, а для убийства.

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — повинилась девушка.— Я не ставила под сомнение твое мастерство, просто…

— Молчи, — попросил Сейшу.— Я… ты права…

Девушка насторожилась, чувствуя прилив тревоги. «Неужели снова?» — мелькнуло в ее голове.

— Мой занпакто…— с трудом продолжал Сейшу.— Создан для убийств…

Внезапно парень скорчился и закашлялся. Глаза закатились, из-под маски показались две струйки крови, Аяма испуганно вскрикнула и подхватила его, аккуратно усаживая на траву и прикладывая две ладони к груди. Ладони засветились теплым зеленым светом, судорожный кашель постепенно утих.

— Ты в порядке? Тебе не следует так напрягать голос! — Аяма помогла ему встать. Сейшу лишь из вежливости не стал стряхивать ее руки и мягко отстранился. Генрюсай бросил на него проницательный взгляд и вздохнул. У Джуширо такой же недуг, неизлечимая болезнь разрушает легкие, но, в отличие от Укитаке, у Сейшу проявления болезни не такие длительные и более редкие, но куда более тяжелые.

— Сейшу, — Нииро подставил ему плечо и, несмотря на вялые протесты, отвел подкошенного внезапным обострением парня в дом.

— Жаль, но я ничего не могу поделать, — вздохнул Генрюсай, искренне сожалея, что не может помочь своему ученику. Аяма тихонько вздохнула, глядя куда-то вдаль.

— Наставник…— тихо окликнула она.

— Да?

— А можно мне… сразиться с Кеншином Карасу? Пожалуйста, я… я так хочу взять реванш…

Генрюсай неожиданно улыбнулся, положил на голову девушки сухую, морщинистую, но по-прежнему очень сильную ладонь, и осторожно погладил. Аяма… его дорогая внучка, которая не знает, кем приходится главнокомандующему Готей-13.

— Его имя, — тихо начал Генрюсай.— Так совпало, что его имя совпадает с его вторым титулом. Кеншин, Бог Меча. Ты весьма искусна, Аяма, уже сейчас твое мастерство не знает равных в Сообществе Душ. Прими это осознание и не стремись доказать свое превосходство.

— Но почему? Почему вы считаете, что я не должна с ним сражаться? — воскликнула девушка.— Наставник… почему?

— Потому что он тебя убьет, — веско произнес старик.— Тот Кеншин Карасу, каким я его помню, не станет щадить того, кто бросил ему вызов. Зная твое мастерство, ты не упадешь на колени, получив рану, ты продолжишь сражаться. Он даст тебе один шанс выжить, но ты им не воспользуешься и погибнешь.

— Но почему? Почему вы так высоко его оцениваете? Вы же знаете мою силу…— Аяма всхлипнула и шмыгнула носом, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

«Ну вот, довел девочку до слез, — Генрюсай мягко погладил ее по голове.— Но лучше пусть плачет, чем погибнет».

— Потому что его сила за гранью твоего понимания. Я скажу тебе кое-что, Аяма, — Генрюсай щелчком пальцев поставил барьер против подслушивания.— Его боевая мощь примерно равна суммарной мощи пяти капитанов Готей-13, если не считать меня, Айзена и Кьераку. Его способность, его мастерство, его гигантский опыт… он — универсал. Мастер кидо, хакуда и зандзюцу, он с легкостью меняет и комбинирует стили.

Зрачки девушки расширились, щеки побледнели, руки и колени задрожали.

— Н-невозможно…— прошептали побелевшие губы.— Как… как такое возможно? Это… Наставник, его мощь действительно за гранью моего понимания… как же его одолеть?

— Я не знаю. Пока не знаю.

«Не поверила», — сразу понял Генрюсай. Аяма тут же раскусила его ложь, но, видимо, поняла, почему он так сказал.

— Ступай в дом, и прошу, не высовывайся за пределы поместья. Уже недолго осталось, нельзя, чтобы Айзен про вас узнал.

Мир живых, особняк Кеншина Карасу, полигон

Кеншин слегка усмехнулся, глядя на едва дышащего, распластавшегося на песке окровавленного парня. Выглядел Куросаки паршиво: на лице не осталось живого места, кожа рассечена везде, где только можно, левый глаз заплыл, нос и губы разбиты в единую кровавую лепешку. Руки, ноги и туловище также залиты кровью — это только кажется, что бокэн относительно безобиден, даже удары не в полную силу с легкостью рвали одежду, рассекали кожу, оставляли глубокие ушибы и даже переломы. Вот Ичиго на своей шкуре узнал, каково это: отгрести деревянной палкой.

Приемы и техники зандзюцу парень впитывал, как губка. То же самое с приемами рукопашного боя. С кидо, как Кеншин и ожидал, все было чуть хуже чем совсем никак. Поступь парень освоил кое-как. Освоил паршиво, недостаточно для того, чтобы применять в бою, но для первого раза и такая поступь — огромный рывок. Именно из-за применения крайне неумелой поступи Ичиго и получил ногой по лицу, а потом чуть не лишился левого глаза, повезло ему, что Кеншин вовремя повернул бокэн и ударил плашмя. Под конец боя, когда парень еще мог более-менее прилично сражаться, он показал вполне приличную поступь на уровне старшего офицера, немало удивив экс-капитана десятого отряда. Что не помешало Кеншину сломать несколько ребер и левую руку временного синигами.

Ичиго Куросаки беспомощно хрипел, не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, по лицу катились слезы и огнем жгли многочисленные ранки. Ему было больно, очень больно. Слишком больно, чтобы выдержать без слез. А еще сердце терзало унижение от того, что он не может даже боль выдержать.

Кеншин сосредоточился, заключая парня в качественный лечебный барьер, и принялся ждать. Через пару минут кровотечение полностью прекратилось, Ичиго задышал глубже и ровнее, взгляд стал более осмысленным.

— Завтра я приму у тебя зачет по изученному, — заговорил директор школы Масиба.— После — еще один урок. Отдыхай и можешь подумать до завтра. Тебе сейчас тяжело? Каждая следующая тренировка будет еще тяжелее, так что думай, как следует: продолжишь такие занятия или вернешься к обычным тренировкам. Барьер спадет, когда твои силы восстановятся, остальное доделает горячий источник.

Сказав эти слова, экс-капитан десятого отряда исчез, оставляя временного синигами наедине со своими мыслями.

====== Глава 20 ======

Уэко Мундо, дворец Лас Ночес, тронный зал

Капитан девятого отряда Юки Карасу невольно поежилась, прожигаемая любопытными взглядами Пустых и арранкаров, столпившихся внизу. «Вот это силища…— невольно восхитилась девушка, разглядывая собравшуюся здесь Эспаду.— Особенно первая четверка и те ребята. Они даже не были подвержены воздействию Хоугиоку!»

— Что такое, Юки? — мягкий, но холодный голос Айзена прервал ее размышления.— Любуешься нашими слугами? Любуйся, если ты захочешь, я подарю одного из них тебе.

— Да пошел ты, — с чувством ответила капитан Карасу.— У меня есть девушка.

— Можешь не напоминать, — Соске Айзен ухмыльнулся.— Сакуре Минамото также отведена своя роль в моем представлении. Не беспокойся, она останется целой и невредимой.

Юки приложила все усилия, чтобы остаться по-прежнему невозмутимой, но маска удержалась едва-едва. Айзен попал точно в цель и напомнил ей, что она прочно сидит у него на крючке.

— Полно вам, капитан Айзен, — малоприятный голос Гина и широкая ухмылка буквально от уха до уха — и как человек может так ухмыляться? — отвлекли короля Уэко Мундо от своей жертвы. Соске ухмыльнулся. Ему нравится то, как Гин защищает Юки, но ничего не может поделать. Эта девчонка трижды пожалеет, что отказалась быть с ним.

— Не стоит так ее пугать, — Гин подошел к Юки со спины и мягко сжал плечо.— Не бойся, милая. Ни тебе, ни твоей девочке ничего не грозит. Посмотри лучше на Пустых. Впечатляюще, не правда ли?

«О да, — Юки невольно залюбовалась Пустыми.— Приварон Эспада и в подметки им не годится! А ведь Айзен даже не заполучил Хоугиоку Урахары, потому и держит этих Пустых в стороне…»