– Это женщины, Кенпачи,– приторно улыбнулся Айзен.– Ты же знаешь…
– Знаю, как они не любят, когда их принуждают,– гаркнул Зараки. Мощный порыв реацу капитана одиннадцатого отряда выбил стекла в стеллажах, смел бумаги и чернильный прибор с рабочего стола, распахнул оконные рамы с такой силой, что они ударились о стены, и от этого удара стекла с жалобным звоном высыпались на брусчатку.
– И знаю, что их можно соблазнить сейчас, но потом они горько пожалеют,– радужка глаз Кенпачи пылала жутким огнем. Девушка же словно протрезвела или очнулась от легкой дремы, словно сбросила какое-то наваждение. Возбуждение ушло без следа, Юки с ужасом осознала все произошедшее. Ей показалось, что появление Зараки сняло какую-то пелену с ее разума, стерло нечто чужеродное, страшное, что едва не заставило ее отдаться Айзену здесь и сейчас.
– Не мешайся у меня под ногами,– впервые за последние годы Айзен потерял самообладание и схватился за занпакто.– И не вмешивайся в мою личную жизнь, понял?
– Не тяни свои грязные грабки к сестре моего лучшего друга,– медленно процедил Зараки и попытался выхватить свой занпакто, но его руку остановили тонкие пальцы Юки.– Юки? Что ты делаешь?
– Кенпачи, пожалуйста, не надо рушить мое расположение,– твердо произнесла девушка и заметила тень облегчения в полных бешенства глазах Зараки. Карасу повернулась к Айзену:
– Уходи, и не подходи ко мне больше. Никогда.
На лице недобога вздулись и опали желваки, пальцы на рукояти занпакто разжались медленно, словно их сводила судорога. Губы искривила искусственная, наигранная улыбка, и Соске Айзен стремительно вылетел из кабинета капитана девятого отряда, провожаемый мрачноватым взглядом лейтенанта Хисаги. Сюхей придвинулся к распахнутой двери и прислушался.
– Сегодня заночуешь у меня,– тоном, исключающим всякие возражения и любые возможности неповиновения, приказал Кенпачи. Юки подняла на него изумленный взгляд, и Зараки поправился:
– Нет, я не хочу с тобой переспать. Да чего ты так зыркаешь, красивая ты и сексуальная! Просто у меня есть женщины, мне их хватает.
– А-а-а, ну раз так,– немного неуверенно произнесла Юки, чувствуя, как возвращается боль.– Кенпачи… спасибо тебе большое. Я… я так благодарна… если бы не ты… страшно представить, меня бы трахал этот ублюдок Айзен…
– А ты думаешь, что я все это время сидел, сложа руки?– хмыкнул Зараки, и если бы Сюхей не сгорал сейчас от безответной любви к собственному капитану, он бы точно заподозрил неладное: дуболом, тупой солдафон говорит такие правильные, логически связные предложения, а главное– идеально подходящие к месту!
– Дурочка ты, Юки,– в голосе Зараки проскользнула грубоватая нежность, а твердая, мозолистая, исчерченная мелкими шрамами рука растрепала длинные черные волосы.
– Ай!– взвизгнула Юки и надулась, поправляя прическу.– Что ты делаешь, Кенпачи? Я тебе не Ячиру-тян! О нет, моя прическа…
Лейтенант девятого отряда закусил губу и зажмурился. Ну почему он не рядом с ней? Почему он опоздал? Если бы только его не задержал этот засранец Кира, он сейчас мог бы утешать своего капитана, прогнав Айзена, и тогда… тогда кто знает? Может быть, у них что-то и образовалось бы?
Лейтенант так и не заметил, как его капитан и капитан одиннадцатого отряда скрылись в сюмпо. Потом он вдруг ощутил отсутствие их реацу и заглянул в кабинет. То, что он увидел, ужаснуло Хисаги. Место, где он так старается поддерживать идеальный порядок (за что его постоянно хвалит Юки-сама), выглядело весьма плачевно. Сюхей тяжко вздохнул и принялся прибираться. Похоже, что его ждет очередная бессонная ночь в обнимку с молотком и веником…
Роща между семнадцатым и восемнадцатым районами Южного Рукона, дом Кенпачи Зараки
Дом капитана одиннадцатого отряда оказался маленьким и неожиданно уютным. Три комнаты, ванная, кухня– и все.
– Кен-чан!– радоство взвизгнула маленькая розоволосая бестия.– Ячи-чан! Я приготовила ужин!
За ужином Юки чувствовала нарастающую грусть. Ее брат… она так хотела встретиться с ним, но почему было так больно? От того ли, что он выглядел так, будто все в порядке? Или от того, что он даже не попытался удержать ее.
– Юки, все в порядке?– поинтересовался Кенпачи. Девушка лишь помотала головой и еле слышно буркнула, что нет причин для беспокойства.
– Ну, ладно,– Зараки терпеть не мог быть настойчивым.– Знай, я за тобой присматриваю, и если что– помогу. Сегодня я почувствовал неладное, когда ты вернулась, на тебе было много чужеродной реацу…
– И мы решили, что необходимо вмешаться,– услышала Юки грубый голос за спиной. Девушка взвизгнула и обернулась, почти не удивившись при виде высокой фигуры в сером балахоне. Руки, обтянутые серой кожей, пальцы с длинными ногтями, два огонька, сияющие под капюшоном на месте глаз, изорванный по краям дорожный плащ вроде тех, которые в обилии встречаются в последних районах, только чистый и без заплаток. Занпакто Кенпачи, Нозараши, имел дурную привычку материализовываться по собственному желанию, но лишь вдали от посторонних глаз, наедине с Кенпачи, его отрядом или самыми близкими капитану людьми.
Непосвященные синигами или те, кто никогда не сражался с Кенпачи Зараки в полную силу, думают о том, что его способность– абсолютное рассечение. Отчасти это правда, но не вся правда. Его рассечение лишь отражение сущности способности Нозараши– управление реацу. Жажда боя Кенпачи постоянно выливается в усиление рассечения в бою, но Зараки может многое. Например, разрушать любые ментальные воздействия, любые кидо с помощью своей реацу, формировать защитный кокон или атакующие лучи из своей реацу и быстро перемещаться, не используя сюмпо.
Рука Нозараши легла на темя Юки. Девушка содрогнулась: ощущение от того, что ее голову окружила чужеродная реацу, было не из приятных, но пришлось терпеть. Как и хозяин, Нозараши никогда не делал ничего без должного основания и не терпел, когда ему мешают.
– Тебя тридцать лет тщательно и осторожно обрабатывали каким-то ментальным занпакто,– заговорил Нозараши.– Я убрал лишь внешние проявления и позволил тебе снова думать своей головой, но не могу убрать ни изменения из прошлого, ни гипноз, не могу дать тебе защиту от повторного воздействия.
– Так что будь настороже,– со всей серьезностью предупредил Кенпачи.– Воздействие способности ментального занпакто исчезает с гибелью носителя этой способности. Хотел бы я убить Айзена, но я подставлю не только себя, но и тебя, и этого ухмыляющегося засранца Ичимару.
– Этот занпакто воздействует на эмоции,– снова взял слово Нозараши.– Так что думай головой, и все будет пучком. Мы не всегда рядом и не всегда сможем защитить тебя.
Зараки перекосило от каких-то мыслей, которые он не замедлил озвучить:
– Ты слишком глубоко погрязла в этом дерьме с Айзеном. Он не даст тебе уйти. И я тоже не могу тебе помочь ничем, кроме советов. Постарайся не увязнуть еще глубже. Пусть это будет нашей тайной, хорошо? Боже, ты даже не представляешь, как мне больно это говорить, но пути назад у тебя нет совсем. И помочь выбраться тебе из этого дерьма может лишь твой брат.
– А как?
– Он убьет Айзена. Кеншин Карасу сейчас вне закона, это частично связывает ему руки, но вместе с тем дает некоторые преимущества.
Юки всхлипнула, запуская пальчики в волосы, и только сейчас осознала, насколько крепко во всем этом увязла. Она хотела найти брата… и совершила столько преступлений против Готей-13, что ее минимум швырнут в тюрьму не несколько десятков, если не сотен, лет. Кенпачи прав, теперь… теперь ей просто некуда идти. К брату? Его нужно найти. А если она сбежит, Айзен не постесняется сломать жизнь Ячиру и Йоруичи. Только теперь девушка поняла, почему брат покинул их, но от этого понятия боль и обида на Кеншина если и притупились, то не угасли полностью. Она вынуждена быть с Айзеном, работать на него…
– Все, что я могу… не позволять себе оказаться в его постели…– с горечью выдохнула Юки.– Господи, какая же я дура…
