Одна лишь мысль не давала покоя. Где-то на полпути к деревне, Барти умудрился влить в себя Оборотное, уже не опасаясь за раскрытие своей личины посторонними - после подобного точно прибудет группа авроров для зачистки памяти магглам. Про сбежавшего Блэка передавали даже по телевизору, а неизвестного маггла, под чьей личиной пребывал Крауч, примут за обыкновенного волшебника, что попытался захватить и передать Министерству Магии бывшего заключенного. Все хорошо и логично сходится. Но оставалась одна нерешенная проблема - официантка. И Поттер желал поскорее удрать с этого места, пока его не заметили волшебники, поэтому легко спрыгнул на землю, игнорируя сердитые возгласы магглов. Те будто не замечали высокого незнакомца, даже не смотрели в сторону Пожирателя Смерти. Гарри ощутил легкую зависть, желая наколдовать и себе такие полезные чары. Мальчик приблизился к Малфою и заговорил первым:

-На официантке “Обливиэйт”, наложено вчера ночью. Вон она.

Люциус остался неподвижен, продолжая наблюдать за кафе - привлекать лишнее внимание им было ни к чему. Услышав слова Поттера, он сильно нахмурился и незаметно вытащил свою волшебную палочку, прикрыв трость плащом. Гарри оглянулся в сторону официантки, глаза которой на несколько секунд приняли выражение полнейшего безразличия, а затем девушка двинулась в сторону волшебников. Люциус молча кивнул в противоположную от собравшейся толпы сторону и таким же незаметным движением вернул трости прежний вид. Поттер догадался, что сделал маг, когда официантка пошла следом.

В свой дом, естественно, Гарри никого не пустил. И успел страшно пожалеть, что назвал адрес Барти. Нет, Крауча он любил, но о его встрече с Сириусом даже предположить не мог - от крестного все это время ни слуху ни духу. Похоже, Блэк даже не успел заметить изменившегося мальчика, ведь все его мысли были заняты Пожирателем Смерти. Гарри знал, что Барти не убьет Блэка, ведь мужчина прекрасно понимал, как сильно мальчик дорожил крестным отцом. А сам Сириус не сможет одолеть Крауча, который был гением в своем деле - в войне. Правда, где они сейчас? Как далеко успели зайти?

Малфой дождался, пока они полностью скроются за деревьями от любопытных глаз, после чего резко обратился к студенту:

-Что ты устроил, мальчишка?! Думаешь, Темному Лорду так нравится постоянно бегать за тобой по всей стране? Или тебе доставляет удовольствие видеть Малфоя на побегушках?

-А я-то здесь причем? - праведно возмутился мальчик, широко распахнув бордовые глаза, чем заставил Люциуса Малфоя пораженно отступить, - я пытался их остановить, но будто меня когда-нибудь слушали!

Люциус поморщился, чувствуя от всей этой ситуации отвращение. Ни Темного Лорда, ни Крауча, ни всех Блэков вместе взятых, ни Гарри Поттера (упаси Мерлин) он не любил. Более того, некоторых откровенно ненавидел и опасался. Он собственноручно вплел себя в эту паутину психопатов, в которой теперь играл роль более слабого паука. Хотя, после расправы от разозленного поведением Драко Волдеморта, волшебник ощущал себя полноценной жертвой, трепыхающимся мотыльком с переломанными крыльями. Ему теперь некуда идти, за его спиной жена и сын, который учился в непосредственной близости к Темному Лорду, а должность в Министерстве Магии не позволяла так свободно сбежать из страны. Более того, Люциус сомневался, что на свете вообще есть такое место, где Лорд Волдеморт его не найдет.

-Зачем вы здесь, мистер Поттер? - уже спокойно спросил Малфой, используя более официальный тон.

-В смысле? Темный Лорд сказал отсидеться в..

-Нет, я не о произошедшем сегодня, а о вашей жизненной позиции. Чьих взглядов вы придерживаетесь? Какую игру ведете? - задумчиво пробормотал волшебник, прищурив свои холодные глаза. - Вы пожалеете, если мой сын вновь окажется втянут в ваши авантюры, мистер Поттер.

Гарри сделал шаг вперед, чувствуя из-за бьющейся на том конце связи ярости собственное возрастающее раздражение. С каких пор он стал виновником проблем этого хмыря белобрысого? С чего вдруг его отчитывает Пожиратель Смерти? Глаза мальчика потемнели от злости - поведение Люциуса бесило неимоверно. Презрительный взгляд, надменность, сдержанный холод и достоинство, все это будто подавляло Гарри, уязвляло, принижало до грязи под ногтями.

-А вашего сына следовало как следует отстегать ремнем, мистер Малфой. Чтобы его длинный нос в следующий раз не принесли вам в праздничной коробочке на Рождество. - Гарри крепко сжал зубы, ощущая нарастающее безумие Темного Лорда. - Не вините других, если у вас хватило сил лишь на воспитание разнеженной трусливой девчонки.

Малфой вновь отступил назад, пораженный такой резкой сменой настроения парня. Взгляд юного волшебника пылал ничем не замутненной ненавистью, столь знакомой, что аристократ всерьез запереживал, что перед ним стоит вовсе не Поттер. Люциус никак не отреагировал на слова Гарри, привыкший к подобному еще со времен свободно гуляющей на свободе Беллатрисы, от которой можно было отхватить по нескольку “Круциатусов” за день, не то, что оскорблений. Да и какой толк взрослому мужчине спорить с горячим нравом подростка? Поэтому Малфой лишь пренебрежительно хмыкнул и отвернулся, резко закатав рукава плаща и рубашки, коснувшись Черной Метки. Гарри насилу успокоился, пару раз глубоко вздохнув.

Через десять минут напряженной тишины волшебники услышали хлопок аппарации. Темный Лорд сразу же шагнул к мальчику, внимательно осмотрев Поттера на наличие повреждений. Мужчина прекрасно знал о невменяемости как Крауча, так и Блэка, поэтому был готов ко всему.

-Мой Лорд, - Люциус поклонился колдуну, не обращая внимания на Поттера.

-Ступай. - Волдеморт безразлично взмахнул кистью, даже не повернувшись в сторону слуги.

Гарри несмело обнял Реддла, когда Люциус аппарировал прочь. Он поднял на волшебника взгляд, в котором читалось сильное беспокойство. Официантка сидела прямо на ворохе листьев, уставившись куда-то в пространство, не замечая ничего вокруг.

-Том, с ними все в порядке? Где они? Я..

-Спокойнее, Гарри. - Реддл прервал поток слов, положив обе ладони на плечи Поттера. - Живы. Полагаю, оба. Несколько минут назад были замечены в Лондоне.

Гриффиндорец поморщился от жаркого пламени, что охватило левую руку. В ушах послышался звон, тогда как в глазах все начало расплываться. Ярость Волдеморта откликалась магией в его метке, которая взаимодействовала с измененной магией самого мальчика, доводя Поттера до сумасшествия. Это не было полным нарушением психики, но действовало подобно наркотику с кратковременным эффектом. Правда, зачастую наркоманы все меньше находили точек соприкосновения с внешним миром, так как ядовитый дурман постепенно перестраивал сознание. Гарри не знал, принадлежало ли ему это сумасшествие или же этот раскол являлся отражением безумия хоркрукса, что когда-то был точной копией Волдеморта тринадцать лет назад. Конечно, с тех пор осколок заимел собственные чувства, воспоминания и эмоции, но сумасшествие никуда не делось, а теперь и вовсе прочно переплеталось с разумом мальчика.

Том, уловив болезненное выражение лица Гарри, мягко скользнул пальцами вдоль левой руки волшебника, накрыв ими Черную Метку. Давление магии усилилось даже сквозь одежду - безумие отступило, а связь будто закупорилась в левом предплечье, не позволяя разрушающим эмоциям Темного Лорда влиять на разум Поттера. Гарри почувствовал изменения - мир приобрел четкие грани, а мысли перестали порхать в темноте подобно безымянным языкам пламени. Рука страшно болела, но эта боль была куда лучше, чем его прежнее состояние. Поттер помедлил, перед тем как осторожно прикоснуться к ладоням Тома. Он не знал, как теперь его магия действует на волшебника, поэтому неуверенно закусил губу, опасаясь худшего. Место соприкосновения окутала привычная серебристая дымка, что стала значительно слабее. Темный Лорд настороженно наблюдал за состоянием мальчика, пораженный его поступком.

“Он пытается меня успокоить. Он прекрасно знает, что моя магия убивает его тело, но продолжает меня касаться. Гарри осознает, что наша близость является причиной его помутнения рассудка и разрушения плоти, но все равно готов потратить последние остатки связи моей магии с магией хоркрукса на меня.”