Трап оказался шириной в пятнадцать дюймов, а длиной в шесть футов и шесть дюймов. Ту пару концов, которые упирались в землю, немного заострили, а на противоположной стороне были сделаны железные прямоугольные набойки размером три на два дюйма каждая, позволявшие цеплять трап крюками к повозке. При внимательном взгляде на них виднелись налипшие мелкие комья земли. Бернли остался доволен увиденным. Теперь не приходилось сомневаться, что именно с помощью этого приспособления Уотти перелезал через стену.

– Я ошибся, трап вполне сгодится, – сказал он. – Это ящик для сена или инструментов?

Не дожидаясь разрешения, он проворно открыл крышку и изучил содержимое. В ящике лежали стопор для колес, торба-кормушка для лошади, небольшой моток веревки, изогнутый металлический гаечный ключ и еще какие-мелочи. Инспектор достал ключ.

– А это, как я понимаю, для крепления колес, – сказал он и склонился для проверки. – Да, он как раз подходит под размер гаек.

Укладывая длинный ключ на место, Бернли успел мельком взглянуть на ручку. На ее концах отчетливо виднелись две царапины, и инспектор преисполнился твердой уверенности, что отметины совпадут с повреждениями на замке и скобе ворот каретного сарая, стоит лишь провести следственный эксперимент.

Статный здоровяк следил за ним с выражением плохо скрытого раздражения.

– Вы, случаем, не собираетесь купить телегу? – спросил он с иронией.

– Нет, спасибо, но если вы хотите получить залог, прежде чем передать мне повозку, то и я имею право убедиться, что она меня не подведет.

В контору они вернулись, обсуждая тарифы. Когда же и этот вопрос оказался улажен, сошлись на том, что Бернли сначала еще раз свяжется со своим другом, а уже потом сообщит окончательное решение.

Инспектор покинул двор гужевой компании в отменном настроении. Он получил полный набор улик, подтверждавших правоту его версии. Все указывало на то, что бочку похитил Уотти, воспользовавшись повозкой, доверенной ему хозяином фирмы.

Вернувшись на Гул-стрит, он зашел на почту. Было без десяти двенадцать, но сообщений для него не оказалось, и он стал ждать рядом с входом. Пяти минут не прошло, как появился уличный мальчишка, несколько раз оглядел его снизу доверху, а потом спросил:

– Это вас величают Бернли?

– Да, меня, – ответил инспектор. – Принес записку?

– Тот, другой малый говорил, будто вы мне дадите шестипенсовик за труды.

– На, держи награду, сынок, – сказал Бернли, протянув ему монету, после чего клочок бумаги перекочевал в его руки.

В записке говорилось: «Объект собирается домой ужинать. Нахожусь на улице к югу от въезда во двор транспортной фирмы».

Инспектор дошел до того места, где оставил машину, сел в нее и оперативно добрался до указанного в записке места. Повинуясь его жесту, шофер остановился у обочины дороги, заглушил мотор и проворно выбрался наружу, чтобы открыть капот и склониться над двигателем. Любой сторонний наблюдатель решил бы, что произошла какая-то мелкая поломка.

Высокий, неопрятного вида мужчина в затрапезной одежде, куривший короткую глиняную трубку, вразвалочку подошел к автомобилю, держа руки в карманах. Бернли тихо сказал, даже не глядя на него:

– Я хочу арестовать этого типа, Гастингс. Укажите на него, как только увидите.

– Он пройдет мимо нас уже минут через пять, не позже.

– Отлично.

Мнимый бродяга приблизился и сделал вид, будто с интересом следит за ремонтом мотора. Потом внезапно сделал шаг назад.

– А вот и он, – прошептал переодетый полицейский.

Бернли посмотрел в заднее окно машины и увидел низкорослого, худощавого мужчину, направлявшегося в их сторону вдоль улицы, одетого в синий рабочий комбинезон и с повязанным серым шерстяным шарфом. Когда он поравнялся с автомобилем, Бернли стремительно вышел из него и ухватил мужчину за плечо. Одновременно шофер и «бродяга» тоже встали рядом, замкнув круг.

– Уолтер Палмер, я – инспектор Скотленд-Ярда и беру вас под арест по обвинению в похищении известной вам бочки. Обязан предупредить: все, сказанное вами сейчас, может быть в дальнейшем использовано против вас. Как видите, мы здесь втроем, так что лучше будет не сопротивляться.

И прежде чем ошеломленный мужчина осознал, что происходит, пара наручников уже защелкнулась на запястьях, а его самого достаточно грубо подталкивали ближе к машине.

– Ладно, босс, я поеду добровольно, – сказал он и сел в машину между Бернли и Гастингсом.

Водитель завел двигатель, и автомобиль неспешно двинулся вдоль улицы. Все это заняло не более двадцати секунд, и ни один случайный прохожий не смог бы понять, насколько серьезное событие случилось у него на глазах.

– Боюсь, Палмер, плохи ваши дела, – сразу начал обрабатывать арестованного Бернли. – Похищение бочки – это одно, а вот ночное проникновение во двор чужого дома уже гораздо серьезнее. Это проходит как кража со взломом и карается минимальным сроком в семь лет заключения.

– Понятия не имею, о чем вы толкуете, босс, – хрипло отозвался арестованный и облизал пересохшие губы. – О какой такой бочке? Я и ведать не ведаю ничего о бочках.

– Я бы не стал на вашем месте усугублять свою вину ложью. Нам все известно. Ваш единственный шанс на снисхождение – раскаяться и признаться в содеянном.

Палмер заметно побледнел, но промолчал.

– Мы знаем, что вы доставили бочку мистеру Феликсу вчера около восьми часов вечера, а потом решили вернуться и взглянуть, нет ли возможности снова завладеть ею. Мы также знаем, что вы оставили повозку в поле неподалеку от дома Феликса, а сами притаились на проселочной дороге, ожидая дальнейшего развития событий. Когда мистер Феликс ушел и вы поняли, что в доме больше никого нет, то привели подводу назад. Мы знаем все о том, каким образом вы перебрались через стену с помощью погрузочного трапа и как взломали колесным гаечным ключом замок на каретном сарае. Нам известно каждое ваше действие, и потому делать вид, будто вы здесь ни при чем, совершенно бессмысленно.

По мере того как инспектор выкладывал свои аргументы, лицо арестанта бледнело все больше, пока не стало совершенно мертвенно-бледным. У него отвисла челюсть, а на лбу выступили крупные капли пота. Он все еще хранил молчание.

Но Бернли видел, что его слова возымели необходимый эффект, а потому склонился ближе и потрепал Палмера по плечу.

– Слушайте меня внимательно, дражайший, – сказал он. – Если вас привлекут к суду, то уже ничто вам не поможет. Придется отсидеть в лучшем случае пять, а скорее всего, все семь лет. Однако я готов предоставить вам шанс выкарабкаться из труднейшего положения, в которое вы себя поставили. Необходимо только ваше желание им воспользоваться, – при этом взгляд мужчины уперся в лицо Бернли с напряженным вниманием. – Полиция начнет действовать только в том случае, если мистер Феликс заявит о краже со взломом и подаст иск. Но все, что нужно мистеру Феликсу, – бочка. Если вы вернете ее незамедлительно, еще не вскрытой, мистер Феликс может позволить вам уйти от наказания. Что скажете на это?

Теперь самообладание окончательно изменило Палмеру. Он вскинул свои скованные руки вверх жестом отчаяния.

– Господи, сжалься надо мной! – воскликнул он. – Но я не могу!

Инспектор даже слегка вздрогнул от неожиданности.

– Не можете? – в свою очередь воскликнул он. – Как это понимать? Чего вы не можете? Объясните толком.

– Я не знаю, где она. Клянусь, не знаю. Понимаете, босс, – слова вдруг полились из него неудержимым потоком, – я теперь готов рассказать вам все как на духу. Расскажу истинную правду, бог свидетель. Только выслушайте меня и поверьте.

Они уже въехали в Сити и быстро приближались к зданию Скотленд-Ярда. Но инспектор отдал распоряжение, и машина отклонилась от прямого маршрута, свернув в лабиринт узких улиц. Бернли склонился к охваченному паникой подозреваемому.

– Возьмите себя в руки и поведайте мне свою историю как можно подробнее. Выкладывайте все без утайки. Искреннее признание – ваша единственная возможность помочь самому себе.