— А что, — засмеялся Винсент, — тебе идет.

— Добавь мне еще повязку на глаз, и будет картина маслом, — фыркнул омега, забирая свою кружку с чаем.

— На Хэллоуин нарядимся пиратами.

И пока они наслаждались чаепитием, «сооружение», сделанное Винсентом, стало больше приносить вреда, чем пользы. Вода начала стекать по лицу и шее. Габриэль убрал платок и взъерошил мокрую челку, открывая лоб. Синяк уже не побаливал.

Винсент заинтересованно следил за капельками, что норовили забираться под одежду. В голове сразу заиграли весьма неприличные мыслишки. Вот почему омеге не дали пройти мимо, когда он собрался помыть кружки. Обхватили за талию и усадили на колени.

— Ты удовлетворял вчера себя еще раз? — прошептал на самое ушко альфа, скользя руками по талии.

Щеки покрыл стыдливый румянец. Габриэль неосознанно поерзал на коленях, чем вызвал легкий щипок в бок и укус за мочку. По телу пробежала знакомая дрожь возбуждения.

— Нет. Только когда обмывал себя… «там».

— И все-таки какой у меня шаловливый омежка, — тихая усмешка; жаркий поцелуй в шейку; руки забирались под кофту.

— На столе, — вдруг вспомнил Габриэль, прикусывая губки от приятных заводящих ласк.

— Что на столе? — альфа, не прекращая своих ласк, сделал вид, что не понял, о чем говорит любимый.

— Ты трахнешь меня на столе, — грязно прошептал омега и вдруг поднялся с колен альфы, ловко запрыгивая на стол и раздвигая ножки в приглашающем жесте.

Винсент с удовольствием воспользовался предложением, огладив бедра через ткань брюк.

— На столе будет немножко неудобно, — со смешком предупредил он, но своих действий не прервал.

— Вот мы и проверим.

Габриэль уперся локтями позади себя и закинул голову, млея от дразнящих прикосновений, что лишь сильнее заставляли приступить к главному.

— Да, — усмехнулся Винсент, ловко расстегивая брюки пары. — Мы проверим, — слегка задрал кофту, целуя плоский животик.

Ноги сами устроились на талии альфы, для большего удобства. Дыхание сбивалось и становилось тяжелее с каждым новым, поднимающимся вверх, поцелуем. Кофту задрали уже до шеи и поцелуй, жаркий с легким покусыванием, остановился на правом соске. Чувствительное место не обошлось без ответной реакции — омега тихо простонал, сжимая руки в кулаки. Между ног становилось влажно, и он хорошо чувствовал эрекцию любимого.

— Какой же ты замечательный, — тихо рычал от удовольствия альфа, облизывая и посасывая сосок.

Руки спускались по талии вниз, постепенно стаскивая с бедер омеги сейчас такую ненужную ткань. И ему в этом помогали, приподнимая зад. Из одежды на омеге осталась только задранная кофта. Габриэль зарылся одной рукой в волосы альфы, то мягко перебирая, то сжимая, а вторую руку он спустил вниз, сжимая член любимого через грубую ткань.

— Разденься.

— Соскучился по моему телу? — с хитринкой в глазах спросил Винсент, но шаг назад сделал, чтобы любимый имел возможность лицезреть совсем небольшой стриптиз.

С каждым обнаженным участком тела сердце в груди замирало. Габриэль, сам того не замечая, стал вновь кусать губы и жадно следить за открывшимся представлением. В голове бился один вопрос: Как вчера в клубе он мог засматриваться на чужого мужчину и думать, что они с Винсентом похожи? Ничего подобного! Тело его любимого было во много раз сексуальнее! А эта улыбка…, а этот взгляд… Только взглянув в его глаза, можно потечь, подобно шлюхе, и с удовольствием раздвинуть ноги, моля, чтобы его грубо взяли.

— Еще не разонравился? — усмехнулся Винсент, забив на брюки и нависая над омегой.

Как же его заводил этот горящий желанием взгляд зеленых глаз, не описать. Ураган эмоций, мыслей, которые молили вновь сделать омегу своим.

— Ты никогда мне не разонравишься, — словно в бреду, Габриэль стал стискивать его в объятьях и тереться о горячую кожу. Свою кофту он давно снял и отбросил в сторону. — Твой взгляд может заставить меня течь, как в цикл, ты меня с ума сводишь.

— Льстишь?

— Говорю правду.

— Сладкая правда, как ложь, — рассмеялся Винсент, покусывая кожу на шее, груди. — Прекрасный омежка. Самый лучший.

Габриэль и сам решил немного поучаствовать в их игре, раз уж милый не спешит брать его прямо здесь и сейчас. Приподнявшись, он обнял за плечи и вдруг оставил укус на шее, причем не просто укусил, а захотел оставить засос, на самом видном месте.

— Решил и меня пометить? — усмехнулся альфа, одной рукой прижимая омегу сильнее, второй он слегка поглаживал по упругой попке, чувствуя на руках смазку.

— Тебе можно, а мне нельзя? — пошел в атаку омега, вновь припав к коже на шее, на том же месте.

Это на его, матовой коже, легко ставятся метки. А чтобы пометить альфу, нужно хорошо постараться. Поэтому во время течки, пусть он и принимал активную роль, оставить свои следы не мог. Нет, мог, конечно, но они спадали уже на следующий день. А хотелось, чтобы держалась целую неделю. Чтобы видели, что альфа уже занят. Не только в Винсенте проявлялись повадки собственника.

— Да я только за, — Винсент откинул голову, чтобы любимому было удобнее. — А то в Германии на меня хорошо так вешались, — решил немного раззадорить.

И это хорошо подействовало на омегу. В глазах загорелся маньячный блеск, как это бывало, когда касалось его специальности на практике. Только на этот раз не улыбался, а поджал губы.

— Это все, на что ты способен? — с ехидством пробормотал альфа, протягивая руку и касаясь укуса.

— Дождешься, я приобрету скальпель, — с серьёзным лицом предупредил Габриэль и довольно болезненно прикусил ключицу, а руки, перешедшие на спину, специально стали царапать.

— И что же ты с ним сделаешь? — альфа в легкое наказание проник в омегу двумя пальцами.

— Проверю, действительно ли тебе аппендицит вырезали, — угроза прозвучала жалко, когда по телу пробегала дрожь. Затем охватило сладкое удовольствие, стоило добраться до простаты.

— А медицинской справке не поверишь, — Винсент вновь опрокинул любимого на стол, нависая сверху и заставляя сильнее раздвинуть ножки.

Омегу постепенно уносило в то состояние, когда кроме слов: «Еще», «Сильнее», «возьми меня», больше ни на что не был способен. Его сил хватало еще царапаться и ловить губы любимого, целуя жарко и отрывисто.

Легкая боль от ноготков лишь сильнее раззадоривала разбушевавшегося зверя. Омега, даже если б захотел, не смог понять, когда Винсент успел снять с себя штаны. Он только мог почувствовать, как горячий член стал проникать в него.

— Да! — не сдержал крика омега, давно распрощавшись со здравым смыслом. Один голый инстинкт, на главное место выбралась природная сущность. — Сильнее, любимый. Только не останавливайся… Прошу, двигайся. Я так хочу тебя!

И Винсент исполнял его просьбы. Не мог противиться своей сущности, которая хотела не только брать, но и отдавать в трехкратном размере. Альфа был немного груб, но в то же время не забывал дарить ненавязчивые, почти невесомые ласки, которые сводили любимого омегу с ума, заставляя просить еще больше, еще сильнее, еще глубже. Винсент целовал, кусал бледную кожу, оставляя еще больше своих меток.

Любимый омега. Единственный омега. И никто другой больше не нужен. Только ему альфа хочет дарить всего себя.

В этот раз обошлось без излияния внутрь. Как только Габриэль с блаженным стоном кончил, пачкая и себя и любимого, тот кончил следом, успев выйти из тела. Так и не отцепившись друг от друга они переводили дыхание и порой не удерживались от легкий прикосновений к губам.

— Ты прав, на столе и правда немного неудобно. Спина требует чего-то мягкого.

— Сейчас исправим, — Винсент приподнял омегу, заставляя его обвить талию ногами, вынес его с кухни, но до спальни они так и не дошли, альфа предпочел поваляться в гостиной.

Габриэль не стал ложиться спиной на мягкое, а лег именно на альфу, устраивая руки на его груди, а на них подбородок. И плевать, что он обнаженный, и что они замазаны в сперме. Еще успеют до ванной добраться.