— Все нормально, — Винсент отвернулся, чтобы не лицезреть обнаженного омегу, иначе он точно не сможет сдержаться. — Потом это обсудим, полежи немного в ванной.
И на этом альфа покинул помещение. С его уходом Габриэль ощутил легкое разочарование. С другой стороны, он был рад остаться один и собраться с мыслями. А это так тяжело в чертову течку. В первый день он еще должен себя контролировать, не должно быть столь сильного дискомфорта в заднице. Но нет… То ли истинный провоцирует, то ли вновь сбившейся цикл с последним шансом провести его с альфой, чтобы под конец не стать бесплодным. А возможно, сразу оба варианта.
Габриэль набрал горячую ванну и опустился в воду с тихим блаженным стоном. Немного помогало отвлечься и не так сильно чувствовать зуд. Но вскоре возбуждение мешало получать удовольствие, становилось болезненным. А прикасаясь к себе, в голове всплывал образ альфы: его лицо, его тело, его голос, его запах. Всего пару движений хватало, чтобы кончить. Сдерживая в себе стоны, Габриэль больно закусывал нижнюю губу. И буквально через пару секунд все повторялось.
Винсент, пересекая коридор и скинув верхнюю одежду на один из диванов, скатился по стеночке и схватился за голову. В нем боролись дикое возбуждение и щемящий страх сделать что-то не так. Это все-таки его истинная пара, которой совсем не хочется причинить боли. Страшная дилемма в сознании сводила с ума. И могла бы еще долго выносить мозг, если бы по обонянию не ударил сильнее запах мускатного ореха и лаванды. В большинстве случаев он всегда успокаивал, однако сейчас сносил голову и доводил до животных инстинктов.
Габриэль выбрался из ванной, закутавшись в халат альфы так, словно хотел в нем полностью закрыться. Даже носик прятал.
Винсент, ведомый инстинктами, поднялся с пола и плавной походкой подошел к самому желанному омеге. Габриэль же быстро, пока не свалился позорно на пол, двинулся к креслу и плюхнулся на него. Стыдно от того, что смазка стекает по бедрам. Он чувствовал, что стал течь обильнее.
Ужасно жарко. Однако халат стянуть Габриэль не мог. Хотел, но не мог.
Винсент оперся руками на подлокотники кресла и навис сверху, заставляя омегу буквально вжиматься в спинку. Запах дурманил, кружил голову. Альфа провел носом по розовой из-за теплой воды шейке, касаясь губами поставленной метки.
— Винсент… — тихо проскулил омега.
— Что такое, любовь моя? — жарко прошептал альфа, из последних сил сдерживаясь, чтобы не накинуться.
— Оно кажется… — он так и не договорил, прикусывая и без того припухшие губки. Новая волна возбуждения и вместе с тем и боли, окутало его. А жаркое дыхание на шее лишь сильнее подстегивало к плоским желаниям.
— Что кажется? — дразнил альфа. Глаза выдавали все безумие, что творилось в нем. Альфа хотел любимого и желанного омегу. Хотел сделать полностью своим. Раз и навсегда. Губы скользнули по покрасневшему ушку, слегка покусывая и посасывая мочку.
— Ус-силивается… — особо прошипел «с» и впился пальцами в плечи альфы. Ножки омега подтянул к груди, боясь из-за ласк истинной пары их раздвинуть, подобно шлюхе, и умолять трахнуть сию же секунду.
— Что усиливается? — одна рука альфы как назло прошлась от коленки до бедра, задирая халат. Губы скользили по шее, щекам, но избегали губы, немного дразня.
— Не издевайся надо мной! — почти в отчаянии выкрикнул Габриэль, весь сжавшись под напором альфы. И страшно и до безумия приятно. Кажется, что если все прекратится, он наплюет на свои страхи и просто сам набросится на мужчину.
— Я не издеваюсь, — тихо прошептал альфа, раздвигая ножки омеги, чтобы иметь возможность оказаться к нему еще ближе. Винсент сразу захватил в плен губки любимого.
При таком раскладе халат окончательно задрался, открывая все прелести омеги, не скрытые бельем. Оно ни к чему, когда из-за смазки марается. А поцелуй лишь усилил желание и отогнал прочь ненужный страх, мешающий полностью открыться перед истинным. Габриэль с тихим стоном приоткрыл рот и обнял дрожащими от возбуждения ногами альфу за талию.
Винсент в ту же секунду подхватил омегу под бедра и, наслаждаясь нежной обнаженной кожей под ладонями, поднял с кресла. Сейчас надо дойти до комнаты. Затуманенный разум вопил, что кресло для первого раза совсем не подходит.
Не разрывая поцелуя они оба свалились на холодную постель. Тело само стало ластиться к более сильному, тому, кто способен подарить еще больше ласк, и еще более откровенные. Габриэль более не контролировал себя, разум затуманило желание.
Альфа оторвался от припухших губ, спускаясь цепочкой поцелуев к ключицам, постепенно снимая халат с омеги полностью, и плевать, что он, Винсент, все еще был в брюках и рубашке. Фантомхайв, дразня омегу своими ласками, сводил с ума и себя тоже, ведь видеть такого Габриэля было невыносимо. Альфа уже не знал, как не набросился на любимого и просто грубо не изнасиловал. А тот выгибался под горячими поцелуями, до боли цеплялся в мужчину и не сдерживал стонов, что все больше походили на молящий скулеж.
Никогда не было так хорошо. Смазка не прекращала вытекать из девственного входа и омега каждый раз сжимался, словно пытался сдержать соки в себе. Но он просто хотел, чтобы его там коснулись. Дико стыдно, но хочется…
Винсент словно и не слышал молящий голос омеги. Он сходил с ума. Жаждал исследовать молодое тело. Инстинкты натянулись, будто струны, вот-вот готовые порваться, чтобы выпустить на свободу звериное начало, однако некий страх причинить неудобство и боль царапал что-то в душе.
— Винсент, — выдохнул имя любимого, облизывая вмиг пересохшие губы. Уже не было сил терпеть неудобства там, в самом сокровенном. Пальцы сами потянулись к анусу, сначала растирая влажную чувствительную кожу, а затем вводя палец на одну фалангу.
Зрелище неописуемое. Альфа почувствовал новую волну безудержного возбуждения, которое уже не позволяло связно мыслить.
— Я люблю тебя, — жарко прошептал альфа на ушко омеге, одной рукой присоединяясь к пальчикам любимого. Однако настолько быстро действовать альфа не собирался, спускаясь цепочкой поцелуев к колом стоящему члену.
До того раздвинутые ножки, омега в один момент свел, но голова альфы мешала, и он обнял ее бедрами, выгибаясь навстречу жаркому рту. Неописуемо. Никакие стоны и тихий скулеж не мог передать новых, неизведанных ранее чувств. Габриэль задыхался от всего и сразу.
Для альфы член омеги был нечто конфетки, леденцов. Слегка солоноватый вкус, но такой приятный. Винсент посасывал головку, руками очерчивая контуры фигуры. И для неопытного омежки нужно было немного, чтобы с тихим вскриком кончить, не успев и предупредить. Самый яркий оргазм, что когда-либо с ним случался. Такой сильный, что перед глазами сплошные пятна, тело трясет как в лихорадке, и кажется, что и вовсе скоро лишишься чувств. А затем нега. Приятное блаженство.
Винсент пошло облизнулся, горящим безумством взглядом смотря на омегу. Покрасневшего и смущенного. Прекрасное зрелище.
— Винсент, — хныкая, Габриэль притянул к нему руки, одним своим взглядом умоляя подтянуться и оказаться ближе. Чтобы можно было обнять и поцеловать.
— Я здесь, — альфа вновь навис над омегой, утягивая в тягучий медленный поцелуй.
Непривычно было чувствовать собственный вкус. Габриэль первым оторвался, зарываясь пятерней в волосы любимого, и слегка дрожащими пальчиками погладил по щеке и подбородку.
— Я все еще одет, — лукаво прошептал альфа, замечая, что омега немного пришел в себя, хотя в глазах все еще стояла небольшая пелена.
Если бы минуту назад с ним не вытворяли постыдные вещи и течка не била бы в голову, Габриэлю в пору было бы смущаться и отводить взгляд. Однако сейчас он приподнялся на постели и стал расстегивать рубашку, в нетерпении покусывая губы.
Винсент позволял себя раздевать, целуя личико омеги, из-за чего тот немного недовольно сопел. Такое милое зрелище даже позволило разуму немного проясниться, но этого хватило, чтобы альфа взял инстинкты под контроль. А после пошло обследование. Габриэль с неприкрытым восхищением в глазах оглаживал тело своего мужчины, балдея от ощущений крепких мышц под кожей.
