Ему еще порядок в кухне навести, душ принять, и по возможности почитать перед сном, все равно сна ни в одном глазу. Настольная лампа будет в помощь, чтобы не мешать спящему.
Комментарий к
Армейские и дворовые песни под гитару - Шут и Королева.
========== Часть 8 ==========
Альфа спал беспокойно. Постоянно ворочался, иногда проскальзывал кашель, иногда что-то шептал неразборчивое. Казалось, что он и вовсе не спал, да только в редкие моменты, когда было тихо, слышалось ровное дыхание, похожее больше на сопение при заложенном носе.
Из-за чуткого сна не выспался вместе с больным и омега. А о том, что альфа заболел, сомнений не осталось.
— Ну давай, — в своей привычке откидывая лезшие пряди назад, Габриэль тут же плюхнулся рядом с лежащим, отдавая градусник, а свободная рука легла на горячий лоб. — Вот какого черта тебя потянуло вчера песни распевать под дождем?
— Хотел сделать тебе приятное, — виновато прохрипел альфа, запихивая градусник подмышку. — Я сейчас через полчасика оклемаюсь и уеду, не переживай. Через пару дней снова тебе серенады.
— Никуда ты не уйдешь, — тут же нахмурился Габриэль. — День тебе точно лежать в постели и принимать все, что буду давать. И не смей даже спорить.
— Я не хочу тебя стеснять еще сильнее, — возразил альфа, не сумев подавить сильный приступ кашля.
— Если ты уйдешь, наплевав на свое здоровье, я тебя вообще больше не впущу.
Винсент сразу заткнулся. Такого он допустить не мог. Это же будет прямой откат в его взаимоотношениях с Габриэлем. Да и приятно, когда о тебе переживает тот, кого ты полюбил.
Минут через пять омега забрал градусник.
— 38.7. Поздравляю, — тут же стал сбивать намеченную шкалу. — Теперь ты лежишь здесь, а я готовлю завтрак. Перед принятием лекарств нужно что-нибудь съесть.
— Давай хоть помогу чем-нибудь, не могу лежать без дела, — альфа приподнялся на локтях. Голова кружилась, но он чувствовал себя виноватым, что заставил Габриэля о нем заботиться.
Нет, он был бы счастлив, что любимый оказывает ему такое внимание, да только Габриэль еще никак не признает, что они пара. А это заставляло щемящее чувство совести идти не в том направлении.
— Что ж ты не слушаешься? — устало вздохнул Габриэль, мягко надавливая на плечи.
— Мне неудобно. Я доставил тебе лишних хлопот.
И это было только начало ненужного словесного изложения, которое Габриэль решил заткнуть самым действенным способом, от которого, в прочем, у самого сердце сильнее застучало: он наклонился к альфе, обхватил его голову, и прижался губами к горячему лбу, на пару секунд прикрыв глаза.
Винсент замер, впервые почувствовав мягкость губ любимого омеги. Жаль, что это всего лишь поцелуй в лоб, однако уже от одного этого у альфы сердце было готово выпрыгнуть из груди.
— Я люблю тебя, — решил прошептать он, на крайний случай оба спишут, что временно он признался под действием температуры. А так уже сил не было это в себе держать.
Внутренняя сущность порывалась ответить согласием, но Габриэль вовремя ее заткнул. Не может он признаться. Он только начал разбираться в себе. Если бы ему дали больше времени…, но дорогой истинный решил прервать это одиночество со своими серенадами ночью под окном.
Чтобы сильно не расстроить из-за своего молчания, Габриэль нежно погладил по щеке и улыбнулся альфе.
— Лежи, я скоро вернусь.
Винсент вздохнул, опрокидываясь обратно на подушку. Он уже не знал, сколько времени нужно его любимому. И что теперь делать? Внутри все пылало порыться в папочке, что достал ему друг и вновь поискать имя того морального урода, что так сильно задавил его омегу. Хотелось быстрее вывести омегу из этого ужасного оцепенения. Одно альфу только радовало — он все чаще стал видеть улыбки Габриэля. Красивые улыбки, которые преображают до невозможности. Его омега — самый красивый. И плевать, что говорят и думают остальные.
***
Свой выбор Габриэль остановил на легком супе, чтобы больному было лучше съесть, сильно не тревожа горло. В небольшом перерыве омега заглянул в спальню, тут же проверяя состояние: лоб все такой же горячий, но теперь и кашель стал сильнее. Габриэль вышел всего на пару секунд и вернулся уже с мокрой холодной тряпкой, обтирая горячий лоб.
— Я так последний раз болел в тринадцать лет, — прошептал альфа, блаженно прикрывая глаза.
— И наверняка, до этого момента, предполагал, что организм закален и никакую заразу не подцепишь, — усмехнулся Габриэль, переходя с лица на шею.
— Да нет, — слабо улыбнулся альфа, протянув руку и заправив выбившуюся прядку за ушко, — просто безрассудно его прожигал, потому что думал, что никогда не найду того омегу, ради которого буду готов измениться.
— Рад, что ты, наконец, взялся за ум.
Габриэль закончил обтирание и напоследок еще раз сбегал в ванную, чтобы охладить тряпку и оставить ее уже на лбу больного.
Винсент был готов лезть на стену. Горло болело, тело ломило. А надо еще предупредить Марка, что на работу он не выйдет. Отыскав взглядом свой телефон, альфа набрал друга.
— Ты куда свалил?! — сразу наехали без приветствия.
— Не ори, — прохрипел Винсент, поморщившись от громкого тона.
— Ты чего с похмелья? — недоуменно отозвались на том конце.
— Лучше бы с похмелья…
Кашель снова пробрал до костей.
— Ё-мое, — красноречиво отозвался Марк и на пару секунд помолчал в трубочку. — Лежишь помираешь?
— Скажем так, — согласился Винсент, — денек отлежусь и на работу. Не теряйте там.
— А один справишься? Что-то мне подсказывает, что без помощи ты точно загнешься.
— Я не один.
— А с кем тогда?
Именно на этом недоуменном вопросе зашел Габриэль с подносом в руках. Он слышал, что альфа с кем-то говорит по телефону, и только сейчас узнал того самого друга со сломанной ногой — Марка.
— Со своим омегой. В общем, не теряйте, — и быстро отключился.
— Не против супа? Думаю, для твоего больного горла это будет в самый раз. А потом начнем принимать лекарства, — все это омега говорил словно дитятке малой.
Поставил поднос на рядом стоящий журнальный столик и пододвинул его ближе к дивану.
— Из тебя хороший папа выйдет, — улыбнулся альфа, привставая, чтобы взять тарелку. — Ребенок с тобой быстро пойдет на поправку. Из-за твоей заботы.
— Только для начала управлюсь с одним взрослым ребенком.
И пока альфа не спеша поедал его кулинарное искусство, сам Габриэль ушел в коридор, забрать гребень. С утра ведь даже не расчесался, и ходит перед альфой с гнездом на голове. Благо, что кровать успел заправить. На нее он и сел, начиная расчесывать волосы.
— Давай я расчешу, — Винсент отставил тарелку наивкуснейшего супа на поднос, заинтересованно поглядывая на волосы омеги, в сотый раз ими восхищаясь.
— Хм? — Габриэль перевел вопросительный взгляд на альфу. — Ты все съел?
— Да, и мне понравилось, — улыбнулся альфа. Суп прошел сквозь больное горло, смазывая его бульонным жиром. Даже появилось чувство, что горло и не болело вовсе. — Иди сюда.
Одну сторону к тому времени Габриэль успел расчесать. Спорить не стал и пересел с кровати на диван, отдавая гребень в руки альфы. Винсент свесил ноги с дивана, чтобы было удобнее, перехватывая прядки расчесанных и спутанных волос. Удивительно, но они все еще казались шелковыми. Альфа умело обращался с гребнем, стараясь не доставлять неудобств. Вместе с расчесыванием он делал легкий ненавязчивый расслабляющий массаж головы.
Габриэль просто балдел это всего сразу. Даже Мейлин не обращалась с ними настолько бережно. Порой ей приходилось дергать за спутавшиеся пряди. Но непонятно как альфе удавалось не причинять боли. Омега совсем ее не чувствовал, впадая в нирвану.
Винсент не переставал улыбаться, замечая полностью расслабленное лицо омеги. Прекрасное лицо, и даже шрам не мог переубедить альфу. Винсент любит это лицо, и любит вместе со шрамом. Была бы у него возможность коснуться его губами не только на щеке. Однако сейчас его главная цель волосы. Взяв из руки омеги резинку, альфа зажал ее губами, формируя высокий хвостик. Резинка довольно ловкими движениями украсила волосы, однако на этом Винсент не остановился. Пальцы принялись заплетать косу, а после обернули ее вокруг резинки, формируя пучок. И, чтобы он не распался вовремя занятий делами, альфа скрутил кончики волос и подогнул их под резинку.
