Винсент вновь нырнул под воду. Вот кто уж точно не беспокоился о роли пловца. Он просто получал удовольствие от того, что просто резвится в воде, которую любил с детства. И частые поездки на море давали ему шанс насладиться такими прекрасными минутами.

Вынырнув, альфа что-то сжал в руке, это оказался небольшой камешек, который чем-то по форме напоминал сердечко.

— Оу, перевернутая форма жопки, как мило, — Габриэль подплыл ближе, разглядывая улов.

— Умеешь же ты испортить романтику, — обиженно проворчал Винсент.

— Могу, умею, практикую.

— Значит кулон в форме сердца можно выкинуть. Все равно жопкой обзовешь.

Омега откинулся назад, заливаясь звонким смехом. Не все в форме «сердец» он филейными частями называет. Когда Винсент украсил дом цветами и шариками-сердечками, жопками их никто не назвал.

— Ну и поделом, — Винсент отплыл в другую сторону. Хотел сделать приятное, а получил…

— Мне кажется или ты стал слишком обидчивым? Слово не скажи — встанешь в позу.

— Я же со всей душой, — насупился альфа.

— Чего? Камень мне решил подарить? — вновь захихикал. — Я не против кулона в форме сердца, но только чтобы оно реально было на сердце похоже.

— Нет в тебе романтики, — сложил руки на груди альфа. — Камень не камень, но природа творит чудеса с формами.

— Ты посмотри, какие чудеса природа создала с моими формами, — пуще прежнего засмеялся омега, руками взмахнув мол: «оцени мою красоту».

— Красивые формы, — не понял смеха Винсент. — Мне нравится.

— Да-да, омега по мне плачет, — смех постепенно стих, но Габриэль так и не поднялся со спины, плывя по легким волнам. — В детстве я еще был похож на омежку. Маленький и хрупкий. И назвали бы, наверно, ангелочком, если бы не был остр на язык.

— Ты и сейчас хрупкий ангел, — Винсент подплыл к омеге, обнимая за талию. — По крайней мере для меня и для нашего будущего ребенка. А остальное не важно.

Находясь полностью в расслабленном виде, Габриэль мог без страха поднять руки и вода все равно будет держать. И он протянул одну, откидывая мокрую темную челку со лба, а затем обведя пальцами контур красивого лица альфы.

— А ты мой благородный Дьявол. Так ведь тебя многие называют?

— Увы, — Винсент улыбнулся, — я именно дьявол, совративший невинного омегу.

— Как ты мог?..

— Все было добровольно.

— Потому что ты искусно соблазнял, — омега стал отплывать. — Толкал в пучину мрака и порока. Шептал сладкие слова, ядом проникавшие в уши. Ломал силу воли. Путал в своих сетях. И жертва сдалась.

— Не вижу, чтобы жертва была против, — пожал плечами альфа, ныряя под воду.

И отплывающую жертву поймали на полпути к берегу. Габриэль только собрался выходить, как его подняли на руки. Но уже не страшно и вполне ожидаемо. Он только помог убрать лезшие в глаза волосы и с улыбкой поцеловал мокрые прохладные губы.

— Ты даже не представляешь, как я сейчас счастлив, — Винсент усадил омегу на покрывало, накидывая ему на плечи полотенце.

— О, значит, обида прошла?

Омега стянул мокрую резинку и въерошил волосы, хоть немного избавляя от влаги.

— Какая обида? — сделал вид под дурочка.

— Та обида.

— На кого обида?

— На меня обида.

— А я на тебя обижался?

— Вроде бы обижался.

— Тебе, наверное, показалось, — Винсент развалился на пледе.

— Значит, это я нос воротил?

— Когда?

— Сегодня.

— Не привлекался.

— Был замечен.

— Кем?

— Бруно с Шерри, твою мать! — окончательно взорвался омега, скидывая с себя полотенце. Что за тупой бессмысленный разговор?

Винсент громко захохотал. Он выиграл этот раунд.

— Не смешно, придурок, — в обиде пнул по ноге и повернулся к альфе спиной.

— Очень смешно, — Винсент приподнялся и за талию утянул омегу на себя. — Ты так забавно злишься, — ласково прошептал на самое ушко, укладывая любимого рядом, и крепко прижимая к себе.

— А ты забавно строишь из себя дурачка.

— Так это же весело, — Винсент поцеловал в лоб.

— Видно, чтобы я смеялся? — губы сложились наподобие трубочки, но не как если бы целовал, а от злости. А взгляд каким был недовольным. Плюс к этому добивала реакция тела. Точнее, его природная сущность, долго не умеющая держать обиду или злость на альфу и готовая простить по первому же прикосновению.

— Веселье не всегда предполагает смех, — руки альфы стали потихоньку мять попку через плавки.

— Хорошо, перефразирую: видно, чтобы я улыбался?

— По глазам вижу, как твоя сущность радуется, — Винсент коротко коснулся губ.

— Не будь мы связаны природой, черта с два ты увидел бы после такого радость, — продолжал ворчать омега, на автомате облизывая губы после поцелуя. Хочется еще.

— Почему же ты такой строптивый? — рука шлепнула по попке.

— Жизнь была не сладкой.

— А сейчас? — губы остановились всего в сантиметре от губ омеги.

— Скоро зубы болеть начнут.

Габриэль сократил последнее мизерное расстояние, руки закинул на шею, и сразу углубил поцелуй, возбуждая и себя и любимого звонкими причмокиваниями и плавными раскачивающими движениями, трение тела о тело.

Винсент, не прерывая поцелуя, полностью опрокинул омегу на спину. Руки, лишенные преград, спокойно оглаживали тело, порой, как бы дразня, они забирались в плавки, так и намереваясь их стянуть до конца.

С громким чмоком Габриэль первым оторвался, подставляя шею под терзание губ и зубов, а ноги раздвинул сильнее, желая почувствовать больше трения и давления. И конечно же руку… чтобы пальцы не просто дразнили, а проникнули в изнывающий по ласкам проход.

Винсент, словно дикий зверь, накинулся на свою добычу. Пока губы терзали и ласкали кожу на шее, груди и ключицах, руки оглаживали ножки, стягивая плавки и возвращаясь к внутренней стороне бедра, но не спеша притрагиваться к сфинктеру, только член и то мимолетом. А омега еще и схватил себя под колени, раскрываясь перед альфой во всей своей блядской красе. Особенно эта пошлая улыбка на губах, что хотелось стереть грубым поцелуем.

— Хочешь меня, милый?

— Нет, конечно, я просто так тут сейчас довожу тебя, — фыркнул альфа, проникая в тело омеги двумя пальцами в наказание, знал ведь, что будет мало.

— Может, ты решил подразнить и оставить меня неудовлетворенным… в отметку за мой прошлый раз, — между паузой проговорил омега, окидывая голову назад и самостоятельно поддаваясь бедрами вперед, только бы не терять контакт пальцев и ощутить глубже. А еще желательнее — больше.

— Но потом-то мы все-таки хорошо провели время.

Винсент перехватил руку омеги и потянул того на себя, чтобы коснулся его сквозь плавки. Но эта преграда оказалась лишней. Куда приятнее было ощутить горячую вставшую плоть без лишней ткани. Рука тут же задала свой неспешный темп.

Винсент спустя какое-то время, вновь опрокинул омегу на спину, впиваясь в его губы. Плавки стали неприятно давить, и он поспешил их стянуть, откидывая куда-то в сторонку.

— Я хочу быть сверху, — после поцелуя с тяжелым дыханием сказал Габриэль, вцепляясь в плечи альфы.

Винсент, всего на секунду задумавшись, кивнул, ложась на спину.

Растянув губы в улыбке, Габриэль уселся на бедра мужчины и не сразу стал направлять в себя член. Для начала повертел задом, дразня любителя игр и слыша в ответ тихие рыки. О, да, от них мурашки бежали и сущность омежья взрывалась от восторга. Габриэль нежно царапал ноготками грудь альфы.

— Либо ты делаешь все сам, либо я возвращаюсь в исходное положение, — пригрозил альфа, хотя это только из-за неудовлетворения.

— М-м, не нравится, когда сам изнываешь? А ты так частенько надо мной издеваешься, — последнюю фразу шепнул на ушко, напоследок облизав его, и вновь сел на бедрах ровно.

Мешающие волосы он откинул назад, а второй рукой обхватил член альфы, направляя в себя. И какое же это было блаженство! Чувство того, как медленно в тебя входит желанная плоть, как раздвигает привычные к постоянному проникновению стенки ануса. И смазка начинает стекать, холодя кожу на открытой природе.