Литмир - Электронная Библиотека

После войны, как и остальным горожанам, молодому юристу пришлось нелегко: экономика оказалась почти полностью уничтожена, времена наступили не самые подходящие для карьеры начинающего помощника адвоката. Иногда мой отец буквально оказывался на грани голода, и вскоре понял, что на этом поприще вряд ли сможет много заработать, и финансовый взлет в ближайшее время не предвидится.

Когда Гаэтану исполнилось тридцать, ему посчастливилось познакомиться с прекрасной девушкой – стройной темноглазой бельгийкой Селестой – и он потерял голову. Со всей страстностью и галантностью мужчина принялся ухаживать за возлюбленной, которая, к его величайшей радости, согласилась выйти за него замуж.

Теперь Гаэтану приходилось содержать семью. Он хватался за любые, в том числе, невыгодные дела, однако средств все равно не хватало. Но тут произошло событие, в корне изменившее судьбу нашей семьи. В один обычный день к скромному юристу приватно обратился незнакомец с просьбой весьма специфического характера – помочь приобрести фальшивые документы.

Поняв, что дельце сулит немалые деньги, отчаявшийся Гаэтан согласился. За первым заказом последовали другие, еще более щекотливого характера. Предприимчивый француз приобрел хватку, открыл юридическую контору, и дела пошли в гору. Вот только из фамилии он убрал приставку Д‘, чтобы не пятнать честь предков.

Материальных проблем Ансело больше не испытывали. Только с появлением наследника не получалось почти двенадцать лет, что принесло супругам много горя. До моего рождения все беременности матери заканчивались выкидышами. И когда они почти смирились, Гаэтан решился на последний отчаянный поступок. Видя, как Селеста мечтает стать матерью, он обратился за помощью к целебным свойствам крови Гэбриэла. Конечно же, последнее я недавно узнал из отцовского дневника. Сейчас это казалось особенно символичным – дважды своим существованием я обязан древнему вампиру.

Я появился на свет восьмого августа 1888 года – здоровый и крепкий младенец, к тому же, копия Гаэтана. Это было подлинное счастье для родителей. Надо ли говорить, что они не чаяли в отпрыске души и, конечно же, возлагали большие надежды на мое будущее. Рос я настоящим озорником, обладал немыслимым любопытством и морем энергии, поэтому постоянно попадал в переделки, заставляя маму хвататься за сердце, а отца хмурить брови.

Довольно долго я оставался единственным ребенком, надо сказать, порядком избалованным, но добрым и веселым. Только через восемь лет после моего рождения, появилась на свет сестренка Ноэми. В то время я ничуть не сомневался, что мир вертится исключительно вокруг меня. Впрочем, впоследствии это убеждение претерпело лишь незначительные изменения.

Отец прилагал все усилия, чтобы дать мне приличное образование, обучая всему, что пристало юному аристократу: от фехтования, верховой езды и танцев до иностранных языков и литературы. Учеба давалась очень легко: я никогда не засиживался за уроками. Оставалось много времени на шалости, приводившие в отчаяние педагогов. Ситуация не изменилась и в престижном лицее, куда меня зачислили по достижении двенадцати лет.

Там я подружился с Лукой – сыном успешного банкира месье Дюкре, найдя в нем лучшего друга и соратника в мальчишеских играх. Мы были неистощимы на выдумки еще и потому, что на уроках я часто откровенно скучал, имея отменную долицейскую подготовку, да и новый материал понимал и запоминал с первого раза.

Однако доказать багровому от возмущения преподавателю, что он в чем-то неправ, или попросту сорвать урок дурацким розыгрышем стало нашим с Лукой привычным и наиболее любимым занятием. Но, когда приходилось отвечать за содеянное, я всегда брал ответственность на себя, прикрывая друга, потому что у его отца оказалась тяжелая рука и весьма суровые и консервативные взгляды на воспитание отпрыска.

Детство мое практически не омрачалось неприятными событиями. Успехи сменялись победами, росло самомнение, шлифовалась гордыня, ничто не затмевало безоблачный горизонт.

Сомнений в выборе жизненного пути у меня не возникало, с юных лет я впитал уважение к достойной и благородной профессии юриста. Окончив лицей, легко поступил в Сорбонну на тот же факультет, где в свое время учился и Гаэтан, что вызвало в нем большую гордость. В мыслях он уже видел меня блестящим адвокатом или государственным прокурором.

Однако у меня были другие планы. Еще в школьные годы, благодаря наблюдательности и природному любопытству, я понял, что не вся деятельность отца легальна и связана иногда далеко не с обычными людьми. Но началось мое знакомство с мистическим миром еще раньше, в младших классах, когда после рассказов педагога о парижских катакомбах нас строго-настрого предупреждали держаться как можно дальше от этих мест, что, конечно, лишь подстегивало любопытство и подогревало интерес к «запретному плоду».

Когда в спальнях пансиона гасили свет, наступало самое интересное время. Со сладко замирающими от ужаса сердцами мы начинали делиться страшными историями о жутких чудовищах, населяющих подземный Париж и выбирающихся на поверхность по ночам, чтобы напиться человеческой крови.

Возможно, на этом бы все и закончилось. Как и многие другие, я стал бы считать рассказы о монстрах детскими страшилками, если бы не некоторые странности, которые замечал пытливый ум. В целом Гаэтан был очень либеральным в отношении моего воспитания и крайне редко запрещал что-либо, больше направлял и деликатно подсказывал, давал мудрые советы. Однако он в категоричной форме требовал избегать вечерами темных закоулков и трущоб и не приближаться к катакомбам. Кроме этого, всем в доме запрещалось после заката впускать незнакомцев, будь это посыльный из магазина или новый сосед.

После одного из полнолуний в газетах появились панические заметки о нападении волков на людей в центре Парижа. Поверить в такое немыслимо. Скорее, это являлось случаем распространения бешенства среди дворовых собак. Несколько горожан были загрызены насмерть. Весть печальная, но не слишком удивительная. Отец же крайне обеспокоился сообщениями и настойчиво просил в ночи полной луны из дома не выходить. Хотя эти призывы казались мне тогда суевериями пожилого человека.

Не знаю, сколько бы я еще пребывал в сомнениях, но разрешить их неожиданно помог случай. Домашняя библиотека всегда находилась в моем распоряжении, и я нередко заставал там отца, который читал или работал с бумагами. Обычно он приветливо кивал, и, если был не слишком занят, мы могли о чем-то поговорить, а потом я шел к книжным стеллажам, а он возвращался к своим занятиям.

Но несколько раз я заставал его с толстой потрепанной тетрадью в кожаном переплете с застежками, которую он просматривал или делал записи. Завидев меня, заперев обложку на замочки, отец убирал гроссбух в личный маленький сейф. И это тоже было очень странно, потому что большой несгораемый шкаф, где хранилась награда его деда, часть маминых драгоценностей, крупные суммы наличности и документы, он вовсе не торопился захлопывать у меня перед носом, да и мама имела к нему свободный доступ.

Конечно же, эта тетрадь возбуждала во мне патологические приступы любопытства, которые оставались неудовлетворенными довольно долго. Что за страшные секреты хранили ее страницы, если это вызывало у отца такую осторожность? Речь не могла идти ни о финансовых вопросах, ни о тайных любовных переписках. Подобные предположения я отмел сразу, продолжая мучиться догадками.

Однажды, когда я вновь направлялся в библиотеку, со стороны столовой раздался громкий крик, а потом отчаянный плач сестренки. Надо сказать, Ноэми вовсе не была капризной, зато довольно непоседливой. Видно, она сильно ушиблась. Но рядом наверняка находилась мама, да и кухарка где-то поблизости. Утешить девочку нашлось бы кому, поэтому я спокойно продолжил свой путь. Однако у отца оказалось другое мнение. Заслышав зов обожаемой дочки, он вылетел из кабинета, не заметив меня.

Войдя в библиотеку, я направился к полкам, но взгляд упал на стол, и я увидел оставленную тетрадь. Именно ту, толстую, в темной коже. Обложка была закрыта, но не заперта. Нервно оглянувшись и убедившись, что отец не торопится вернуться, понимая, что не имею права этого делать, я не удержался и шагнул к столу.

7
{"b":"600895","o":1}