Недолго тот потоптался у порога, после чего произнес:

- У нас посетитель, мональе.

Прозвучавшие слова, разорвав на незримые осколки тишину, многократным эхом разнеслись по залу, отразились от стен, от витражных узеньких окон, от зеркального потолка и затерялись где-то среди книг. Что-то нелепое усматривалось в этих отзвуках. Казалось, что само хранилище искажало голос библиотекаря, насмехалось над наглецом, осмелившимся потревожить безмолвие, безраздельно царившее в этом месте до сей минуты.

- Посетитель? - Орадо поставил чашку на стол. - Кто такой?

- Не могу знать. Он представился государственным служащим, выполняющим особо важное поручение верховного инквизитора. Я не осмелился его не впустить.

"Легат? Здесь? В это время? Странный визитер".

- Что ему нужно?

- Хочет видеть вас, мональе. Прикажете провести сюда?

- Перед такими все двери раскрыты, - пробормотал Орадо. - Раз уж столь важный гусь залетел в хранилище, то делать нечего. Веди его.

- Как прикажете.

Поклонившись, слуга вышел из зала. Возвратился он спустя несколько минут, сопровождая невысокого, полного, добродушного с виду мужчину средних лет, одетого в ярко-красные одежды. Пожалуй, того можно было бы принять за одного из щеголей, которых Орадо видел вокруг себя с самого рождения, общество которых он презирал столь же сильно, сколь презирали они его самого. Однако, это первое впечатление, скорее всего, было бы неправильным. Потому, молодой человек не решился начинать разговор, а только отступил от стола и приветствовал гостя кивком головы.

Легат верховного инквизитора кивнул в ответ, после чего обернулся к библиотекарю.

- Так это и есть ваш господин?

- Да, ваша светлость.

Губы толстяка растянулись в улыбке. Отнюдь не хорошей была она, поскольку походила на оскал хищного зверя, приготовившегося растерзать беззащитную жертву.

Не сводя взгляда со стоявшего у дверей толстяка, Орадо подумал, что едва бы он захотел видеть этого господина в своих врагах.

"Определенно, этот человек занимает в сыскном Приказе свое место", - подумал он. Вслух же произнес:

- Орадо ка Вельмон, гранд Кастильский к вашим услугам.

- Гранд Валь Лавоне, - отозвался гость. - Легат нынешнего подесты и верховного инквизитора Ахерона. - Он обвел взглядом читальный зал, как будто высматривая в какую-то опасность, после чего перешагнул порог. - Я представляю его интересы в этой части города. Нам с вами не доводилось встречаться прежде, но о ваших делах я уже наслышан. Давно хотел засвидетельствовать вам свое почтение, мональе.

- Могу ли я полагать, что это визит вежливости? - спросил Орадо с тем выражением на лице, которое бывает у людей, которых отвлекли от важных дел.

- О, нет! Нет, к сожалению. Хотя, если вы сочтете, что я выполняю в данный момент какое-то должностное поручение, то также ошибетесь.

- В таком случае, я должен поинтересоваться, что вас привело в это книгохранилище?

- Мне бы хотелось..., - пристав оборвал себя на полуслове, оглянулся на дверь, которую затворял библиотечный служащий. Потом повернулся к Орадо. - Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Поверьте, это не займет много времени. Но я надеюсь, что вы поможете мне прояснить несколько моментов в одном щекотливом деле.

- Именно я?

- Да, сударь.

- Ну что же... Я никуда не тороплюсь, - проговорил Орадо, усаживаясь в кресло, стоящее у одного из книжных стеллажей, жестом предлагая легату занять другое, неподалеку от себя. - Чем я могу быть вам полезен?

- Я уже сказал, что дело, которое привело меня к вам весьма щепетильное. Оно касается одной очень известной в широких кругах особы. Так что, надеюсь, что весь этот разговор останется между нами.

- Вы можете быть в этом уверены. Если вашей светлости недостаточно моего слова, то вы можете потребовать от меня клятвы.

- О, что вы?! Вашего слова вполне будет достаточно, - сказал Валь Лавоне, усаживаясь в кресло. Прищурившись, как будто от яркого света, он улыбнулся. - Ведь к словам Орадо Кастильского, как поговаривают, прислушивается сам государь.

- Вы преувеличиваете, конечно. Наш государь, насколько мне известно, не склонен слушать даже своих советников. Мнение такого человека как я его интересует, как сломанная шпора. Однако, позвольте мне поинтересоваться: многие ли обо мне говорят в этом городе?

- Многие, мональе. Купцы, алхимики, лекари... Всякий сброд, мнение которого не стоит и ломанного гроша. Мне это не важно. Тем не менее, есть и такие личности, которые распространяют о вас совсем уж нелепые слухи. Некоторые из этих господ называют вас не иначе, как колдуном.

Орадо рассмеялся.

- Этот город под завязку набит всякого рода нечестью. Одним колдуном больше, одним меньше... Кому какое дело?

- Надо думать, что людям, которые не желают вам иного, кроме смерти.

- Вы думаете, что мне угрожает опасность?

- Мне сложно ответить на этот вопрос именно сейчас, поскольку врагов у вас слишком много было всегда. Каким-то непостижимым образом, вы ежедневно множите своих недоброжелателей. Многие из них были бы рады пустить вам кровь прямо на улице, но сделать это непросто. В конце концов, им бы пришлось иметь дело с одним из лучших клинков королевства. Это не означает, впрочем, что вам не следует смотреть по сторонам в темных переулках. Согласитесь, что шпага, пусть даже это шпага чести, не спасает от удара ножом в спину.

- Стало быть, если я сейчас должен кого-то опасаться, так это наемных убийц.

- Или их нанимателей.

- Смею ли я надеяться, что вам известны имена тех из моих недругов, которые готовы заплатить за мою смерть?

- Имена? Мне они не известны. Я говорю вам о жрецах старых, полузабытых культов, мональе. Честно говоря, нет в этих местах человека, которого эти люди проклинали бы больше чем вас. Они же, впрочем, готовы вас и боготворить. И это весьма удивляет.

- Могу предположить, какие небылицы обо мне распространяют по городу змеепоклонники, - пробормотал Орадо.

- То всего лишь слухи, я уверен.

- Ну почему же? Отчасти, то может быть и правдой.

Валь Лавоне скрестил руки на груди, покачал головой.

- Думаю, что для вас было бы лучше, если бы инквизиторы полагали эти россказни всего лишь слухами. Но оставим это. Я пришел к вам по тому делу, которое вовсе не касается ваших взаимоотношений со служителями черных культов. Я пришел сюда в надежде на вашу помощь, а не в качестве обвинителя.

Орадо с безразличием пожал плечами.

- Так что же? Я слушаю вас, гранд.

- Скажите, мональе, вам когда-нибудь доводилось встречаться с госпожой Сальви Винтоцци?

Молодой человек невольно приподнялся в кресле. Произнесенное Валем Лавоне имя было ему хорошо знакомо. Сальви Винтоцци, несмотря на свой преклонный возраст, являлась женщиной легко увлекающейся и азартной, обладавшей прескверными манерами и весьма вздорным характером. Редко кто мог поддерживать со старой перечницей хорошие отношения продолжительное время, а уж слуг она меняла чуть ли не каждый месяц. В обществе об этой даме ходило много нелепых слухов. Считалось хорошим тоном говорить ней как о ведьме, хотя, молодой человек выяснил, что в оккультных науках госпожа Сальви разбиралась очень слабо и путалась даже в названиях простых трав. Понаблюдав за старухой некоторое время, Орадо пришел к выводу, что распускали сплетни по большей части люди, не знакомые с ней и вовсе. Имелось, впрочем, нечто, заставлявшее Орадо ставить ее в один ряд с самыми опасными людьми города. Дело в том, что Сальви Винтоцци была одержима мыслями о возвращении собственной молодости и ради обретения былой красоты, она могла совершить любой сумасбродный поступок.

- Это весьма почтенная дама - давняя моя знакомая, - сказал Орадо.

- Что вы можете мне рассказать о ней?

- Пожалуй, что немногое. Она достаточно хорошо образована, поскольку кроме своего языка знает верулийский, сносно изъясняется на стигийском и на одном из диалектов газари. Ведет замкнутый образ жизни и не выносит суету. После смерти своего мужа начала посещать черные мессы и сторониться светской жизни. С недавних пор сузила круг общения до нескольких человек, среди которых есть знахарь, ворожея и пара жрецов змеепододобного бога. С ними она обсуждает теологию и вопросы, что поднимаются на черных мессах. Старуха взбалмошна, строга с дворней. Очень часто меняет прислугу, периодически покупает молодых рабынь в Скотном переулке...