Саша подождал немного, чувствуя некую неловкость от своих слов, будто подчёркивающих, что он читал её личный дневник. Таня не смотрела на него, уткнувшись взглядом вниз, на лист бумаги. При этом она нервно теребила ручку, зажатую пальцами правой ладони. Парень всё же продолжил:

-Кроме того, что назвала себя жалкой. Это не так…-Он осекся, когда увидел, что Таня резко, словно безмолвно перебивая его, принялась писать что-то в ответ.

-«Всё, что ты собираешься мне сказать, я и так знаю. И ты знаешь, что я это знаю. Тогда почему? Не трать своё время, »-именно эти строчки предстали перед ним на этот раз.

Действительно, вряд ли Саша смог бы сейчас донести до неё что-то новое. Хотя и понимание того, что она всё и так осознавала, не решало проблему. Таня наверняка сама себе повторяла всевозможные слова убеждения чуть-ли не каждый день. По её дневникy было чётко видно, что внутренняя борьба зародилась в ней не в один миг и продолжалась уже достаточно долго. Едва ли парень смог бы воздействовать на неё сильнее, чем она сама. Нужно было что-то другое, но что? Сложно было представить. Саша не знал даже, какой ответ подобрать, чтобы Таня хотя бы продолжала слушать его, а не попыталась снова убежать.

-Да, ты права, не будем о том, что оба знаем, -согласился тогда он.-Но могу я хотя бы узнать, что ты собираешься делать дальше?

Некоторое время Таня просто смотрела на него своим странным взглядом. Тем самым, по которому сложно было определить что-либо. Казалось, только она могла как будто бы гипнотизировать, изучать, глядеть словно насквозь. И этим заставлять понимать, что Саша её совсем не знал. Даже несмотря на то, что прочел её сокровенные мысли. В полной мере девушка по-прежнему не раскрылась ни перед ним, ни даже перед самой собой. А сейчас, казалось, решалось что-то очень важное, потому парень принял все усилия, чтобы выдержать её тяжёлый взгляд.

Таня первой отвела глаза, бросив взор на бумагу. Повертев ручку между пальцев, она на секунду посмотрела на парня, но тут же снова опустила взгляд, как будто боясь долгого зрительного контакта. То, что Саша неотрывно наблюдал за ней, оказывало воздействие. Девушка уже пожалела, что вообще начала эти гляделки, пытаясь определить, насколько он серьезен в своём желании достучаться до неё. Узнала. Но что теперь?..

-«Ты зашёл слишком далеко, это не твои проблемы. Просто не ввязывайся в это. Тебе это не нужно.»

Что-то по-прежнему мешало ей, блокировало подсознание и ставило барьер любым рвущимся наружу попыткам откровенности. Поставив точку, Таня чуть-ли не возненавидела себя. Это выглядело жалко даже для неё самой. Она ни на секунду не сомневалась, что столь же глупым её ответ покажется ему.

Охватившее её вдруг желание скомкать листок и выбросить куда подальше заставило девушку сжать свободную руку в кулак. Она бы так и сделала, пожалуй, если была бы более импульсивной, чем рассудительной. Прежде, чем предпринять что-то, Таня обдумывала последствия поступка. Почти всегда. Даже когда сильно хотелось поддаться эмоциям. Не считая, разве что тот зимний вечер, когда Саша принес ей домой новый телефон. Тот вечер, что стал началом и концом всего одновременно в её жизни.

А теперь она ясно понимала, что, выбросив и помяв несчастную бумажку, перечеркнёт всё, что там было написано. И тогда впереди останется одна лишь неизвестность. Что ей делать дальше, отказаться-ли окончательно от сомнений и стоит-ли того — все эти вопросы встанут перед ней разом. Она не была готова к этому и не знала, что написать вместо уже появившихся на бумаге слов. Зачеркнуть, чтобы заменить чем-то похожим? Было бы слишком глупо и даже смешно. Но написать противоположное она не могла. Потому Таня просто протянула ему листок.

Видя её сомнения и учитывая несколько затянувшуюся после написанного ответа паузу, Саша надеялся прочесть что-то более существенное. Особенно, после того её проходящего насквозь взгляда. Парень почувствовал легкое разочарование, что стена, которую девушка построила перед ним, гораздо более крепкая и непробиваемая, чем можно было ожидать.

-Ну вот опять ты решаешь за меня, что мне нужно, а что нет, -лишь констатировал вслух он.-Сама хоть понимаешь, как неубедительно это звучит?

Вопрос едва-ли требовал ответа, но реакция Тани по-прежнему была неясной. Девушка просто стояла в том же положении, в каком словно застыла после передачи ему листка, не шевелясь и глядя куда-то в сторону. Хотелось как-то растормошить её, пусть даже грубо. Но Саша подавлял в себе эмоции. Нужно было призвать всё терпение, которое ему только присуще. Потому что Таня всё же другая. Ему никогда не понять её в полной мере: то, как она привыкла жить. И вот так просто изменить всё — явно не её случай. Не стоило ждать от неё слишком многого и сразу. По крайней мере, он был уверен в одном: девушка всё же слышала и даже слушала его. Это уже что-то значило.

-Или ты будешь продолжать уверять себя, что я пришел к тебе, украл твой дневник и прочитал его из жалости? -Наконец, она взглянула на него, будто бы удивившись. Странная реакция, ведь вряд-ли его слова были для неё чем-то новым. Неужели Таня этого не знала? -Если бы я жалел тебя, я бы оставил тебя в покое, ведь на первый взгляд это именно то, чего ты хочешь, -уточнил тогда на всякий случай Саша.-И, если бы ты по-настоящему мне не нравилась, я бы не стал копать глубже. Настолько, как сейчас.

После этих поспешно сказанных, но, тем не менее, важных слов, он умолк, ожидая её реакции. Ему всегда казалось, что его симпатия к ней и так была очевидна, а потому вряд-ли станет новостью теперь. Но, с другой стороны, в дневнике не было ни слова о том, что Таня думала о его чувствах к ней. О Саше были лишь упоминания вскользь, за которыми читались попытки избежать этой темы. И периодически мелькали убеждения самой себе о необходимости избегать и его. А если девушка боялась прямого диалога даже с собой, то стоило-ли ожидать от неё откровенности перед ним? Хотя на какую-то секунду Саша понадеялся, что смог достучаться до неё сейчас своим признанием.

Но, Судя по практически не изменившемуся выражению лица Тани, для неё эти слова если и были новостью, то незначительной и не способной на что-то повлиять. Девушка снова выглядела совершенно каменной, будто неживой. неприступной и далекой. Огонёк надежды, зародившийся при её секундном удивлённом взгляде на него, погас почти окончательно.

На самом деле, внутри у внешне державшейся холодно и невозмутимо Тани разгорелась ощутимая борьба между страхами и желаньями. То, что девушка так упрямо глушила в себе все эти годы. Теперь же это практически вышло из-под контроля, потому что речь шла не только об ответах перед собой, но и перед Сашей. Который, пусть и против её воли, всё-таки раскрыл в ней то, что успешно скрывалось и подавлялось прежде. Таня могла лгать самой себе дальше, вероятно, но вот ему вряд-ли бы сумела. И сейчас дело было даже не столько в том, что они и так знал её мысли. Нет, в чём-то другом… Возможно, в его собственной перед ней честности. Теперь она верила ему. Это побуждало открыться в ответ, переборов все сомнения.

-Впрочем, ты и сама это знаешь, -после небольшой паузы, видя, что от Тани в ближайшее время вряд-ли дождёшься хоть какого-то отклика, сказал Саша.

Хотя девушка ничуть не смягчилась, парень не терял надежды: она больше не предпринимала попыток сбежать от него. К тому же, он помнил написанное ею в дневнике… Особенно на последних страницах — тех, что о нём. Пусть и полунамёки, но их было достаточно, чтобы понять её. А потому, как бы безнадёжно все ни выглядело сейчас, Саша знал, что в глубине души одноклассницы по-прежнему была часть, разделяющая его стремления. И за это уже стоило держаться.

-Просто ты пытаешься убедить в обратном себя или меня, потому что боишься правды, -продолжал давить на неё и без того очевидными для обоих доводами он.-Но ты и сама понимаешь, что твои попытки бесполезны.

Таня вздохнула. Она чувствовала, что это, наверное, тот самый момент, когда ей, наконец, надо было на что-то решиться. Ведь если девушка позорно сбежит теперь, в этих обстоятельствах, вряд-ли она когда-то сможет себя преодолеть самостоятельно. Так и будет тянуть до тех пор, пока не станет как все, говорящей… Но ведь этого может и не случиться. Это иллюзия, утопия, мечта — как ни называй, смысл был один и тот же. Существовать одной лишь надеждой и будущим нельзя. Существовало только сейчас, и оно важнее всего. Именно это мгновение и было жизнью, и какой она станет, зависело только от самой Тани.