- Парень, ты мне вот что объясни, – пока Кристиан переодевал наручи, старик оперативненько накрыл на стол. – Вот вы такие продвинутые, у вас и техника, и наука развивается десятимильными шагами, пока мы за вами семеним… Так какого лешего вы, солдаты, на мечах сражаетесь?

- Это благородно, – Кристиан улыбнулся, видя, как вытянулась физиономия Филиппа. – Плюс, это показатель статуса. Хороший и сильный хранитель не должен зависеть и доверять свою жизнь оружию. В противном случае это будет не хранитель, а обыкновенный солдафон. И, кстати, эта вещица, – он продемонстрировал наруч, – в каком-то смысле уникальна: она обладает тактильной памятью. У наручей может быть всего один владелец – тот, кто первым их надел. Так что это оружие никогда не сможет быть использовано против меня, ибо я единственный, кому оно…подчиняется, скажем так.

- Все это конечно красиво звучит, – старик, кряхтя, уселся на пол и с начал орудовать ложкой, – но на практике – это бред сивой кобылы. Думаешь, ваше благородство и сила, с которой вы владеете этими стеклянными палочками, спасут вас от старой доброй пули, выпущенной, как ты выразился, обыкновенным солдафоном?

- Зависит от обстоятельств.

- Глупо, – констатировал Филипп и выхлебал очередную ложку ухи. – Вас и так мало, а вы из-за своей гордости на тигра с рогаткой прете.

- При всем уважении, Монро, – Кристиан, кряхтя ничуть не меньше старика, опустился на пол и взял ложку. Левой рукой, – но Вы утрируете. Я лишь сказал, что меч – это благородно и что он – показатель статуса, однако, я не говорил, что мы не пользуемся другим оружием. Хранители не просто пользуются всеми доступными гаджетами и оружием, но и непосредственно участвуют в их разработке.

- И все же ты не взял с собой ничего кроме этого средневекового барахла, – подметил старик, назидательно покачивая ложкой. – И вот к чему тебя это привело.

- Даже если бы я хотел взять что-то из не средневекового оружия, то не смог бы: первое – согласно условиям соглашения между Эстасом и Землей, высадка вооруженных инопланетных граждан на территорию обоих планет запрещена.

- Говорит хранитель, – пробормотал старик, уткнувшись в миску. Кристиан улыбнулся, но ничего на это не ответил: Монро был прав, Кей не имел права находиться на Земле.

- Второе – попади наше оружие в руки землян, то есть в ваши, вы бы смогли воссоздать эти технологии, что нам крайне невыгодно.

- Ну да, зачем вооружать собственных врагов, – продолжал бурчать старик.

- Мы вам не враги, Монро.

- Неужели?

- Скажем так, недопонимание между нашими планетами обусловлено недостаточной осведомленностью с вашей стороны.

- А нельзя ли поподробнее? – Филипп, который изначально завел разговор исключительно для того, чтобы отвлечь мужчину от плохих мыслей, теперь начал проявлять живейший интерес: прежде всего, как ученый, которым он когда-то был.

- Простите, Монро, но нет, – это был один из тех редких случаев, когда Кей действительно считал себя виноватым, а потому он решил пояснить. – Видите ли, несмотря на нынешнюю ситуацию и на то, сколько вы для меня сделали, я все же не могу обсуждать подобные темы с Вами, потому что…

- Ты мне не доверяешь, – старик был готов к подобному ответу, но все же не смог скрыть разочарования.

- Я не доверяю Вашему сыну, – уточнил Кей, – который на протяжении многих лет промывал Вам мозги. Монро, согласитесь, ведь даже Вы сами не можете сказать наверняка, почему Вы все еще здесь. Ваш ли это выбор, или же установка, внушенная Вашим сыном.

- Ты считаешь его монстром, не так ли? – старик, отложив ложку, наклонил миску и выхлебал остатки ухи через край.

- Он и есть монстр, – холодно откликнулся Кристиан, который не осилил еще и половины порции.

- Совсем недавно ты хотел помочь ему, поговорить с ним, – заметил Филипп.

- А Вы совсем недавно намекали на то, что лучше убить его при первой же возможности, – Кею совсем не нравилось русло, в которое перетекал разговор. – «От него пощады не жди» – Вы повторяли это с тех пор, как я вытащил Вас из психушки.

- Совершенно верно. Но я имел в виду то, что тебя-то он точно не пощадил бы. А ты, парень, сейчас думаешь явно не о себе.

- Боюсь, я не совсем пони…

- Он не тронет ее, – старик устремил на мужчину пронзительный взгляд выцветших глаз. – Если бы он желал ей смерти, он бы давно убил ее. Поверь, он с такими вещами не затягивает.

Черт, Кей ведь так и знал, что этим все закончится!

- Она была нужна ему, – хоть Кристиан пообещал себе более не поддаваться на провокации Филиппа, он все же не выдержал. Мужчина не знал, что бесило его больше: то, что Монро при каждом удобном случае указывал на то, что судьба Николь по какой-то необъяснимой причине стала ему, Кею, небезразлична, или то, что старик вечно выгораживал невидимку. – Он использовал ее и сохранял ей жизнь. Раньше. А теперь ее нет, она исчезла. И мы оба знаем, что ей в этом помогли.

- Мой Адам не убийца…

- Его зовут не Адам! – Кей вскочил, наплевав на больную ногу. Миска с грохотом упала на пол, изливая остатки ухи на каменный пол пещеры. – И Вы правы, Монро, он не убийца. Он просто манипулирует сознанием людей, выжимая из них все, что ему нужно, а затем бросает их умирать. Так он сделал с Вами, с Мэриан и черт знает со сколькими еще людьми! Так что да, – мужчина еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик, – формально он никого не убил! Своими руками.

- Я не отрицаю того, что мой сын пошел по неверному пути, – Филипп тоже встал и упрямо посмотрел на метающего молнии Кристиана. – Но у него была тяжелая жизнь. Он глубоко несчастен. Ему нужна помощь.

Кей холодно рассмеялся и потер переносицу. Когда он снова заговорил, в его голосе звенел металл.

- Может он и несчастен, – внешне мужчина оставался спокойным, и лишь ледяная ярость синих глаз выдавала его истинное состояние. – Может у него и была тяжелая жизнь. Но я скажу Вам вот что, Монро: я последний человек на этой гребанной планете, у которого Ваш сын может вызвать жалость или сострадание. А если у него еще и хватило ума навредить Ник… Милосердия он тоже не дождется. Я усвоил урок, Монро; и я не дам невидимке второго шанса.

Кристиан не стал дожидаться ответа старика: развернувшись (что вылилось в очередную порцию боли), он стремительно прохромал вон из пещеры. Почти сразу же, а именно, когда ему, согнувшемуся в три погибели, приходилось преодолевать узкий рукав, ведущий ко второму выходу из укрытия, мужчина пожалел о своей горячности. Черт, эта девчонка умудрялась выводить его из себя, даже не находясь рядом! Кей не мог точно сказать, когда он стал так остро реагировать на все, что так или иначе было с ней связано, и уж тем более он не знал, как положить этому конец. Головой он понимал, что это глупо – волноваться и переживать из-за какой-то малолетней землянки, которая, на секундочку, считала его чудовищем и пыталась убить. Вот только поделать с собой ничего не мог. Конечно, он успокаивал себя тем, что это ответственность за нее не давала ему покоя: он поставил ее меж двух огней, из-за него она попала под перекрестный огонь. Теория была хорошей, но кое-что в нее все же не вписывалось. Например, то, что она стала ему сниться. Не так, как прыжок в воду, нет, по-другому. Это были скорее сны-воспоминания. Например, он частенько видел ее стоящей на карнизе в кабинете дяди: упрямая, с развивающимися на ветру волосами и яростно горящими глазами. Другое видение переносило его в тот момент, когда он обнаружил ее в том самом синем платье, которое чуть позже собственноручно уничтожил: как же он тогда испугался! Черт, он ненавидел себя за это открытие, но иначе как страхом свое состояние мужчина назвать не мог. Почему, если не от страха, он запаниковал? Почему до него так долго доходило, что стряслось с этой девчонкой, пока она задыхалась у него на руках? Ведь каких-то двадцать минут назад Ди, облачаясь в собственное платье, рассказывала ему про то, как барышни девятнадцатого века, бывало, даже ломали ребра, затягивая корсет… Но чаще всего Кристиан вспоминал ее лицо при их последней встрече. Хотя нет, встречей это назвать было нельзя, так как девушка его не видела. Это было в ту злополучную ночь, когда на девичнике зажгли так, что спалили весь дом. Когда Ричард Прайс встал, чтобы пригласить гостей в большой зал, ниса ворвалась в столовую, и у нее был такой потерянный и жалкий вид, что мужчина чуть было не остался. Он знал, что она искала его. Зачем, правда, он так и не понял, но как же был велик соблазн остаться и выяснить!