Николь не успела сказать и слова, как Дэвид вышел из мерседеса и, обойдя его спереди, открыл дверцу для девушки: только сейчас до Никки дошло, что они наконец-то приехали. За разговорами она упустила тот момент, когда они свернули с дороги – вероятно, для того мужчина и начал говорить, чтобы отвлечь ее внимание – и теперь ей оставалось только гадать, каким образом они снова очутились среди деревьев. Прямо перед ними стоял небольшой коттедж, с обширной верандой, на которой расположился небольшой кофейный столик, с двух сторон охраняемый креслами-качалками, и были подвешены цепочные качели. Дом затаился в низине, и был окружен деревьями со всех сторон, кроме западной: та выходила на самодельный причал, у которого качалась ветхая деревянная лодка. Николь, которая уже давно привыкла к смешению культур, все же впала в некоторое замешательство: не знай она, что они все еще у нее дома, она бы ни за что не поверила, что они в Испании – уж слишком все было по-западному.

- Дай угадаю, – мужчина помог подруге выйти из машины и захлопнул дверцу. – Ты ожидала увидеть темную пещеру, полную летучих мышей и прочих жутких тварей? Подвешенных за ноги людей, с которых заживо сняли кожу, или пентаграмму, окруженную зажженными свечами?

Николь растерянно кивнула, что-то утвердительно пробормотав, шагая за Дэвидом к дому; под ногами хрустел гравий и веточки, оброненные деревьями.

- Извини, что разочаровал.

Друзья детства преодолели лестницу, прошли веранду, деревянный пол которой гостеприимно поскрипывал под тяжестью шагов, и, пока Николь озиралась по сторонам, Дэвид открыл дверь. Наивная девушка полагала, что теперь-то уж ее точно ничем не удивить, однако, шок от увиденного снаружи и рядом не стоял с тем, который обрушился на нее, когда они оказались внутри. Еще подходя к коттеджу, Николь могла видеть его только с одной стороны, с парадной, а потому она была абсолютно уверена, что и со всех остальных сторон дом был точно таким же: деревянные, бревенчатые стены, маленькие узкие окна, расположенные чуть ли не под самой крышей, которые едва ли пропускали свет. Как же она ошибалась! Оказавшись внутри, Николь поняла, что весь остальной дом был полностью остеклен. Огромные окна – во всю стену, от пола до потолка – шли друг за другом, пропуская внутрь море света и создавая волшебную, загадочную атмосферу. Полы, потолок и единственная незастекленная стена были деревянными, светлыми.

Как только гости вошли, где-то наверху что-то тихо щелкнуло, и окна тут же скрылись за темно-зелеными занавесками, которые выехали из углов.

- Не пугайся, – Дэвид оглянулся на застывшую девушку. – Датчики движения, и никакой магии.

Николь с разинутым ртом шагала дальше и чуть не навернулась, не пройдя и метра: жилая зона от прихожей отделялась небольшой ступенькой. Запоздало девушка поняла, что коттедж представлял собой студию, где была лишь одна комната, условно разделенная на зоны. Легче всего узнавалась кухня. Не потому что Никки была такой голодной, что за версту чувствовала еду, а потому что она располагалась у парадной двери, то есть была на подиуме. В принципе, подобное распределение было логично, учитывая, что северная стена была единственной незастекленной: было бы обидно заставлять холодильниками и кухонными тумбами роскошный вид, который предоставляли исполинские окна. Плиты в доме не было, зато в ряд выстроилась куча другой техники – микроволновка, кофеварка и еще какие-то блестящие штучки, названия которых девушка так с ходу и не могла назвать.

Остальное пространство было организовано не так четко, и единственная зона, которая узнавалась так же легко, как и кухонная, была спальной. Она располагалась слева, у восточной стены, и представляла собой огромную двуспальную кровать, которая больше напоминала толстенный матрац, лежавший прямо на полу. В углу было еще какое-то помещение, отгороженное полупрозрачной узорчатой стеклянной перегородкой: ванная, скорее всего. Около кровати висела собранная занавеска: таким образом, видимо, спальню можно было зашторить точно так же, как и окна. А все остальное пространство – между кухней и спальней – трудно было хоть как-то классифицировать. Посередине стоял бежевый модульный диван, состоящий из шести частей: его можно было и удлинять и укорачивать, а можно было и просто разобрать его на пять огромных кресел без подлокотников и пуфик. Диван-конструктор стоял лицом к западной стене, которая выходила на причал. Перед ним стоял домашний кинотеатр, за ним – книжный шкаф-стенка, который тоже чем-то напоминал конструктор: будто кто-то надстраивал полки друг над другом в шахматном порядке, чередуя прозрачные блоки, со сплошными. Николь не знала, где они с Дэвидом находились, и кому принадлежал сей чудесный островок, но кое-что она могла сказать с полной уверенностью: в коттедже было электричество. Огромное количество техники, датчики движения – все это говорило в пользу данного предположения. Словно прочитав ее мысли, Дэвид заговорил:

- Этот дом принадлежит какой-то важной шишке, – он лениво прошел мимо гостьи и рухнул на диван. – Хочешь найти реального злодея, просто наведайся в здание администрации вашего города: вода, электричество, интернет – не дом, а мечта! И не скажешь совсем, что у нас тут экологическая катастрофа, да?

- А эта шишка в курсе, что мы здесь?

- Конечно. Он очень любезно согласился предоставить сие жилище мне. На какое-то время…

- Еще бы, – Николь поежилась, прекрасно понимая, что «просьбы» Дэвида редко отклоняются.

- Смотри, – то ли он действительно не услышал последнюю реплику, то ли намеренно пропустил ее мимо ушей. – Раз кухню ты уже нашла, идем дальше, это, – он кивнул на диван, – твое спальное место. Очень удобная штука и, подозреваю, очень дорогая, поэтому очень тебя прошу обработать все свои раны, прежде чем к нему прикасаться. Хотя, это касается всего, в этом доме: учитывая, что тебя здесь быть не должно, будет не очень хорошо, если где-то здесь обнаружится твоя кровь. Чтобы ты лучше поняла, я поясню, – Дэвид посмотрел на девушку своими черными глазами и усмехнулся, – мне будет гораздо проще избавиться и от дома, и от его владельца, чем придумывать какое-то объяснению твоему пребыванию здесь, это ясно? – Николь кивнула. Доверительная атмосфера, что зарождалась между ними, моментально рассеялась. И как Николь могла забыть, с кем разговаривает?! – Отлично. Ванная находится вон за той стеклянной ширмой, вот, в общем-то, и все. Телевизор, холодильник, – он осмотрелся, – короче, все, что найдешь, в твоем распоряжении. Кроме кровати и ноутбука, разумеется. И да, на всякий случай: не зли меня, Никки. Не надо вынуждать меня становиться более жестоким, чем необходимо. Мы ведь раньше прекрасно ладили, так? Предлагаю придерживаться подобной тактики и в будущем.

- В будущем? – девушка напряглась.

- Да, – Дэвид встал и пошел к двери. – Чуть позже мы все обсудим. А сейчас я предлагаю тебе заняться собой. Медикаменты, полотенца – все в ванной, а одежду я принесу. Поговорим, как цивилизованные люди, за ужином.

Все же, человеческая природа – странная штука: люди кичатся наличием мозгов, которые якобы возвышают их над животными, забывая о том, что именно из-за этих серых извилин и случаются все проблемы. Сам факт того, что человек позиционирует что-то, как проблему, уже проблема, абсолютно незнакомая животным. Голодный зверь не будет переживать из-за отсутствия еды: он либо попытается ее найти, либо умрет в поиске. Он не станет печалиться от осознания того, что его желудок пуст, и ликовать от того, что он полон: он либо будет жить, либо нет. Вот и все. А человек? А человек думает, и это диагноз. Вот и Николь, которая почти неделю не знала человеческих условий (а если учесть дни, проведенные в больнице, то получится и того больше), стояла под горячими струями в окружении дорогих ароматов и думала лишь о том, какой ценой это все ей далось. Вместо того, чтобы наслаждаться передышкой, подаренной ей судьбой, девушка накручивала себя все больше, предаваясь мысленным метаниям от одного абсолюта к другому: то она была жертвой, то она была виновницей происходящего. И кому она этим делала лучше? Никому. Кому она этим вредила? Всем, и себе, в первую очередь.