- Весьма достойно настоящей леди, - пока мы ехали, Густав стоял, прижавшись спиной к стенке лифта, а Долохов склонился к моему уху. – А что, собственно, ей было нужно?

- Понятия не имею, - хмыкнула я. Это соответствовало действительности – я так и не поняла, чего от меня хотели. Хотя я к подобным выходкам привыкла, моя учеба в школе сопровождалась подобным отношением многих «друзей» по школе, и даже одной из преподавательниц, которая стремилась всячески меня унизить, пока учила… Лифт остановился и вскоре мы уже стояли перед металлической дверью, в специальный разъем которой Густав вставил мой жетон. Звук открытия многочисленных засовов мешал услышать что-то еще и ждали мы молча.

Откуда-то из перпендикулярного коридора доносился похожий гул, что стало ясно, когда дверь начала медленно открываться. Нам предстало множество золотых и серебряных монет, а так же небольшая кучка платиновых американских монеток, ирн. Одна ирна приравнивалась примерно к сотне галеонов, по моим подсчетам, и в моей родной стране была самой ценной и дорогой монетой. На ту же кучку ирн, что принадлежала роду Блаттон, переехавшему в Америку из Британии еще когда колонизаторы только начинали осваивать эти земли, можно было купить как минимум весь Рокфордский филиал Американского Магического Банка. Именно потому-то – наша семья была почетными клиентами банка – в инциденте в холле меня не обвиняли и даже наоборот, старались мне угодить. Я же, открыв почти пустой рюкзак, на котором на этот раз красовался вышитый анкх и на боку – пентаграмма, не глядя набрала деньги, под внимательным взглядом Густава и скучающим взглядом Долохова.

- А мой один знакомый тоже гот, - заметил Густав, когда я закончила и отдала команду закрыть сейф. Пока замки, закрываясь, лязгали, я была избавлена от необходимости отвечать ему. Но он и на пути к лифтам не угомонился. – А это анкх, да? – указывая на рисунок рюкзака, поинтересовался он.

- Да, - у меня все еще кружилась голова и разговаривать со служащим банка желания не было никакого, что я и старалась показать своим голосом. Но Густав и тут не угомонился.

- А у готов-магов есть свои особенные заклинания?

- Нет, заклинания у нас те же, что у всех. Отстань ты уже, - буркнула я, радуясь, что лифт почти доехал до первого этажа. Голова закружилась сильнее и меня шатнуло, но я не упала, подхваченная сильными руками Антонина.

- Ты уверена, что в состоянии разгуливать по магазинам? – склонился он к моему уху, почти касаясь губами кончика моего уха. Тепло его дыхания обожгло кожу, заставив меня непроизвольно прикрыть глаза.

- Вполне, все в порядке, - улыбнулась я, под руку с ним выходя из лифта. Если это и было сотрясение, то очень легкое, хотя я склонна была считать это обычным ушибом. Густав, обидевшись, молча проводил нас к дверям, не забыв, правда, натянуть на лицо фирменную улыбку служащих банка. Однако, закупая ингредиенты для зелий, волшебные чернила и корма для Нота, я никак не могла улучить момент и поговорить с Антонином… И вот, нагрузившись покупками, посетив самые интересные на мой взгляд лавки и магазины, мы могли отправиться к бабушке и деду, но Долохов внезапно заметил притаившуюся среди красочных магазинов одежды и метел таверну… И заявил, что хочет заглянуть и туда.

***

В таверне было на удивление тихо, только влюбленная парочка сидела в дальнем углу и компания вышедших в отставку служащих Министерства у стойки бурно что-то обсуждала. Лестница, ведущая на верхние этажи, была на удивление чистой и новой, по крайней мере, прогнивших ступенек не наблюдалось. Свечи в больших канделябрах не горели – в окна лилось пока еще достаточно для неплохого освещения солнечного света. Дубовая мебель казалась чистой и опрятной, что не могло меня, посещавшую подчас весьма запущенные заведения, не радовать. И специфического запаха виски и пота, обычного для американских таверн и кабаков, тоже не было – пахло лавандой и отчего-то то ли елкой, то ли сосной. Официантка Долли, полная добродушная женщина лет пятидесяти-шестидесяти, указала нам на столик в одном из углов и принесла меню.

- Бифштекс и картошку, - любезно улыбнулся Долохов.

- Вы иностранец? – поинтересовалась Долли, записывая заказ. Антонин поднял брови. – У вас акцент… - пояснила женщина.

- Он из Британии, турист, - пояснила я.

- Министерство Штатов любезно выдало мне разрешение на посещения страны, - нарочито мягко и вежливо сообщил нам Долохов. Вопрос, возникавший было у меня по поводу того, как он, англичанин, мог столь спокойной сюда перенестись, пусть даже со мной как «пассажир», отпал сам собой.

- А молодая миссис что будет? – спросила официантка.

- Я не… - начала было я, но, поймав выразительный взгляд спутника, осеклась. – Я буду индейку и на десерт черничный пирог, - просмотрев меню, решила я.

- А напиток?

- Чай, и мне, и моей супруге, - отозвался Долохов. Я отвлеклась на громко захохотавшего у стойки бара мужчину и почувствовала прикосновение к своей руке.

- Что вообще происходит? – едва Долли отошла выполнять заказ, осведомилась я у Долохова. – Что за внезапное намерение жениться?!

- Твой дедушка утром подал мне гениальную идейку, - отозвался Антонин, погладив меня по руке успокаивающим жестом. – Если ты станешь миссис Долоховой, в этом будет свой плюс – тебе станет сложнее выдать кому-либо то, что ты узнала за последние две недели. А мне, в свою очередь, будет проще тебя контролировать, поверь мне. В Министерстве сейчас у меня хорошие связи, как и в газетах. И, полагаю, вопросы с американским министерством тоже будут вполне решаемы. – Он оглянулся на мужчин у стойки и понизил голос еще больше. – Возрастет твой статус, в среде Пожирателей ты мгновенно поднимешься выше, Люциуса Беллатриса в свое время ценила не только потому, что мы дружили уже в школе, но и потому, что он стал ее родственником. Лестрейндж, Родольфус, до сих пор пользуется уважением немалой части Упивающихся, хотя сама Беллатриса уже давно игнорирует своего мужа и свой брак. Если ты станешь более важной персоной, это, как я сейчас вижу, будет соответствовать твоему положению здесь и происхождению.

- Ну, наверное, - убирая руку, неуверенно пробормотала я. Парочка, сидевшая в углу, расплатилась с Долли, вышедшей откуда-то из задней части таверны, и покинула помещение. Министерские пенсионеры тоже засобирались уходить.

- Я, в общем-то, не против заключения брака с тобой, ты мне симпатична, - продолжал Долохов, проводив парочку взглядом.

- Но мое-то согласие тоже нужно! – возмутилась я. – В конце концов, у нас не первый век!

- А разве ты против? – удивился Антонин. – Ты сама неделю назад призналась мне, что любишь меня. Разве тебе не хотелось бы этого брака?!

- Я не хотела бы фальшивого брака, - я постаралась говорить ровно, но голос чуть дрогнул. Я испугалась, что он раскусит мою невинную ложь недельной давности и та Авада, до которой тогда не дошло, воплотится в реальность теперь. – Ты сам мне сказал, что шансов у меня нет, и я видела твой поцелуй с Розалиной.

- Шансов на то, что я буду любить тебя так же сильно, как я любил ее – нет. Но ты действительно симпатична мне, - его привычная усмешка перешла в подобие улыбки. – Возможно, ты станешь мне неплохим другом. Разве этого мало? – Долли принесла заказ и расставляла тарелки и чашки, избавив меня от необходимости отвечать. Но когда женщина отошла, Антонин заглянул мне в глаза и негромко произнес: - Я не знаю, и не хочу знать, что привело тебя в ряды Упивающихся на самом деле, но увидеть тебя мертвой я не хочу. Я не уверен в двух вещах. Доверии к тебе со стороны Люциуса и Нарциссы, а последняя имеет определенные возможности покапать в уши Белле, и том, что ты сама не замышляешь чего-то опасного для тебя. Так вот. Этот брак, когда он будет заключен, а он будет заключен – ты ведь понимаешь, что злить меня весьма опасно – укрепит твое положение в глазах Леди, у которой я один из двух фаворитов. И даст мне возможность лучше контролировать тебя, - пока мы ели, вещал он. Отставные министерские служащие давно ушли, бармен – косоглазый старик с оспинами на лице, со скучающим видом переставлял бутылки, а Долли скрылась в задней части таверны. Антонин говорил тихо, я больше читала его слова по губам, чем слышала.